В обед шел сильный, хлесткий дождь с синими вспышками молний, раскатами грома и крупными пузырями на лужах. Но после тучи стали расползаться, как истлевшая ткань, обнажая сырой и теплый вечер. Я зашел за Миленой, и мы отправились на прогулку по центральному бульвару. Она цепко ухватилась за мой локоть и принялась о чем-то рассказывать. Я слушал ее краем уха, иногда тоже что-то говорил, невольно примечая другие прогуливающиеся парочки. Пожалуй, выглядели они романтичнее нас… И вдруг впереди нас Поток полыхнул, из него что-то вырвалось — веер оттенков силы и длинная косая усмешка, больше я ничего не мог различить. Он налетел на нас, крутнулся, чмокнул в щеку вздрогнувшую Милену, хохотнул мне прямо в глаза и бросился прочь.

Кое-что в нем было неправильное. Резкое, болезненное, неестественное. Настораживающее, тревожащее… О, я знаю, что это было. Мое собственное лицо.

Оставив Милену посреди бульвара, я бросился в погоню.

Я ясно видел его в толпе. Он больше не был размытым цветовым пятном — теперь я различал его коричневый школьный костюм, накосо надетый берет, темные волосы. Я преследовал его, проговаривая на ходу универсальное заклинание для забора силы — я не знал, что мне придется делать в следующую минуту: защищаться, сдерживать противника или нападать.

Когда до него оставалось несколько шагов, я скользнул по краю Потока, резко сократил расстояние. Но в тот момент, когда я был готов нанести удар, случилось нечто необъяснимое. Он повернулся ровно на сто восемьдесят градусов, и его колено уткнулось мне в живот.

Я взвыл. Скорчился. Завалился на одно колено. Он склонился, упираясь руками в колени. Я увидел крутые костяшки его пальцев, кожа на них была сбита. Я поднял голову и увидел, что он растянул губы, обнажив ровненькие ряды широких зубов. Как же дико было видеть на своем лице эту гримасу…

— Останови их, и мы поговорим, — сильно двигая губами, но почти неслышно сказал он.

Мне было не до того. Заклинание, уже звеневшее на кончиках пальцев, растаяло. Боль накатывала волнами, низменная, позорная, отвратительная, совсем человеческая боль… Хорошо же он по мне шарахнул. Не только физической силой… Интересно, а сам я так могу?..

— Останови их, — повторил он.

Я понимал, чего он хочет. Применения локального темпорального заклинания на всю улицу, на которой мы находились. Но здесь могли быть и другие маги. Пусть они не знали меня в лицо, но слух о молоденьком светлом маге третьей категории, который по непонятным причинам и неизвестно как выполнил заклинание, тянущее на высшую, ничем хорошим для меня бы не обернулся. На меня и так многие посматривали косо, слишком уж способный. Да и знакомые могли оказаться поблизости… Нет уж, хватит и того, что мой отряд знает, кто я.

— Ну, как хочешь, — он выпрямился, повернулся, совершенно не опасаясь меня, и шагнул в толпу. Я взглянул ему вслед и запоздало попытался проглядеть ауру, но ничего, кроме цветных человеческих теней, не увидел. Его уже не было. Я кое-как выпрямился. Подоспела Милена. Выглядела она немного запыхавшейся.

— Рик, что случилось? — спросила она, пытливо заглядывая мне в лицо.

— А что случилось? — повинуясь странному, наконец-то проснувшемуся предчувствию, спросил я.

— Какие глупые вопросы ты задаешь! Меня какая-то пакость укусила — не то пчела, не то оса, я не успела рассмотреть, а ты вдруг сорвался с места, побежал куда-то, а теперь стоишь тут, и на тебе лица нет. И теперь еще спрашиваешь, что случилось!

— Милена… Милена, прости меня, пожалуйста, — пробормотал я. — Давай… Давай посидим где-нибудь, а? Как насчет вон того кафе?

Милена посмотрела на меня с удивлением, пожала плечами. Я усадил ее за один из столиков, выставленных на тротуар под большим тентом, сам отошел, сказав, что мне нужно освежиться. Она снова пожала плечами и принялась изучать сорта мороженого, выписанные в отдельную карту. Оказавшись за спиной девушки, я проделал несколько стандартных пассов, при помощи которых обычно снимается остаточная магия… Ничего. Глухо. Мой мир пошатнулся.

