И ещё:
Я пел на троне добродетель
С неувядающей красой...
Елизавету втайне пел
Воспламенённою душой.
Слагали об императрице свои стихи и другие русские поэты. Пребывающий уже в преклонном возрасте Державин написал о ней:
Как лилия весной и роза среди лета,
В уединении благоуханье льёт:
Так скромностью своей сердца к себе влечёт,
Умом и красотой — владычица полсвета.
В 1817 году Елизавета познакомилась с Николаем Михайловичем Карамзиным, который вскоре сделался её частым посетителем, своим присутствием скрашивая её одиночество. Знаменитый литератор сумел заинтересовать императрицу свои ми беседами, читал ей отрывки из «Истории Государства Российского». Между ними установилась атмосфера взаимного доверия, которая в последующие годы настолько окрепла, что Елизавета Алексеевна стала читать писателю свой дневник. Особенно интимные строки она не решалась читать вслух, поэтому отдельные страницы передавала писателю, чтобы он молча прочитывал их. В лице Карамзина Елизавета Алексеевна обрела настоящего друга, который с глубоким пониманием отнёсся ко всем движениям её души.
В одном из писем своему родственнику Карамзин писал:
«Я узнал императрицу Елизавету, женщину редкую. С прошедшей осени я имел счастье беседовать с ней еженедельно, иногда часа по два и больше, с глазу на глаз; иногда мы читали вместе, иногда даже спорили, и всегда я выходил из её кабинета с приятным чувством. Государь сказал мне, что и она не скучала в его отсутствие беседами с историографом. К ней написал я, может быть, последние стихи в моей жизни, в которых сказал:
Здесь всё мечта и сон, но будет пробужденье!
Тебя узнал я здесь, в прелестном сновиденье:
Узнаю наяву!»
Известный историк отзывался об императрице как о женщине философского склада ума и о глубокой натуре. «Вы между людьми, как фарфоровая ваза между горшками чугунными», — говорил ей Карамзин.
Добрые отношения между писателем и императрицей продолжались до самой их смерти; если не было возможности видеться, они общались друг с другом с помощью писем.
«Всем семейством повергаем себя к Вашим стопам. Как ни желаю счастья видеть Вас, но ещё более желаю знать, что Вы здоровы.
Душой и сердцем Вам преданный
Н. Карамзин»
«Повергаю себя и 8 томов моей Российской истории к стопам Вашего Императорского Величества. Счастливый воспоминанием Ваших милостей и чувством живейшей признательности, дерзну ли надеяться, что сочинение не повредит сочинителю в Ваших мыслях...
Вашего Императорского Величества верноподданнейший
Николай Карамзин».
Вскоре пришёл ответ:
«Николай Михайлович. При Вашем письме от 24 января получила я Российскую историю, Вами сочинённую, за доставление коей изъявляю Вам мою признательность. Уважая личные достоинства автора и судя по известным мне отрывкам сочинения, не сомневаюсь в том великом удовольствии, которое доставит мне сие чтение. Приятно мне отдать всю справедливость познаниям Вашим, а равно чувствам и правилам, кои руководствовали Вас в труде столь важном, и желаю видеть дальнейшее оного продолжение для славы Отечества и Вашего. Пребываю всегда Вам доброжелательною.
Елисавета.
Москва.
13 февраля 1818 года».
Вот последнее письмо историка к глубоко чтимой им женщине:
«Жизнь коротка, и тем живее чувствуем её приятности; тем живее чувствую Вашу, если смею сказать, любезность: это слово можно, думаю, употреблять в самом высоком смысле! Воображением целую Вашу милую ручку...
2 октября 1825 г.
Вечно ваш Н. Карамзин».
Через год пути писателя и императрицы разойдутся. Волей судьбы они окажутся в том мире, из которого уже нет выхода.
Зиму 1817/18 года царская семья провела в Москве. В московских газетах часто появлялись сообщения о деяниях императрицы. Вот некоторые из них:
«Государыня посетила Архивную московскую государственную коллегию иностранных дел, рассматривала древние исторические памятники, касающиеся России, особое внимание уделила внешним сношениям царей с Европейскими и Азиатскими державами».
«Сегодня положен здесь первый камень к сооружению храма Христа Спасителя. На церемонии присутствовала государыня императрица».
«Её величество посетила древний монастырь святого Саввы... приложилась к мощам Саввы, посетила ризницу и осмотрела дворец, построенный в бытность царя Алексея Михайловича...»
«Её величество посетила Троице-Сергиеву лавру, приложилась к святым иконам, осмотрела столовую, студенческие комнаты, учебные залы, библиотеку и больницу Духовной Академии».
Император Александр I часто уезжал: совершал продолжительные поездки по России, выезжал в Петербург или за границу. Брать с собой свою супругу государь не имел обыкновения. Бесконечные разлуки, как и прежде, были тягостны для Елизаветы Алексеевны. Настроение её ухудшалось, хотелось вновь оказаться в столице. Об этом она писала графине Протасовой, переписка с которой всё ещё продолжалась: «...Хотя пребывание моё в Москве много для меня имеет приятного, не могу думать без некоторой печали, что я Петербург и жителей его очень долго не увижу».
Зима в тот год стояла суровая. Когда наконец-то наступила весна, в городе, как это часто бывает после зимы, возникло много заболеваний. Недомогала и императрица: из дома не выходила, пасхальные праздники провела в постели.
«У меня была простудная лихорадка, — сообщала она Протасовой, — теперь я почти здорова, но по причине холодного воздуха не позволяют мне выезжать... От московских забав я ничего не видела и только слышала колокольный звон... даже новорождённого великого князя и племянника ещё не видела».
17 апреля 1818 года прусская принцесса Шарлотта, супруга Николая, младшего брата императора, родила своего первенца. Произошло это важное для всех Романовых событие в древней столице России Москве.
В мае двор вернулся в Петербург, и Елизавета Алексеевна наконец-то оказалась в своём любимом Царском Селе. Торжества по случаю рождения сына у великого князя Николая и визита прусских родственников её несколько утомили. Ей захотелось переменить обстановку, и она вновь стала готовиться к заграничному путешествию, чтобы повидаться с матерью. В её дневнике появилась такая запись: «Бесконечные балы, маскарады, концерты, ужины, визиты и родственники: Вюртембергские, Оранские, Веймарские, Российские — все на меня наседают. Я должна быть любезна со всеми, но только уйдут, падаю как загнанная лошадь».
В последний день августа императрица отправилась в путь. Прибыв в Германию, она навестила сначала свою младшую сестру Вильгельмину, великую герцогиню Гессен-Дармштадтскую. Затем Елизавета Алексеевна посетила Веймар, чтобы нанести визит своей золовке, великой герцогине Марии Павловне. Во время этого визита российская императрица познакомилась со знаменитым Гёте, который, несмотря на свой преклонный возраст, руководил воспитанием дочерей владетельного великого герцога Саксен-Веймарского, племянниц её мужа. Из Веймара Елизавета Алексеевна отправилась в Мюнхен к сестре Каролине, супруге баварского короля Максимилиана. И лишь после всех этих встреч она отправилась в свой Баден.
