И сейчас я также не могла сдержать слез. Они катились ручьём, а руки все также пытались их вытирать, но это было бесполезно. Нос скоро был забит и начал шмыгать, и лишь тогда девочка перевела на меня взгляд, а затем и начала незаметно двигаться ближе.
В голову уже полез вчерашний инцидент. И его глаза, так холодно смотрящие на меня, и та наглая шлюха, которую он держал за руку с обручальным кольцом. Надо же, два года жизни убить на такого мудака… Только сейчас в мою голову пришло осознание того, что в этом чертовом городе у меня нет никого, кроме него. Ни-ко-го. Даже работа, даже работа, черт возьми, в одном отделении с ним.
-Не переживай, я отправлюсь в детский дом, и вы с Олегом продолжите спокойно жить дальше без меня.
От этих слов мне стало совсем хреново на душе. Тамара в тот же момент оказалась в моих объятьях, причём таких крепких, чего я сама от себя не могла ожидать.
-Не смей так говорить, слышишь? Ты совершенно не понимаешь, что несёшь. Ты ещё слишком мала, чтобы так рассуждать, -мои слёзы катились вниз, а я вспомнила те жуткие две недели, когда я ждала приезда отца в детском доме. Эти две недели были самым жуткими в моей жизни, и такого ада я не забуду никогда. И как заставляли есть противную протухшую колбасу с хлебом на завтрак, как не выпускали в туалет ночью, а потом на утро с такой жестокостью избивали ремнём воспитатели за испорченную простынь, что синяки не проходили ещё месяц так точно.
-Я также, как и ты, потеряла маму, и жила там. Поверь, даже здесь, с Олегом, каким бы он не был, тебе будет в тысячу раз лучше.
Огромные глазёнки лишь моргали, пока я судорожно наглаживала девчачьи волосы, а меня саму трясло так, будто током ударило не на шутку. Наверняка, мои слова на неё не произвели особого впечатления, но из обычной жалости, как мне казалось, она кое-как выпрямилась, начиная своими ладонями молча помогать стирать мои слёзы.
-Никогда так не говори, никогда… Олег, он, как ни крути, он твой отец, он заботится, переживает и будет стараться сделать для тебя все.
-Хватит реветь. Я не маленькая и отлично понимаю, что ему здесь буду только мешать.
-Тамар, может это будет звучать странным, даже не может, а так оно и есть… Если до такого будет доходить, я заберу тебя к себе,-от самой себя такого я не ожидала, но те воспоминания снова и снова выдавали ужасные картинки. Длинные косы, которые у меня были к моим пяти годам ниже поясницы, в первый же день были срезаны по самую макушку и отправлены на моих глазах в мусорное ведро. Возиться со мной никто не хотел, да и церемонились не особенно. И плюшевого медведя, с которым всё детство я проспала в обнимку, в первую ночь там был распотрошен мальчиком с соседней кровати. Как итог, на утро меня опустили лицом в горячую манную кашу из-за плача, а медведь был отправлен в мусорку.
Девочка покосилась на меня сомнительным взглядом, а я продолжала вспоминать своё «детство», лишь сейчас понимая, что закончилось у меня оно вместе с растерзанным медведем.
-Если ты хочешь, я поем, но за это ты прекращаешь нести ерунду, вроде этой, договорились?
Я поджала губы, но кивнула в ответ на ее слова. Мне было обидно, но, к счастью, горечь вчерашних переживаний перекрывала эту обиду с лихвой.
Тамара сама слезла с окна и села за стол. Вилка оказалась в ее руке, после чего она ещё пару минут ковырялась в яйцах, но съела оба. Тарелка опустела с заметной скоростью, а после в ход пошел чай. Было ясно, что такого завтрака ей было мало, но за продуктами нужно было идти в ближайший магазин, а где он находится, знает любой человек, живущей здесь, но не я.
С подоконника мои ноги опустились на пол, а бёдра следом переместились на стул, стоящий напротив места Томы.
-Знаешь, по-моему, Олега ждать смысла нет. Ты знаешь, где здесь магазин ближайший? На таком завтраке далеко не уедешь…
-Не надо больше ничего готовить. Я наелась, и мне этого хватит, а ты обещала теперь прекратить говорить ерунду. Я свои обещания выполнила, теперь твоя очередь,-Тамара поднялась, убирая за собой тарелку с кружкой в раковину, а в следующую секунду в ее руках оказалась тряпка и в кране зашумела вода.
