— Магистр, я все понял. Мне же не семь лет, чтобы…

— Да? А по-моему, как раз в точку. Ладно. Отдыхай. Еще какие-нибудь конструктивные вопросы есть? А то я на занятие к старшим опаздываю.

Никуда он не опаздывал — он вообще был неспособен опоздать. Но времени у него действительно оставалось не очень много.

— Есть. В чем смысл жизни?

Джен спросил в шутку. Ему хотелось как-то затереть впечатления, которые остались после его дурацкой выходки, и эти слова были вполне в духе их разговора. Но Рек сосредоточенно нахмурился.

— Ты ищешь смысл жизни? Что ж, вовремя, нечего сказать… Ответь, тебе вообще нравится жить? Настолько, чтобы ты хотел продолжать жить?

Джен неуверенно кивнул — какой-то слишком нервный тон был у Река.

— Тогда считай, что это и есть смысл твоей жизни. А еще ты сможешь помогать людям. Тем, кому не может помочь уже никто. Вот так, — Рек отсалютовал ему и скрылся за дверью. Джен допил чай и почувствовал, что его снова клонит в сон.

«Нравится ли мне жить? — подумал он напоследок. — Ну да… Вроде бы, да… Точно, нравится. Вот только…»

Глава 13. Бесполезное волшебство

Неслышно поднявшись по крутой узкой лестнице, Джен прошел вглубь коридора и остановился перед простой серой дверью. На серебряном шесте, прикрученном к стене на уровне дверной ручки, сидела птица. Джен ласково погладил ее по черным шелковистым перьям. Потом он достал маленькое белое перышко и провел им по воздуху у самого глаза неподвижной, как обсидиановое изваяние, птицы. Никогда не закрывающийся и даже не моргающий птичий глаз сверкнул, и дверь отошла от косяка.

«Только бы Рек не проснулся», — подумал Джен, преступая порог.

В квартире магистра было тихо. Джен подождал, пока глаза привыкнут к темноте и, стараясь ступать как можно тише, прошел в спальню.

Рек был там. Он спал, раскидав по подушке волосы.

Джен ненадолго остановился в проходе. Он впервые видел магистра не отдыхающим, не дремлющим, а по-настоящему спящим. Выглядел он поразительно беззащитно. Впрочем, чего ему было опасаться в Цитадели…

Решившись покинуть Цитадель в эту ночь, Джен рассчитал все до мелочей. Фазы луны по эту сторону стены и с внешней ее стороны совпадали, было безлунье, а Рек, вернувшийся поздним вечером с очередной миссии, будет спать, как убитый, и не заметит временную пропажу своего пропуска. Пока магистр восстанавливает силы, Джен успеет слетать в нижний мир. К рассвету он вернется в Цитадель.

Мысль о том, чтобы вернуться в мир людей — ну, пусть не вернуться, но хотя бы вновь побывать в нем — стала преследовать Джена почти сразу же после его превращения. Он знал, что покинуть Цитадель просто так, когда захочется, без разрешения или поручения, не выйдет. Во-первых, фазы луны… Но это можно было просчитать. Вычислить ночь, в которую стены Цитадели не будут непреодолимым препятствием, было не так уж и сложно. Во-вторых, чтобы долететь до родного города, нужно хорошее крыло. И вот как раз для того, чтобы достать из ХМИ лучшее крыло и нужен пропуск магистра. Его собственный, пропуск Джена, в ночное время почти ни на что не годился.

Возможно, Джен никогда не решился бы ни на что подобное. Но свою роль в этом сыграл Эрик. Он проболтался о том, что теперь они могут покидать Цитадель и уходить в нижний мир.

— Некоторые пропадают там месяцами — такое тоже бывает, — сказал тогда Эрик. — Но для этого нужно разрешение или какое-нибудь поручение. К тому же все равно придется возвращаться. Поговаривают, некоторые учителя и магистры имеют свои дома в нижнем мире, но и они постоянно жить там не могут, им приходиться возвращаться.

— Снова жить там… — эхом повторил Джен.

Интересно, почему это невозможно? Он, наверное, смог бы… А здорово было бы это проверить — хотя бы на пару часов покинуть Академию и побывать в том городе, где жил когда-то! Джен поделился этой мыслью с Эриком. Но тот, к его удивлению. Отнесся к ней довольно прохладно.

