Рон, инициатор потасовки, высказал всё, что он думал раньше и что думает сейчас, Малфою, пытавшемуся избежать участи побитого, но случайно затянутому в переделку, а Гарри, по счету второй, кто развязал кулаки, благословил за сим их на дружбу, за что новоиспеченные друзья обрушили свое недовольство уже на него, как на виновника номер один. Но Рон справедливости ради заметил, что вообще-то Малфой виноват не меньше, а затем решил, что виноваты тут Драко и Гарри, т.к. нечего им было вообще начинать какие-то занятия.

Малфой в свою очередь наехал на Гарри:

– Да если бы Поттер не был таким тупым..!

– Как будто не ты первый попросил подтянуть тебя, – возмутился Гарри.

– Так вот если бы Поттер не был таким тупым, – проигнорировал Драко, – мы бы не провозились с приготовлением одного простого зелья больше месяца.

– Если бы ты, Малфой, не был таким тупым, то…

–Но-но-но, я схватывал на лету. Напомнить тебе про оборотное зелье, после которого я целую кучу времени потратил на то, чтобы вернуть своим глазам нормальный цвет?

– Тоже мне проблема, я из-за тебя чуть руки не лишился!

– Нормальный цвет глаз, Поттер, – с усердием выделил Малфой каждое слово.

– Чем тебе зеленый не угодил? – возмущенно всплеснул руками Гарри.

– Может, они и правы, – вдруг вмешалась Дафна, и все взоры были обращены в ее сторону.

– Ведете себя как парочка сварливых молодоженов, – покачивая головой, согласилась Гермиона.

Но была и еще одна тайна, собиравшаяся вот-вот вырваться наружу. Ей пришлось подождать до конца года прежде чем тот, кто был в нее вовлечен, тот, кто создал ее, решился признаться. Ведь, если тайна безобидна, то и хранить её не в тягость, но если тайна черна, а ее владелец не лишен чувства совести…

Это случилось аккурат после экзаменов на пире по окончанию года в Большом зале. Неожиданно для всех Дамблдор отступил, и на его место встал Невилл. Он еще никогда не выглядел таким взрослым и решительным. Директор призвал учеников к тому, чтобы они выслушали гриффиндорца, не перебивая, до конца.

Голос зазвучал твердой сталью, в которой явно слышалось раскаяние:

– Что ж, вы все наверное очень удивлены, поэтому сразу перейду к делу. Этот год был особенно печальным для Хогвартса из-за неких нападений. Так вот, не буду тянуть, их виновником являюсь я, – зал загудел, зашептался, неверяще усмехаясь. – Да-да, конечно, я знаю, о чем вы думаете: как так тупица Невилл Лонгоботтом может быть виноват? Тем не менее эту сущность, что нападала на Пэнси Паркинсон, профессора Снейпа, Драко Малфоя и Гермиону, вызвал я. Это была не просто сущность, это был демон. К сожалению, тогда я и правда был тупицей и не подозревал о последствиях, мне хотелось удивить одного человека, ради него я выбрал самого на мой взгляд безобидного демона, всего лишь шутника. Я думал, что это будет здорово, весело, наверное, так и было, но не вам или мне. Шутник действительно шутил…

Невилл говорил долго, рассказывая абсолютно обо всем без утайки, и, если зал начинал бушевать, Дамблдор призывал к спокойствию.

Признаться в своей ошибке, раскаяться – всё это может только по-настоящему сильный человек. Гермиона смотрела на Невилла действительно по-новому. Теперь он представлялся ей не жертвой собственной ошибки, а словно бы ветераном какой-нибудь ужасной войны, в которой выжил только он один и теперь оправдывается перед семьями погибших, и странное чувство, не похожее на жалость, а скорее на сопереживание и гордость поселилось в её душе.

По мере того, как Невилл говорил, менялось и мнение о нем. И вот, в конце концов, даже Снейп почувствовал в произошедшем скорее свою вину, нежели вину этого бедного мальчика.

Так закончился этот год. Ученики гурьбою направлялись на поезд. Прощаться со школой на этот раз было особенно грустно, и это чувство почему-то каким-то странным образом теснилось в груди каждого.

