Я иду на огромный риск ради этих людей.

Тоже мне, к каждой бочке затычка. Там, за моей спиной, осталось три могущественных мага, а вскоре, вероятно, прибудут и остальные. А я вот иду геройствовать. Меня тошнит от самого себя, но я все равно иду. Кто-нибудь, объясните мне, почему? Почему с тех пор, как я открыл в себе силу, я стал взваливать на свои плечи все, что только попадалось под руку, — и все время говорил, что мне мало?

Я глупец, а глупцы любят геройствовать. Особенно глупцы, наделенные сверхчеловеческой силой. Даже странно, что я об этом задумался: вдруг я наконец-то решился взялся за ум? Интересно: к чему бы это? Может, к дождю?.. Ладно, хуже мне уже не будет. Нет, будет, конечно, но не сейчас.

Я никому не доверяю. Я считаю своими друзьями Кальта, Гина, Слава и Коэна. Я уважаю Изабеллу, мне нравится Тарья. Я по-своему привязан к Нику и хочу позаботиться о его судьбе. За Хельгу, Лая, Колена, Ису и даже за эту странную влюбленную парочку — Немезиса и Незис — я перегрызу глотку любому. Но никому из них я не признаюсь в том, кто я на самом деле.

И почему всегда одно и то же?

Наверное, мне всегда хотелось оставить след. Какой-нибудь прочный, хороший след в этом мире… Но ведь ходивший по воде Мессия из далекого другого мира, о котором мне когда-то рассказывал Колен, не больно-то старался оставлять на ней следы. Его следы были совсем другого рода… К тому же, он, в отличие от меня, был недопустимо, невыносимо великим человеком. Интересно, ему поверили бы, если бы он, смущаясь и путаясь в словах, сказал, что все еще способен чувствовать боль?..

Я слишком много на себя беру. Я поплачусь за это. Чувствую, знаю, что поплачусь… Но поступать как-то иначе я не могу. Не хочу. И не буду. Я готов. Что бы ни ждало меня там, впереди, — я готов.

Иногда мне кажется, что я больше не имею к себе никакого отношения. Наверное, это сила начинает сводить меня с ума… Хотя, я же никогда раньше не мыслил так безупречно, как сейчас. Не стоит, конечно, утверждать, что ты не сумасшедший. Это обычно вызывает подозрения. Не лучше ли сказать, что сегодня ты не более безумен, чем обычно? Так значит, вперед!

Из Потока я проглядел здание и заметил две красноватые точки. Одну неподвижную. Одну движущуюся. Первой будет та, что не движется.

Болотная тварь удивилась, увидев меня рядом с собой. Я только положил ей руку на горло и тихо потребовал:

— Позови сюда свою хозяйку.

— Неее — просипела она.

Как хочешь. Я найду ее сам.

Интересно, сколько заклинание продержится без нежити? В моих интересах, чтобы оно продержалось подольше.

Я застал девушку над очередной жертвой. Жертвой была средних лет женщина, ровненькая со всех сторон и в общей сложности напоминающая затянутую в ткань гусеницу. Крашеные в рыжий волосы под заколочками, апельсиновые щеки. Отвратительное зрелище. Но именно ей я сейчас спасу жизнь.

— В этом нет необходимости, — сказал я, привалившись к косяку.

Девушка обернулась — взметнулись кудряшки, выбившиеся из ее кос. Дрогнули ресницы… Ресницы, которые я целовал тысячи раз. Во взгляде глаз — этих глаз, на радужке которых я знал каждую черточку, каждое пятнышко, — читались преданность и отчаяние. В руке Милены судорожно плясала искрящаяся золотая плеть.

Она не стала спрашивать, как я проник сюда. Она вообще посчитала, что можно обойтись без выяснения отношений. Резко развернувшись, она атаковала, красиво и молниеносно. Это был целый букет заклинаний, припасенный специально для такого случая. Я увернулся из-под удара, даже не вынимая из карманов рук — но, если бы я не стал уворачиваться, эта атака размазала бы меня по стенам. Милена была настроена серьезно.

— В этом тоже нет необходимости, — сказал я.

Она отпрянула, на секунду задумалась, а потом стала понемногу соскребать с меня мою маскировку. Тишину нарушали только всхлипывания «гусеницы», ползающей где-то на полу, пока Милена не спросила:

— Рик… Это ведь ты, Рик?

Я улыбнулся ей.

— Имя мне Тьма.

