Сна в это утро не было ни в одном глазу. С одной стороны - ничего удивительного: до этой ночи я спала, как маленький ребёнок, только в большей амплитудой бодрствования, почему бы и нет? С другой, грудь Олега была невероятно удобной, но моя голова была в состоянии спокойно уместиться на ней лишь несколько часов и те были были проведены уже в компании с ранним Солнцем.
Уютнее его - не найти, но жалеть о том, что уютного сна этой ночью было намного меньше, чем приятного времяпрепровождения в качестве единого организма, было глупо.
Когда мой мозг после прохладного душа окончательно пришёл в себя, на кухонных часах было уже почти десять часов утра. Недлинная цепь рассуждений быстро привела мои мысли к тому, что начало смены намечается уже через пару часов, поэтому ещё немного сырые волосы уже совсем скоро превращались в упругие кудри, ресницы покрывались графитово-чёрной пленкой,а маска ничем не пробиваемой Марины Владимировны вновь, как родная, прилипала к женскому лицу.
Так смены за сменой начали быстро бежать перед моими одна за одной так, что я даже не успевала понимать, когда, что и где начинается и заканчивается. Но, спустя месяц такой гонки, непонятно с чего, мой организм абсолютно перестал мне подчиняться. Началось все с того, что мне в один день так дико захотелось спать, что ради этого пришлось даже подмениться на работе. Домой добраться так быстро получилось у меня тоже впервые, да и, чтобы не спугнуть такую удачу, содержимое двух привычных ампул заблаговременно вмешалось в мою внутреннюю среду, позволяя впервые за последние несколько дней поспать. Однако это было только началом - теперь меня так тянуло спать всегда, везде и независимо ни от чего. Операционная, приём, обход - дай точку опоры и можно распрощаться с человеком.
Казалось бы, лучше спать, чем то, как все было до этого, но вместе с тем, как легко мне удавалось заснуть, проснуться получалось в разы тяжелее. Да, мало того, что лицо опухало так, что моргать было тяжело, и ноги отекали, словно каждый вечер в меня упаковывали трехлитровую банку огурцов; каждое утро, независимо ни от чего, ровно в шесть сознание возвращалось в маленькую черепную коробку, начиная усиливать чувствительность абсолютно всех рецепторов. Сначала это ограничивалось легкой тошнотной, но уже как три недели подряд последствия тошноты дают о себе знать в туалете, кружа меня в романтических танцах с керамическим королем.
И да, теперь выпить кофе, съесть что-то из столовой или даже то, что было принесено из дома, было краем. Желудок воротило от всего, кроме шоколада, которым, собственно, и приходилось успокаивать непослушный организм. Только и тут не обошлось без последствий - старые брюки перестали хоть как-то сходиться на бёдрах и в животе особенно, а любая юбка демонстрировала теперь всем мое упитанное положение.
Видимо, всему виной было то самое обезболивающее, которое в таких дозах уже могло влиять на рассудок так, как это было в моем случае.
В один прекрасный день этому должен был наступить конец и, кажется, сегодняшний как раз подходил на его роль. У врачей наблюдаться - доля слабаков, а ты попробуй сам себе с раком второй стадии назначать лечение; жаль лишь то, что нейрохирург, да и любой другой человек или врач, не имеет права выписывать самому себе никаких наркотических препаратов.
Очередь к онкологу в любой клинике выстраивалась длинная, а в наше на приём нужно было записываться точно за месяц, если не за два.
Уверенной походкой заведующей одного из отделении я прошла в один из тысячи небольших кабинетов, прикрывая дверь прямо перед носом какого-то мужчины, что уже через тонкую шёлку начал обсыпать меня оскорблениями.
Рецепт в ладони немного примялся, как о мой внешний вид за последнее время, но тем не менее, спина вытянулась в ровную нить, позволяя ощутить нервным окончаниям всю прелесть нового лишнего веса, а уголки губ чуть приподнялись вверх, когда мои шаги прекратились у стола серьезного мужчины.
-Что, Мариночка, насчёт пациента проконсультироваться пришла? Говорю сразу, если уж ты не знаешь, что делать, то я тебе навряд ли чем буду полезен, к Шейману обратись лучше, - поправляя свою тонкую оправу очков, немолодого возраста врач с улыбкой протянул ладонь навстречу девушке, которая, стоя у стола онколога, судорожно переминалась с ноги на ногу и крепко сжимала от боли пальцы на тонком листке больничного рецепта, который только что был начёркан ей самой.
