Я, возможно, снова ее увижу Я, возможно, снова Ее увижу, Но не в чертовом баре, А в парке, в пятницу. И я, может быть, даже подойду к Ней ближе. Засунув все свои страхи в задницу. Скажу такой: «Ну здравствуй, я Миша». Она промолчит, но глаза не соврут. Улыбается… Лена, Марина, Наташа… Хотя, впрочем, неважно, как ее зовут. Я, как идиот, без конца улыбаюсь, Почти ничего толком и не сказал… Точно не знаю, но мне показалось, Я слышал: «Прости, я спешу на вокзал». Предложил подвезти, она согласилась, Я тогда, как придурок, счастливый летал… О чем говорили, еще не придумал, Наверно, о всякой больной ерунде… Она мне сказала, что я остроумный, А я, как дурак, говорю: «Не везде». В реальность. Стою, и колотится сердце. Эй, умник, за что наказал?! Подъехала «Бэха», и открылась дверца… Она: «Отвези меня на вокзал…» Я, возможно, снова Ее увижу, Провожает взглядом через стекло. И да, может быть, подойду к Ней поближе… Лишь бы сердце в пятки, как сейчас, не ушло. Я с ней танцую
Она вернулась в следующую субботу. Я все это время бегал в этот чертов бар, как на работу… Я приходил сюда за Ней, Но видел всех Ее друзей… Подругу, чей взгляд всегда весел, Но ее дурацкий смех уже изрядно бесит… Тот, что в телефоне, бывал здесь с женой. Жена с животом, месяц восьмой-девятый, Набить бы тебе морду, кобель ПРОКЛЯТЫЙ! Ну да ладно, сейчас не об этом, Сегодня здесь с ним моя Джульетта. Сидит в белом платье, с бокалом вина, Вот если б Она была здесь одна… Я слышу смех в своем внутреннем голосе: – И что бы ты сделал? – Что? Твою мать! Я? Пригласил бы Ее танцевать. Ну, или поправлял волосы, Нежно спадающие на плечи, Это был бы самый прекрасный вечер… – Так что же сейчас мешает? – Тот, что с телефоном. Хотя хрен его знает. Скорее всего – страх… Страх облажаться и потерпеть крах… Что-то шепчет на ухо, в щеку целует… Эй, парень, сегодня я с Ней танцую! Набрался смелости, к Ней подошел, Молча взял за руку, повел на танцпол. Она улыбнулась, и я успокоился, Слегка прикоснувшись, поправил Ей волосы. Сказал наконец-то: – Здравствуй, я Саша… – Привет, – улыбнулась в ответ мне. – Наташа. И плевать, сколько раз кто Ее там целует… Все неважно сейчас, ведь я с Ней танцую. Часть 2 «В душе я танцую» Скрипично-балетный вальс Она танцует, когда тают звезды и падают в море. Ее движения изящны, легки, как шифоновый шарф. Между нею и танцем давно закрутилась Love Story. Словно птица – свобода. Балет для нее – чистый кайф. Ну, а он у метро со смычком до разрыва аорты. Или с нотами дома… Пытаясь записывать боль, Что его поражает? – Гаммы да септаккорды… Что его вдохновляет? – До недавнего времени ноль! Она слышит его, когда он в метро играет, А он видит ее полет на следующий день в танцклассе… Они и не думали, что такое бывает, Их судьба закружила в скрипично-балетном вальсе. В душе я танцую Наша темная комната, где нас только двое — моя пластика, твои барабаны. Твое сердце пробьет по моим коридорам свой ритм… Достаточно странный. Я ногами-руками тебя за шею и пальчиками по коже… Ты стучишь в барабаны, шевелиться не смея, моя близость тебя тревожит. Я встаю босиком, отхожу от тебя на ощупь… Почти вслепую… Будто бы говоря, что уже не твоя, ступнями паркет целую. Ты стучишь в барабаны, ускоряя свой ритм, Который меня разрывает… Мои руки как крылья, а ноги как крик — возвращаюсь, вот так бывает… Вновь встаю босиком Где-то рядом с тобой, ступнями паркет целуя… Уходить не хочу… Может, это любовь? Посмотри, как в душе я танцую… Двое Я смотрю на тебя так, как смотрит весенний ветер Через века и преграды, в лазурном небе В плечах с облаками из голубого фетра… Через секунду я стану твоей навеки. Нас обвенчают с тобою могучие волны Тихого, что редко бывает тихим… Песнь дракона-заката на ушко тихонечко спой мне… Нас с тобой теперь двое, мы с тобой одним морем дышим… Ирэн Ее звали Ирэн, у нее была светлая кожа С запахом тонких Vogue и ментолово-мятной жвачки. Ее руки как плен, а глаза ни на что не похожи… В сумке ручка, блокнот и полшоколадки заначка. Она смотрит в окно, когда в небе темно и уныло, По привычке в кафе часто не допивает эспрессо, Плачет, слушая в плеере сонеты Шекспира, Если он был бы жив, он о ней написал бы пьесу. Ну, а я рисовала ночами с плеча ее лилию, Не спеша, осторожно, чтобы не спугнуть ее сон… Если б было бы можно, я б с ней разделила фамилию, Лишь тогда было горько, Что она все ж «она», а не «он»… |