И она, словно что-то вдруг вспомнив, выпрямилась, расслабилась, опустила плеть. На ее губах даже промелькнул призрак улыбки — какое облегчение, больше не надо убивать, больше не надо никого убивать… Интересно, а она сама попала к Предтечам и Коэн решил этим воспользоваться, чтобы выследить их, или это он подтолкнул ее к ним?

— Нам нужно уходить отсюда.

Милена, кривовато улыбаясь, кивнула, выпустила плеть из руки, подалась вперед — и внезапно прижалась ко мне всем телом и разрыдалась.

— Рик… Рик, это ты… Я так и знала, что это ты… Я никому… Никому про вас не говорила… про тебя… Ты… Я… Я просто верила… знала… Ты… Это с самого начала был ты!..

Я гладил ее по спине, не надеясь, впрочем, успокоить. Девушка, почти ребенок. Светлая сверхвысшей категории. Она подняла на меня залитые слезами и наполненные счастьем глаза и прошептала:

— Я с самого начала знала, что это ты. Тебе совсем не нужно было притворяться им. Ты мог быть собой… Хотя бы со мной… — она выдавила из себя улыбку — и добавила: — Господин.

И тут я понял: Милена была уверена в том, что светлого мага Рика больше не существует. Темный Мессия пришел на землю благодаря стараниям Предтечей и занял его тело. Рик мертв, да здравствует Мессия. Забавно — но да будет так. Хотя, мне жаль того светлого. Я неплохо знал его…

— Нам нужно уходить отсюда, — повторил я.

Она кивнула, отстранилась от меня, растерла по щекам слезы и всем своим видом выразила готовность следовать за мной. Куда угодно.

Я взял ее за руку и повел.

Мы вошли в Поток, но я, не рассчитав силы, погрузился слишком глубоко, и уже через несколько шагов услышал голос Милены позади себя:

— Мне… Трудно… Дышать… Здесь…

Ладно. Поднимемся повыше.

— Благодарю… Господин.

Я стиснул зубы — меня отчетливо коробило, когда она так меня называла. Но я все же стерпел. К тому же, мне ее все равно не разубедить. По крайней мере, сейчас.

Мы вышли из потока во Дворце темных магов. Почему я выбрал это место? Не знаю: может быть, оно показалось мне наименее предсказуемым или же это был прилив ностальгии.

Мы стояли за кулисами. Я отодвинул занавес и выглянул в зал. Там было темно и безлюдно, пахло пылью. Разрисованный мистическими символами пол был заставлен ровными рядами кресел, портьеры и занавес висели неподвижно. С легкой укоризной смотрели на нас прикрепленные над сценой гипсовые амурчики.

Я оглянулся на Милену. Не помню, что я хотел сказать ей, — наверное, что-нибудь успокаивающее и ободряющее. Но она меня опередила.

— Как хорошо, что ты выбрал это место! — сказала она. — Скоро здесь будут все, кто верен Тьме.

Немудрено, что я тут же забыл, что хотел сказать: сердце мое рухнуло в пропасть. Все. Теперь происходящее не имеет ко мне никакого отношения. Предтечи вот-вот соберутся здесь. Если они и в самом деле считают меня Мессией, если они и в самом деле верят в мое всемогущество, их не испугают маги из особого отряда Стражи, которые тоже, как я думаю, вскоре будут здесь. Но вот что будет потом? А потом… Да какое мне до этого дело? Я отправлюсь домой и приму душ, а после сдам Коэну все дела и исчезну с рубежа. Греться на горячем пляже. Где-нибудь в другом мире. Не поминайте лихом. Надоело.

Зал понемногу наполнялся звуками. Предтечи — темные и светлые маги, нежить и обыкновенные люди — жужжали, как растревоженный пчелиный улей, и шум все нарастал. Сосредотачиваясь, я узнавал некоторые голоса.

Я стоял за кулисами и думал, что так же, наверное, чувствует себя актер перед выходом на сцену. Его задача на этот вечер заключается в том, чтобы остаться собой, но при этом сделать все, чтобы зал поверил, что он — это кто-то другой. А зал волнуется, ждет, и пока ожидание лишь подогревает его нетерпение. Здесь очень важно выбрать правильный момент, когда напряжение в зале будет максимальным, но никто еще не устанет ждать, не потеряет интереса к тому, что грядет…

Зря вы там волнуетесь. Я не выйду на сцену. Представление не состоится.