Дождливые дни потянулись один за другим. Лето уже перевалило за середину, но мелкие желтые листья еще не пестрели по краям луж, ночи были теплыми — беспокоиться не стоило. Но это касалось только погоды.

Пятна становились проблемой. С каждым разом число их становилось все больше, а значит, каждую третью ночь на улицы города приходилось выходить большему количеству практикующих. Пятна по-прежнему как будто бы не представляли угрозы, обычные люди чаще всего даже не замечали их нападений. Наверное, можно было бы их и не трогать вовсе. Но мы не могли пустить все на самотек. Мы не были уверены, что каждая новая партия пятен будет так же безобидна, как и предыдущая. К тому же, было кое-что гораздо более важное.

В один из дней в штаб нашего отряда прибежала молодая женщина. Я знал ее: это была Шарлотта, светлая целительница, старшая сестра Этьена — того самого юного мага, с которым мне довелось вместе дежурить во Дворце. В последние дни он выходил на охоту на пятна вместе с магами из Стражи и еще несколькими добровольцами — тоже в основном молодыми магами.

— Верховный здесь? — спросила Шарлотта с порога. Выглядела она очень взволнованной. — Не могу его дозваться.

— Нет, — ответил я. Сегодня в штабе я его еще не видел. — А что случилось?

— Коэн здесь, — сказал Гинлав, выходя навстречу Шарлотте. — Он отдыхает наверху.

Я оглянулся и с удивлением посмотрел на мага. Верховный светлый и в самом деле был в штабе? Я не чувствовал его силы.

— Нужна его помощь! — воскликнула Шарлотта. — Но, может быть, и ты, Гин… С Этьеном что-то не так!

— В чем дело?

— Некогда объяснять. Пойдемте!

Их небольшой особняк находился в двух улицах от штаба. Мы только показались из-за угла, а для нас уже распахнул дверь муж Шарлотты — не практикующий магию, обычный человек, служащий, кажется, в какой-то судоходной компании. Их служанка стояла рядом с ним.

— Как Этьен? — спросила Шарлотта.

— Так же.

— Ясно. Идемте! — сказала она нам и, подобрав платье, взбежала по лестнице.

Этьен лежал в постели. Его глаза были закрыты, и дышал он медленно, как будто бы очень крепко спал.

— В последние дни он жаловался на головокружение и слабость. Я думала, что он хочет показать себя и поэтому переутомляется. Я лечила его, и он говорил, что ему становится лучше. Теперь я не уверена: может, он просто лгал, чтобы успокоить меня. А сегодня утром перед завтраком он упал в обморок. Я не смогла привести его в чувства! Муж просто перенес его сюда.

— Ты обращалась к целителям? — строго спросил Гинлав.

— Гин, я сама целитель.

— К более опытным.

— Я послала за господином Альгредом, но дома его не было и на зов он не ответил. Тогда я побежала к вам. Извините, я, кажется, перенервничала, — она потерла ладонью лоб. — Наверное, все не так страшно…

— Еще не знаю, — Гинлав обошел постель Этьена и, взглянув на меня, спросил: — Рик, как у тебя с целительством?

— Только теоретически.

— А с диагностикой?

Я кивнул. Я и сам уже пытался понять, что произошло. Этьен был как будто бы в порядке. Вот только аура у него медленно выцветала и исчезала. Совсем исчезала, словно сила, а вместе с ней и жизнь постепенно покидали Этьена. И не было никого, кто бы тянул из него силу. Она просто растворялась.

— Следов чужого враждебного воздействия я не вижу. Что-то с его собственной силой. Он ее теряет, хотя он и без сознания. Гинлав, такое возможно?

— Если происходит, значит, возможно, — ответил маг. — Шарлотта, пошли за госпожой Ригдой. Если не захочет идти, скажи, что я зову. Ступай. Рик, а мы с тобой попробуем кое-что сделать.

— Хорошо.

Когда Шарлотта вышла, предусмотрительно прикрыв за собой дверь, Гинлав объяснил, что я должен делать. Вместе мы создали вокруг Этьена плотный кокон из чистой силы. Я должен был сдерживать его, чтобы он не деформировался и не рассеивался. Как только я с этим освоился, взяв под контроль вместе со своей силой еще и чужую, Гинлав начал манипулировать силой внутри кокона. Он создавал из нее что-то вроде длинных игл и вводил их прямо в тело юноши.