Гермиона то и дело оглядывалась назад, не желая уезжать, не желая признавать конец. Неужели все это было лишь странным сном? Нет, одергивала она себя, все это происходило с ней на самом деле, и она действительно была героиней одного большого приключения. По правую руку от нее, словно подтверждая, ободряюще улыбался Невилл, Рон рассказывал всем о новой шутке близнецов, а Гарри, отбившись от друзей, неловко ковылял рядом с Малфоем, который что-то живо ему объяснял, и с опаской поглядывал на неотставающих Кребба и Гойла.

Гермиона усмехнулась. Глядя под ноги, она вдруг остановилась у самого начала поезда, проводила взглядом друзей, погружающихся в вагон, и точно по зову обернулась назад, столкнувшись с одним странным обстоятельством:

Вдалеке отчетливо виднелась черная фигура в ярко-белых, режущих глаза перчатках, очень тонкая и высокая, на голове ее красовался цилиндр.

Неожиданно ослепительно засияло солнце, Гермиона пару раз учащенно моргнула, и фигура исчезла. Девушка пожала плечами, не придавая этому никакого значения (кажется, ее уже ничем не удивить), и поднялась в вагон, торопливо догоняя друзей.

Люди способны на сильное чувство пусть даже оно возникло внезапно, пусть даже оно продлилось недолго, но, если оно настоящее, они способны пронести его сквозь года, века, вечность. Они могут похоронить его где-то в глубине своей души, но черные угли будут тлеть, и наступит день, когда они снова разгорятся синем пламенем.

Комментарий к Глава 16. Господин в черном сюртуке

Автор извиняется, что бросил фф прямо в одном шаге от конца…

========== Глава 17 как эпилог. Не конец - начало ==========

Это был последний год в Хогвартсе. Это был год, когда ничего не происходило. Время стремительно приближалось к концу, набирая обороты. А головы семикурсников были загружены предстоящими экзаменами и планами на будущее.

Этот год Гермиона провела в ожидании чего-то, чего так и не дождалась, поэтому, потеряв всякую надежду, она больше не растрачивала время на пустые переживания, мысли, чувства. Однако часто ей снились сбивающие с толку странные сны, что-то таинственное всегда происходило в низ, но с пробуждением Гермиона не могла ничего вспомнить. Зато всякий раз после подобного сна на душе было одновременно грустно и радостно, и она опять чего-то ждала.

Это был последний год в Хогвартсе. Это был год, когда ничего не происходило. Пожалуй, лишь однажды на Рождество случилось нечто, что разжигало почти совсем потухший огонь: письмо, в котором не было ничего, кроме короткого четверостишия:

«Мы встретимся во сне с тобою,

Раз наяву не по пути.

Наполни сон моей мечтою:

Мне хочется тебя найти».

***

В очередной раз задержавшись на работе допоздна, Гермиона, еле передвигая ногами, брела домой. Тем не менее ей не хотелось трансгрессировать или пользоваться камином, потому что, несмотря на усталость и крайне неудобные туфли на шпильке, было приятно неспешно пройтись по ночным улицам Лондона.

Впереди был долгожданный выходной, но об отдыхе на диване не могло быть и речи: Гарри позвал девушку на пикник. Туда же были приглашены и Рон с новоиспеченной супругой Дафной, и вся семья Уизли в полном составе, и Хагрид, и Невилл, и Полумна, и Драко Малфой, с которым Гарри изо всех сил пытался сдружить всех подряд. Тот, если и был недоволен, по какой-то причине молчал. К слову, попытки не были совсем тщетными и бесполезными: миссис Уизли, например, до того полюбила Драко, что была готова затискать его каждый раз, как видела. Её ужасно волновала худоба мальчика, за которую она ругала его таких же тощих родителей, а на Рождество она связала ему свой фирменный свитер синего цвета с буквой «Д» и в дополнение такого же цвета шарф, варежки и носки и не отставала от Драко до тех пор, пока он не надел весь комплект.

А послезавтра Гермиону опять-таки не ждал её любимый диван: они с Роном пообещали Гарри пойти вместе с ним к Сириусу. Кстати Гарри активно работал над созданием, Снейп его задери, зелья, которое могло бы хоть в какой-то мере помочь волшебникам, пострадавшим от поцелуя дементора. Успеха в исследования пока что не наблюдалось, но Гарри был жутко упрям.