Чуть слышно хлопнула входная дверь, и вся ответственность легла на плечи Оби-Вана. Губернатор безропотно переносил страдания и попыток провокаций не предпринимал, но Оби-Ван чувствовал недоброе и не понимал, откуда оно исходит. От губернатора? От ма… просто Прии? Но тот был добрым, участливым даже больше, чем… Оби-Ван оборвал себя на полуслове: учитель — это учитель, не дело падаванов что-то требовать от учителей.

Губернатор собрался поспать, и то, что он сидел, ему ни капли не помешало: он поерзал задом по кровати, свесил голову на грудь, вздохнул и умиротворенно закрыл глаза.

Оби-Ван и сам был не прочь немного вздремнуть. Он уже неделю не мог толком выспаться: не получалось привыкнуть к коротким суткам — он проваливался в сон и тут же выныривал, не успев отдохнуть, а сейчас голова была странно тяжелой. Но спать ему было нельзя — учитель на него рассчитывал.

Он мог поесть. Еды на столе было много, но останавливало то, что губернатор, если верить госпоже Мэйдо и ма… просто Прие, намеревался их с учителем отравить. Оби-Ван подумал растолкать губернатора и скормить ему что-нибудь на пробу, но решил, что учитель не обрадуется, если арестованный ненароком превратится в покойника.

От нечего делать Оби-Ван стал рассматривать клинок. Полукороткий жёлтый — табельное оружие, синтетический кристалл, конвейерной штамповки рукоять. Ничего личного, ничего уникального, ничего… живого. Меч мастера… то есть просто Прии… «Как вообще правильно к нему обращаться?» Его меч, в отличие от него самого, был поразительно скучным.

И потому — поразительно интересным.

Когда их выпуск работал над мечами, Оби-Ван единственный слушал Хойанга. Остальные считали, что он нудный — непонятно, почему, ведь тот говорил важные, интересные вещи: что по мечу можно понять владельца и его душу.

У Оби-Вана кристалл был голубой. Хойанг сказал — цвет мечты. Таким становится кристалл у тех, кто по пути джедая идёт, движимый грёзами о прекрасном и достойном. Ещё он сказал, что кристалл может стать темнее с годами, когда мечта сменится или верой, или отчаянием.

Но разве кристаллы меняются?

Вот, например, учитель. Зелёный клинок — светло-зелёный, ответственность и жажда битвы. Такой джедай никогда не останется в стороне, если может вмешаться, не пройдет мимо, если может помочь. Такой джедай всегда готов нести ответственность за свои и чужие действия, принимая эту ответственность раньше, чем принимает решение, как поступить…

…учитель и учитель, а этот меч был жёлтый и ничего не мог поэтому сказать. Хотя мастер… как бы его ни звали, тоже был под стать мечу: вроде и штатный, вроде и свой, но — непонятный.

Интересно, каким бы учителем был этот Прия? Оби-Ван видел многих, одни любили своих учеников, другие — нет, третьи любили, но делали вид, что не любят. Наверное, были и те, кто не любил и притворялся…

Но Квай-Гон был лучшим. Он не делал вид, что обожает ученика, но всегда защищал его и о нём заботился. Он никогда не забывал растолковать непонятное или прокомментировать происходящее. Он дал Оби-Вану шанс стать настоящим рыцарем, доказал, что это возможно, что нет никакого проклятия непринятых… а вот бедному Прие шанса никто не дал, и значит, учителем ему никогда не быть.

А жаль, наверное.

Было несложно представить его мастером. Кем-то вроде Магистра-Отшельника: вечно словно где-то далеко и одновременно всегда рядом, витающий меж звёзд и твёрдо стоящий на земле, говорящий загадками, ключ к которым всегда прямо перед гадающим… Оби-Ван, в отличие от многих ровесников, любил Магистра-Отшельника и часто подолгу сидел у него, когда учитель был на миссиях. «Когда вернусь, надо будет к нему сходить», — подумал он, и мысли ушли от учителей к статуе и к коридору, где она стояла, и к залу фонтанов в Храме…

Снизу донесся какой-то звук. Оби-Ван встрепенулся и прислушался. Губернатор всхрапнул. Звук больше не повторялся, и Оби-Ван успокоился. Противник был связан, у него самого в руках был меч, учитель на него надеялся, и он не имел права его подвести.

Внизу что-то упало, Оби-Ван вскочил, губернатор на этот раз тоже проснулся, а может, он и не спал вовсе.

