Поначалу Гарри была спокойна. Кивнула, развела руками, покинула кабинет директора, да вдруг оказалась на подоконнике с распахнутым окном. Хотела было закрыть его, как тут кто-то завизжал, а потом два или три человека стали оттаскивать девушку назад. Ну а она и давай упираться. С фига ли ее кто-то трогает? А через следующие пару часов Лаванда Браун, охая и ахая, рассказывала собравшийся вкруг нее публике:

– А я стою такая и вижу: Поттер идет. Она, ну, прямо вся такая грустная, потерянная. Мне ее прямо так жалко стало, я даже подойти хотела, но вдруг Парвати увидела и решила: пойду ей расскажу про Гарри. Вот, подошла такая, рассказала, что Гарри грустная, показываю на нее рукой-то, а она… на подоконник залезла. Я так и обмерла, завизжала от испуга! Думаю, всё! Ой… мы потом её, суицидницу, всей толпой оттаскивали.

Гарри потом пришлось изрядно потрудиться, чтобы заверить мадам Помфри, к которой ее, повязав веревками, силой отволокли, что она просто окно закрыть хотела. Медсестра сначала не поверила, приковала девушку к койке, напоила успокоительным и оставила в Больничном крыле аж на два дня. Кто только Гарри не посетил за это время. Приходили, рыдали, просили не умирать, приносили сласти и всякие безделушки… Словом, атаковали по полной. Одно только девушку радовало: целых два дня Малфоя не видела; и одно настораживало: по утрам она очень ясно ощущала запах горького шоколада.

Вот Гарри и депрессировала, пока однажды Гермиона не присела осторожно так, сложив ручки, на краешек ее кровати.

– Гарри, ты не против, если к нам сегодня девчонки придут? – хлопая ресницами, начала она. – Мы собирались обычно до того, как ты переехала. В общем, они придут вечером, мы усядемся на полу и не будем тебе мешать.

Отказать Гермионе Гарри, конечно, не могла. А потому ровно в пять часов вечера в комнату завалились сразу Парвати и Падма Патил, за ними – Лаванда Браун, а за ней – Джинни Уизли. И тут началось. Как одна, все они загалдели, заверещали что-то о парнях, о туфлях, о косметике и о сплетнях, сплетнях, сплетнях.

Интерес для Гарри из этого представляло ровным счетом ничего: «Вот уж не подумала бы, что Гермиона всем эти интересуется. Погодите-ка, Гермиона же тоже девчонка». Левый бок девушки затёк, поэтому она решила, что настало время перевернуться на правый. Только она это проделала, как столкнулась с яркими глазами Джинни, сидевшей возле кровати.

– Гарри, – смутилась она, – я поговорить хотела.

Позади раздался дружный хохот.

– О, да, давненько мы с тобой не разговаривали, – неловко засмеялась Гарри, подумав: «Наверное, потому что ты меня игнорировала».

– В общем, – Джинни глубоко вздохнула, – извини меня… я была на тебя в обиде.

– За что? – нахмурилась девушка.

– За то, что ты как бы девушка, – призналась рыжая и поспешила добавить: – Да, прости, это не твоя вина, а мои заморочки. Просто я была влюблена в тебя с самого детства, и я очень расстроилась… Но теперь я встречаюсь с Дином Томосом, представляешь? Он оказался таким милашкой. В общем, друзья? – Джинни протянула руку, Гарри молча пожала ее, понимая, что жизнь никогда не станет прежней, ибо Гермиона – типичная девчонка, а Джинни, оказывается, была влюблена в нее.

Довольная, Уизли вернулась к подругам, на этот раз объектом обсуждения которых стал Драко Малфой.

– Хоть он и слизеринец, но весьма горяч, – мечтательно закатив глаза, произнесла Падма.

Гарри перекосило.

– Он прямо вылитый Драгго, – подхватила сестру Парвати.

– Да-да! Я тоже Драгго представляю, как Драко. Только бы ему тело понакаченнее и волосы подлиннее, м-м-м, мечта.

– Что за Драгго? – буркнула Гарри, пожалуй, слишком громко.

– Как?! Ты не знаешь? – так и подскочила на месте Лаванда.

– Может быть, ты и про Альбу Шмель не слышала? – удивилась Падма.

– Не слышала, – согласилась Гарри, отнимая туловище от постели, что оказалось большой ошибкой, так как порождения Василиска(так их прозвала Поттер) накинулись на неё и за руки вытащили на пол, усаживая рядышком с собой на пол.

