— Госпожа, придите вы чуть раньше, и я бы угодил тому своему почтенному земляку, что только что искал по лавкам шафран высокого качества.

— Да что вы? — вежливо отозвалась я, ссыпая в кошель золото.

— Увы, в этом году поставки уже не те. Я ждал товар в начале месяца ирша – товара не было, ждал в отун, и тоже пустые полки. Вот и думаю: не стоит ли вкупе со своими богами помолиться и Бадыну?

— Бадыну? — я навострила уши.

— Ох, да, госпожа, духу рода орков, что поставляли мне товар. А я так на них рассчитывал, так рассчитывал, что даже оборвал все связи с торговцами из-за океана. Видно, придется идти и кланяться в ножки поставщикам от Драконов.

Я подняла глаза и принялась внимательно рассматривать полки в лавочке.

— Любезнейший, покажите мне вот то и это.

Лавочник выставил передо мной самый дорогой товар, а не только тот, на который я указывала. Мне было все равно, сколько что стоит, я не собиралась ничего покупать, лишь рассматривала стеклянные банки разных размеров и с разным содержимым. Лавочник не стал их подписывать. Он просто положил внутрь клочки упаковок. Какао-порошок, кондитерская фабрика «Богородская», чай «Бестселлер», альпийские травы, смесь «Бирьяни» для плова. Сам файнодэр, видимо, прекрасно помнил, как выглядит упаковка того или иного товара с буквами на чужих языках.

— Вы торговали с кланом Теклака? — спросила я с волнением.

Лавочник тревожно покосился на стоящую у порога Лим и тихо ответил:

— Именно, госпожа. А вы не от него ли?

— Нет, но я друг семьи и сама ищу хоть кого-нибудь из рода.

— Как я сразу не догадался! Те же странные коробочки из хрупкого стекла, что плавятся в огне. Увы. С прошлой встречи в середине лета прошло почти пять месяцев. Если увидите кого-нибудь из родичей Теклака, передайте, что старый файнодэр из лавки на Тенистой улице еще считает себя их компаньоном. И, — лавочник наклонился поближе и перешел на шепот, — что их ищут. Они знают, кто, и лучше бы им поостеречься.

Я кивнула. И спросила:

— А чай? Чай у вас есть?

— Конечно, госпожа, — файнодэр принялся выставлять на прилавок банки с чайным листом.

В третьей или четвертой я нашла то, что искала. Вот, значит, как. Говорят, миров много и все они похожи друг на друга: везде те же искры, та же нечисть и те же проблемы. Тогда как связал меня Кэльрэдин с орками из клана Теклака? Почему подговорил троллей Буушгана искать Врата именно в мой мир? Ответ я держала в руках: яркую этикетку со слоном. В одном из снов я показала ее Кэльрэдину. Вот и не верь потом в подсознательное.

— Спасибо, любезнейший, — я улыбнулась файнодэру и, уже выходя, спросила:

— А тот господин, что искал шафран, может, он еще вернется?

— Может быть. Он выбрал все остатки, все самые тонкие рыльца и все спрашивал меня, можно ли закатать их в бумагу, — лавочник с недоумением пожал плечами. — А зачем? Зачем переводить такой дорогой товар?

— А не подскажете, где здесь лавка, в которой торгуют книгами?

— На улице Добрых грез. Что рядом с набережной.

Ах Узикэль, ах проныра! Шафран ему в бумагу закатать, видите ли! Не для книжных ли закладок? Я прекрасно помнила о том, как еще в доме Кессы интересовалась влиянием специй на запечатанную в бумаге магию.

Лим с Альдом еле успевали за мной, когда я неслась вниз к морю. Лавка нашлась быстро. В ней, перебирая рулоны карт, толпились моряки. Узикэль ждал своей очереди у прилавка. Увидев меня, он пригорюнился и сделал вид, что рассматривает свитки с изображением русалок. Мы с Альдом вывели несколько упирающегося файнодэра на улицу и… обо всем договорились. Не сразу, конечно. Узикэль долго настаивал на том, что «кто щуку поймал, того и ужин», а я ласково объясняла, что такое право на интеллектуальную собственность. Думаю, что в конце концов решающую роль в нашем споре сыграло присутствие хронически неприязненно настроенного по отношению к файнодэру Альда, который, не совсем понимая, что происходит, без колебаний встал на мою сторону.