— Мне так сильно связали руки! И ноги, — сообщил губернатор. — Хорошо, хоть не шею, впрочем, чего я жалуюсь, он бы мог…

Оби-Ван утвердительно кивнул.

— Ты ведь можешь меня развязать? Хотя бы ослабить веревки. Я старый уже человек…

Оби-Ван задумался. Губернатор был прав, но и учитель знал, что делает, поэтому он помотал головой.

— Ну и ладно, — вздохнул губернатор. — Руки, ноги, как-нибудь досижу.

Оби-Ван прислушался к дому и к Силе. Что-то было, живое, но что? Крыса? Воришка? Или на площади кто-то устроил одиночный пикет и швыряется в окна камнями и засохшим дерьмом?

— Я читал, — после короткой паузы начал губернатор, — джедаев учат быть справедливыми. Скажи, со мной поступили по справедливости?

Оби-Ван поморщился и насторожился. «Если слышишь слово “справедливость” — помни: тебя пытаются нагреть», — говорил Декстер, друг учителя.

— Я верил госпоже Джо… ну, этой… — губернатор трагически всхлипнул, опять помолчал. Оби-Ван подумал, что он выбирает подходящую тактику. — Вот так ты веришь человеку, считаешь его своим другом, а он предает тебя в самый последний момент. Знал ли я, что она — эмиссар Сената? Да ранкор меня отымей! Разумеется, нет.

Губернатор наклонил голову. Оби-Ван снова сел в кресло, сжал крепче меч, посмотрел на подлокотник, на котором пристроил обрывок балдахина. Губернатор проследил за его взглядом и жалобно произнес:

— Она предъявила документы, ей поверили. Мне она их предъявляла, фальшивые, но я наивный старый дурак! Или я не хотел добра? Она сказала — незаконный референдум! Разве может быть воля народа объявлена незаконной, как полагаешь?

Оби-Ван потянул на себя кусок балдахина, и губернатор печально посмотрел на потенциальный кляп.

— Вот, да, ты тоже хочешь заткнуть мне рот. Как это обидно — ты делаешь всё во благо, тебе в ответ причиняют зло.

— Вы убили журналиста, — неожиданно для себя самого сказал Оби-Ван. Он не знал этого Риза, но слышал, как о нем отзывался Нут, и был уверен — тот был неплохим парнем.

— Я? — губернатор подпрыгнул. — Я? Я? Ты поверил!

— И пытались убить учителя.

— Не успел же! — воскликнул губернатор, подаваясь вперед. — Что ты, что ты, я никогда бы не стал. Что там этот… да что же такое, столько людей лишили меня законной власти. Теперь они, наверное, передерутся. Эта Джодо, или как ее там, тварь еще та.

«Учитель с ней разберется», — мысленно пообещал ему Оби-Ван и вспомнил, как они прокрались в резиденцию, как учитель разговаривал с госпожой Мэйдо… и весь мокрый сел на ее кровать, причем этого и не заметил, а она ничего не сказала. Оби-Ван хихикнул.

— Да, да, — закивал губернатор, по-своему расценив его смех. — Ты такой маленький, а всё понимаешь. Нет, ну еще бы чуть-чуть, и твой учитель отправил ее под арест. Во-первых, она бегала тут с оружием. Это запрещено. Зачем он развесил уши, похож ведь на умного человека, но тут же такие глаза! В этом мире, дитя мое, всё зло — от баб.

Оби-Ван ничего не мог сказать про глаза госпожи Мэйдо, подумал только, а смотрел ли он вообще хоть раз ей в глаза. Но фраза оскорбляла и Ату, и Майру… возможно, даже просто Прию, так что он сурово нахмурился.

— Это я, конечно, напрасно, — притворно смутился губернатор. — Тебе рано обо всем этом знать, да, ты прав. Тогда считай, что в мире все зло — от политиков. А я? Я разве политик? Я администратор. Очень, скажу тебе, неплохой, и всё, что я делал, на благо народа.

Оби-Ван прекрасно видел упомянутое благо — драки, разруху и горы дерьма, но не нашел причины спорить, поэтому он поднялся и строго уставился на губернатора.

— Я молчу, молчу, — тут же сдался тот. — Очень неприятно, когда тебе в рот суют грязную тряпку. Кто-то украл моего дроида, ну что за люди, или это фалнауты, никакого уважения к властям.

И он надолго заткнулся. Оби-Вану показалось — заснул, но проверять он не решился, тем более в сон клонило его самого, так что, с одной стороны, болтовня губернатора отвлекала, с другой его задача — охранять преступника, а не беседовать с ним.