— Зачем это нужно, Джен? — спросил он. — Там уже все другое. Нет ничего прежнего. А те, что тебя знали и еще живы, не видят тебя. Ты теперь — только то, что ты помнишь.

Джен усмехнулся — он ведь так и не сказал Эрику, что помнил он как раз не все.

— Ты вообще зря так переживаешь, Джен, — продолжал Эрик. — Твои переживания слишком человеческие и существуют только потому, что ты сам хочешь этого. А нам это вообще не свойственно… Точнее, анм это не нужно.

— Потому что мы больше не люди?

Эрик шумно вздохнул.

— Да какая разница, кто ты, когда ты можешь быть кем угодно? Ты можешь менять внешность так, как меняешь одежду, и можешь менять личность так, как меняешь внешность. Но что-то в тебе всегда будет оставаться неизменным. Вне зависимости от того, хочешь ты этого или нет. И вот это — по-настоящему важно. Только это. Понимаешь, Джен? Если ты человек, ты всегда им будешь. Погребенный под толщей своих переживаний или свободный от них, ты в любом случае останешься человеком. Но ведь быть свободным все-таки лучше, как ты думаешь?

Джен не стал отвечать. Он понимал слова Эрика, понимал то, что он хотел донести с их помощью. Но не принимал этого. Ему казалось, что его чувства, путь даже тяжелые и неприятные, были единственным связующим звеном с его прошлым — со всем его прошлым, в том числе с тем кусочком, который он никак не мог вспомнить. Значит, они были частью его личности. Как же можно было от них отказаться?..

— И потом, дарованная нам способность изменяться имеет важное чисто практическое значение, — добавил Эрик. — Пластичность характера — залог непредсказуемости поведения. А если враг не знает, чего от тебя ожидать, это уже половина победы.

— А если ты сам не знаешь, чего ожидать от себя? — спросил Джен.

— А так жить еще интереснее! — не растерялся Эрик. — Советую попробовать как-нибудь на досуге. А сейчас — пошли-ка, полетаем.

Да, в теории Эрика о непредсказуемости что-то разумное все же было.

— На крыльях? — удивился Джен. Ему самому еще не пришла в голову мысль об этом.

— Пойдем возьмем по обычному крылу и спустимся в долину. На своих крыльях ты еще не поднимешься в воздух. Строго говоря, они не для полетов. Это оружие, Джен.

— А ты уже летал на своих?

— Ага.

— Ну и как?

Эрик усмехнулся.

— Лукиан чуть с ума не сошел.

— Почему?

— Я на радостях нечаянно из Цитадели улетел. Он меня несколько дней искал.

Джен улыбнулся. Знал он это эриково «нечаянно».

— Ты побывал там, где жил раньше, да?

Эрик кивнул… Но, хотя Джен ждал этого, ничего рассказывать он не стал. И тогда Джен остро ощутил это желание — побывать на земле и проверить, насколько все изменилось там. Точнее, изменилось ли оно настолько, что ему там больше нельзя жить.

— Так мы идем? — спросил Эрик.

— Пошли! — ответил Джен.

Летать они шли в долину — но Джен думал о том, как улететь гораздо дальше…

Казалось, даже воздух, проникающий в грудь и выходящий из нее, издает нежелательные шумы. С осторожностью, от которой звенело в ушах, Джен за целую вечность добрался до стула, на высокую спинку которого Рек имел обыкновение вешать шинель. Несколько секунд он бездействовал, размышляя о том, как с минимальным количеством звуков достать пропуск магистра. А потом он протянул руку и достал его. Длинное узкое перо ослепительной белизны.

В этот же момент Джен подумал о том, что он мог просто попросить у магистра разрешения покинуть Цитадель на пару дней. Это было бы и проще, и разумнее. Но теперь отступать было поздно. К тому же, если бы он попросил магистра, а тот ему отказал, сбежать было бы сложнее…

Комнату Джен покинул, казалось, по воздуху. Но не успела закрыться за ним входная дверь, как магистр Рек открыл глаза.

Уже не скрываясь, Джен бежал к центральному корпусу. Пропуск магистра он сжимал в ладони.

Магистр нехотя вылез из постели, перетянул шнурком волосы, накинул на плечи шинель.

Джен взбежал на крыльцо центрального корпуса, провел пером у глаза сторожевой птицы, ворвался в холл.