– О, Мерлин, – пробормотала Гермиона себе под нос, единственная не двинувшаяся с места.

– Альба Шмель – самая крутая писательница нашего поколения! – торжественно заявила Браун. – Совсем недавно у нее вышла новая книга.

– И это шедевр, – вставила Парвати, доставая из недр мантии небольшого размера книжонку красного цвета и протягивая Гарри. – Средневековый роман.

– «Мой ласковый и нежный слизеринец, или откровения гриффиндорки»? – скептически приподняв бровь, прочла Поттер.

– Гарри, ты должна обязательно прочесть, тебе точно понравится, – уверила Джинни. – После этой книги я стала смотреть на слизеринцев, как на людей.

– Точно-точно, – закивали сестра Патил.

Гермиона закатила глаза:

– Как будто раньше в этом кто-то сомневался.

Вскоре компания разошлась, оставляя Гарри книжку и рекомендуя обязательно ее прочесть.

– А ты что скажешь? – спросила Поттер у Гермионы.

– Ну-у, мне больше понравился «Черный принц», тоже Альбы Шмель, но эта книга тоже ничего.

Гарри лишь махнула рукой, положила книжку на тумбочку у кровати, зареклась не читать сие произведение никогда и, проснувшись в двенадцать часов ночи, забравшись под одеяло, открыла первую страницу.

– «Мисс Гарриет Гроттер всю жизнь, а был ей одиннадцатый год, прожила с тетей и дядей»? – вслух прочла Гарри, что-то в этом предложении насторожило ее, а потому она закрыла книгу, потушила ранее зажженный «Люмос», выбралась из-под одеяла, легла, но через час уже была на двухсотой странице:

«Драгго подошел к Гарриет вплотную. У нее перехватило дыхание, и она попыталась оттолкнуть юношу, но тот настойчиво прижал ее к стенке:

– Вы на моей территории, мисс Гарриет, – растягивая слова, томно произнес он, – и вы в моей власти.

Мысли девушки путались, она снова и снова спрашивала себя, зачем под покровом ночи пробралась в гостиную Слизерина.

– Вы не посмеете! – пискнула она и в следующую секунду обвила руками шею лорда Мелфина.

И в его глазах цвета неба разгорелся пожар.

– Я буду не в силах остановиться, Гарриет. Слишком долго я желал Вас.

– Я больше не могу противиться своим чувствам! – в смятении призналась она.

Их губы слились в жарком поцелуе и…»

И книга вновь с раздражением была захлопнута.

– Мерлин бы побрал этих Драгго и Гарриет, – прошипела Гарри, поудобнее устраиваясь на подушке.

На следующий день мешкам под глазами Избранной мог позавидовать любой бледнолицый упырь или тупоголовый зомби. Всю ночь девушка не могла уснуть: снова и снова ей мешали непристойные сны, в которых она была той самой леди Гарриет, а лордом Драггоном де Мэлфин был, что б он провалился, Драко Малфой.

Каждый раз засыпая, бедная девушка попадала в один и тот же сон: подбирая подол платья, она идет по длинному и пустому коридору школы, вдруг появляется Драко, она спотыкается и падает прямо в крепкие объятья, а дальше… Впрочем, об этой части сна Гарри хотела бы забыть раз и навсегда.

– Ну и что в этом такого? – искренне недоумевала Гермиона. – Ты же де-ву-шка.

– И часто нам, девушкам, такое снится? – нечеловеческим голосом прохрипела Гарри.

– Мерлин, сейчас же поднимайся! Ты хоть знаешь, на кого сейчас похожа?

Кое-как Гермиона сумела привести Гарри в порядок, использовав какие-то загадочные тюбики, баночки и кисточки, и девушки отправились на завтрак. По дороге в Большой зал к ним присоединился Рон, поэтому Гарри пришлось оставить разговор об этой чертовой книге и сне на потом. Она понимала, что вот-вот ей придется увидеть Драко Малфоя, отчего-то нервничала, не проронив ни слова вплоть до того момента, как они с друзьями пересекли холл, сели за стол и преступили к завтраку. Но даже за гриффиндорским столом с полной тарелкой еды спокойнее Гарри не стало.

Совсем не вслушиваясь в разговор Рона и Гермионы, она перевела взгляд на стол Слизерина, тщательно разглядывая его вдоль и поперек до тех пор, пока не наткнулась на объект поисков.