Я не стала жадничать – сорок процентов, всего-то. Моей была только идея, Узикэлю же предстояло провернуть целое мероприятие с изготовлением и сбытом закладок. В порту было несколько магических контор, в одной из них мы подтвердили наш договор на Плетении (Поразмыслив, я для уверенности в компаньоне заставила файнодэра произнести магическое обещание никогда больше не играть в кости или другие азартные игры. На несчастное лицо торговца жалко было смотреть, но он, стиснув зубы, договорил обет до конца – маячащие впереди неплохие деньги, вот что придало ему сил порвать с вредным пристрастием). Я, в свою очередь, оплатила услуги мага и согласилась занять файнодэру золота на развитие бизнеса. Шафраном я его обеспечу, у меня его много, вот только заставлю Узикэля учесть каждую крупиночку расходного материала, чтобы не остаться в убытке. В душе я мало верила в то, что как-то выиграю от договора с почтенным файнодэром. Куда заведет меня мой путь? Останусь ли я жива в конце? Вернусь ли домой? Если вернусь и все закончится благополучно, пусть Узикэль забирает себе мою долю. Будем считать это форс-мажором, освобождающим стороны от проклятия. Маг в лавке пожал плечами, но аккуратно вписал примечание: «В случае ухода одной из сторон в другой мир, сделка объявляется расторгнутой с сохранением всех доходов и привилегий у оставшейся стороны».

Возвращались мы по набережной. Солнце спряталось, но кое-где играли на морских волнах яркие блики. В порту покачивались грузные торговые корабли. Альд ушел вперед, а мы с Лим наслаждались видом.

— Любишь море? — спросила я у спутницы, заметив, как жадно смотрит девушка на водную гладь.

— Я родилась у океана, — тихо ответила Лим. — Надеюсь, мой ребенок тоже родится рядом с водой.

— Это такая традиция у вас в роду?—предположила я.

— Да, — немного помедлив, ответила подруга. — Очень важная традиция.

Поднимаясь к лестнице, я увидела, как выходит из одной из аптечных лавок, замеченных мной по дороге, маг Ирэм. В руке он держал пакет с ярким «логотипом» лекарской лавки. Маг нас не заметил и растворился в толпе.

Вернувшись, мы приготовили поесть, вспоминая добрым словом Михо. Ниш как-то незаметно оказался с нами за столом. Он мало говорил, при прислуге притворяясь тупым гонцом, но вскоре никто из нас уже не сомневался, что тролль – на редкость сообразительный, наблюдательный и остроумный тип, которому лучше не попадаться на язык. Ирэм молчал, погруженный в собственные мысли, несколько раз я ловила на себе его внимательный, холодный взгляд. От этого взгляда мне становилось не по себе. Но ругая и проклиная себя почем зря, я время от времени замечала, что сама не отвожу глаз от мага. Бог знает что он мог подумать. Сама я убеждала себя в том, что просто слежу за подозрительным типом, проявившем странный интерес к нашей компании. А в глубине души знала, что мне нравится смотреть на молодого мужчину, собранного, плавного, как хищный зверь, язвительного, как змей-искуситель. Еще и Лим подлила масла в огонь, шепнув мне на ухо:

— Правда господин Ирэм очень… симпатичный.

— Ирэм? — ядовито переспросила я. — Грязный, неопрятный, надменный тип. А ведет себя так, будто ему все должны.

Но Лим, вопреки обыкновению, со мной не согласилась.

— Он интересный, — сказала она с милой улыбкой. — И добрый.

— Ну, к кому-то, может, и добрый. Он вообще, по-моему, к тебе неровно дышит.

— Нет, он просто понял, что я… — Лим осеклась и, покраснев, покачала головой.

Вечером того же дня Букашка отпросился в поездку. Я рассказала ему о ране Сонтэна, жабёнок, заволновавшись, решил объехать окрестности и поговорить с местной нечистью. Узикэль ходил гордой павой, даже переселился в комнату. Получив аванс, он почувствовал себя полноценным членом общества. Мы ждали попутный обоз. Обоза не было. Зато вечером того же дня Банчис постучался в мужскую комнату и с порога, сияя, сказал:

— Будет! Будет орочий праздник! Сюда идут обозы с юга и севера. Вы-то по старой цене оставайтесь, а на остальные комнаты я, пожалуй, оплату подниму.