-Можешь не мыть, я сама справлюсь. Занимайся своими делами, я тебе больше не буду мешать,- отобрать у ребёнка тряпку мне не составило большого труда, а потому посуда вскоре уже стола на сушилке, а девочка вновь вернулась на окно, оказываясь в том же самом положении.
Разговорить её у меня, хоть убей, не выходило. Видимо, своими словами я лишь сильнее напугала девочку, и теперь мне оставалось только «выполнять свои обещания». Голова немного побаливала от плача, а из-за недосыпа клонило в сон. Диван, стоящий напротив стола был сейчас самым лучшим местом для моего размещения, чему я и последовала. Вскоре мой взгляд были прикрыты светлой пеленой век, и дыхание стало тихим. Перед глазами замелькал какой-то сон, но помнить его было совсем не по моей части.
Заприметив это, девочка спустилась на пол, вытаскивая из стеллажа прямо напротив дивана плед, которым вскоре нежно была укрыта Марина. Тома с недоверием смотрела на окно, где прежде сидела, а затем переводила взгляд на женщину. И все-таки прозрачная неизвестность манила её. И высотой, и примерным исходом событий, и пониманием того, что это единственный шанс избавить всех вокруг от одной большой проблемы.
Она взобралась на деревянный подоконник, но в этот раз крепко уперлась ногами в дерево. Взгляд пал вниз. Из-за тумана не было видно даже нижних этажей, а страх отпечатался в карих глазах. Тамара поджала губы, но уже посмотрела наверх, в бездонное небо, а где-то там на неё сверху вниз в ответ смотрела мама.
-Я ничего не боюсь. Это не страшно. Одна секунда и все.Всем хорошо…- эти слова она бубнила себе под нос, пока подрагивающие ручки открывали форточку высотой с ее рост. Та быстро распахнулась от вихрящегося ветра, который, пройдясь по комнате, решил вернуться обратно на улицу, совсем не рассчитывая на то, что от его силы маленькая девочка совсем потеряет равновесие, начиная от вселенского страха цепляться за все вокруг и, в том числе, собственную жизнь.
========== Глава 6. Окно, стена и подоконник. ==========
Глава Шестая.
Окно, стена и подоконник.
Перед глазами была пелена белого густого тумана и громкий крик на его фоне. Это было похоже на сладкий сон, идеальный до каждой самой незначительной мелочи, кроме единственной. Крупинка горечи портила весь искрящийся вкус наслаждения моментом, разрывая меня на части от микрогнева.
На тумбе стояли ароматные цветы, обжигавшие воздух еще веящим от тонких лепестков морозом. Самый желанный парфюм рождался в этот момент в воздухе : зерновой кофе на плите и свежесть роз. Что может быть прекрасней? Одеяло в белом облачении все смятое и вообще не имеет никакой формы. Будто бы предыдущая ночь была, нет, не самой бурной и страстной. От воспоминаний веяло счастьем и теплом, таким родным и приятным, что переживать хотелось снова и снова те часы, которые навсегда останутся в памяти.
Солнце беспрепятственно проникало в комнату сквозь тонкую тюль, и его лучи яркими солнечными зайчиками быстро бегали по стенам и потолку, небрежно задевая тело только что проснувшейся девушки. Ее волосы спутаны и измяты; губы отекли, превращаясь в рот малыша, который только-только оторвался от материнской груди и все ещё причмокивает, но ощущает теперь лишь вкус воздуха. И вновь этот крик. Он не утихает ни на секунду. Хочется закрыть уши, зарыться под это самое белое одеяло и ничего не слышать.
Ничего сделать не получается: он полностью парализует все мышцы, лишая даже голоса, не давая шансов не только перекричать, но и простонать что-то.
Кошмары всегда кидали меня в холодный пот, но, благодаря собственному сознанию, в такие трагические моменты меня будто «вышвыривало» обратно в безграничное пространство, где ты ожидаешь следующего сна, как начала нового фильма в кино. Тут всегда тихо, но этот чертов крик преследует меня и здесь.