-Нет, Иван Николаевич, мне рецепт быстро подпишите, и я пойду. Там у вас очередь такая, думаю, задерживать людей смысла нет… - наконец, присев на стул, стоящий прямо рядом с белоснежным столом, она несмело вложила бумажку в его ладонь, а на том месте, где прежде находились ее пальцы, остался мокрый развод. Замечая пятно, мужчина вопросительно взглянул на девушку, сидящую напротив, но увидев то, что ей нужно, в мужской голове появилось лишь больше вопросов.
-Морфин?
Пушистые ресницы начали быстро порхать вверх-вниз, а когда в лёгких скопилось достаточно воздуха, на губах растянулась искусственная улыбка.
-Глиобластома, в начале прошлого года была второй стадии. Нет, у онколога не наблюдалась и не буду. Да, себе. Да, ничего другого не помогает, - говорить это все было больно, да так, что грудь сдавливало изнутри чем-то тяжелым. На глазах начали выступать слезы, которые тут же были посланы далеко и надолго одним только движением зрачков вверх.
Мужчина напротив молчал, а взгляд его был таким, будто он не мог в это поверить никак.
-Марин, так… Все, хватит шутить здесь, говори зачем пришла,-решительно его ладонь отодвинула лист в сторону, но одной лишь секунды хватило ему, чтобы не суметь устоять перед той болью, которая отпечатывалась в лазурных зрачках.
-Ладно… Только сначала идёшь и сдаёшь кровь на биохимию, и проходишь всех врачей по списку, чтобы хотя бы я знал, в каком ты состоянии и чем могу тут помочь.
-Хорошо, только сначала рецепт подпишите, потому что просыпаться налитой, как переспелый помидор, я уже не могу и утренний «туалет» у меня особых эмоций счастья и желания начать поскорей новый день не вызывает. Я торжественно клянусь, что пройду всех, но только когда смогу это сделать физически, а пока даже обычная работа даётся мне с огромным трудом… - глаза быстро наблюдали за тем, как мужская рука быстро ставит нужную подпись в бланке, а внутри все уже тихо ликовало - наконец, я буду снова ощущать себя человеком, а не кем-то ещё.
-В смысле? И как ты с такой симптоматикой собралась у меня рецепт просить? - его взгляд тут же строгими шагами переместился на блондинку, начиная вглядываться в ее лицо и тело, а вместе с тем и рецепт отправился в его стол, тут же возвращая на мое лицо не очень довольную гримасу.
-Так, кровь на хгч, и с результатами ко мне.
Такой запрос просто выбил меня из колеи, заставляя своё богатое воображение на долю секунды примерить на себя новый образ, но тут же мозг вновь включился в работу.
-Иван Николаевич, вы издеваетесь?! Какое хгч? Вы меня видели? Я пол года на опиуме сижу, причём на таких дозах, что там не то, что о беременности речи нет, я об овуляции и думать забыла!
-Марина Владимировна, все, закругляйся. Идёшь сдаёшь кровь, медсестра тебе без очереди возьмёт, и если все так, как ты мне утверждаешь, то приносишь чистое заключение, а в ответ получаешь свой рецепт.
Ещё почти 15 минут я пыталась спорить с ним, но после, просто назло ему, пошла и сдала эту чёртову кровь. Только вот спустя два часа, когда лист с результатами уже намокал в моих руках, в голове настолько переслало укладываться все происходящее, что мозг не выдержал. Перед глазами поплыло все, начиная от оконной рамы и заканчивая собственным кольцом на пальце, а уже через пару секунд мой затылок упал в уютные объятья кафельного пола прямо посреди коридора лаборатории.
========== Глава 17. Слезы, перекись и бинт. ==========
Глава Семнадцатая.
Слезы, перекись и бинт.
Когда чьи-то крепкие руки силой держали мой позвоночник на весу, чтобы хоть немного избавить мимоходящих пациентов и персонал от этой картины, от неприятных капель жидкости, стекавших по моему лицу, сквозь сознание щеки сжались в недовольной гримасе. Будто что-то мягкое оказалось под головой спустя уже пару секунд, а от того, что в нос ударил резкий запах нашатыря, глаза вовсе начали слезиться. Соленая жидкость хлынула из только что раскрывшихся век, а, когда вместе с тем сознание вернулось в голову окончательно, боль вновь напомнила о своём существовании в моем теле. Слезы уже полились сильнее, и сидевший рядом мужчина был немного удивлён этой картиной, если не больше.
