— Я зачищу, — тут же пообещал Баки. — Только перед самым отъездом. И машину тоже.

— Я могу чем-то помочь? — спросил Стив, чувствуя, что ничего не знает о сокрытии следов своего пребывания где-либо.

— Не парься, Стиви, — махнул рукой. Баки, — я один справлюсь. Ты лучше собери все наши вещи, у тебя это хорошо получается.

— Хорошо, — кивнул Стив. — Брок, ты говорил, что нам надо будет похитить директора ЩИТа, а может, получится к нему просто прийти? Не будут же тебя, да и нас с Баки сразу убивать?

— Не получится, — покачал головой Брок. — Я понятия не имею, где он живет, а штаб-квартира ЩИТа напичкана Гидрой.

— Значит, выловим его как-нибудь, — пожал плечами Баки. — В чем проблема-то? Нужно просто знать его маршрут, я его выцеплю на раз.

— Я в тебе не сомневаюсь, — Брок похлопал Баки по плечу. — Это Стиву хочется, чтобы все было по правилам. Но мы воюем, а на войне правил нет.

— Стив, я никогда не умел жить по правилам, — Баки сполз с подоконника и присел на корточки рядом со Стивом. — Мелкий, ты же знаешь, что я не сделаю ничего, что повредит тебе или Броку.

— Я знаю, Баки, знаю, — Стив потрепал его по волосам, и Баки прильнул к нему, к его руке, уложил голову на колени. — Не волнуйся, я в тебя верю.

Брок сидел и любовался ими. Он любил их так, что иногда забывал, что они вместе. Просто ушла тоска от их смерти и не хотелось оказаться там, с ними, на войне. Они уже втроем на войне.

— У нас три дня до отъезда, — напомнил Баки, — Едем мы с комфортом, так можно взять чуть больше необходимого. Я думаю, ноут мы тоже заберем, и фильмы, те, которые еще не посмотрели. Стив, ты что хочешь забрать?

— А можно альбомы забрать? — спросил Стив, поглаживая Баки по голове. — Хотя бы маленький.

За время, с которого Стиву купили скетчбуки и карандаши, он только и делал, что рисовал почти все свободное время, но не показывал, словно стеснялся своих рисунков. А рисовал он Баки и Брока. Вдвоем и по отдельности. Обнаженными, одетыми, смотрящими друг на друга, целующимися. Стив рисовал их на фоне лесных домов, многолюдных улиц, но они всегда были словно отрешены от этого нарисованного мира в мире только на двоих. На троих, если считать и художника, который с любовью вырисовывал каждую линию, каждый штрих.

— Бери, — разрешил Баки. Он очень хотел увидеть, что же такого нарисовал Стив, но они с Броком не нарушали тайну, раз Стив не показывал, значит не хотел, или не решался, или еще что угодно.

— Фильмы мы скопируем в ноутбук, чтобы не тащить коробки, — сказал Брок. — Я знаю, как. И альбомы. Зимнюю одежду выкинем. Оставшиеся рубли обменяем на доллары, в несколько приемов в разных банках. Доллары берем с собой.

Баки кивнул, давая понять, что принял информацию к сведению, снова потерся щекой о колено Стива, а потом поднялся. Его не пугала и не настораживала предстоящая поездка, ему вообще было все равно, что, куда, зачем, лишь бы быть рядом со Стивом и Броком.

— Пойду разберусь с одеждой и займусь обменом денег, — сказал Баки. — А ты копируй фильмы.

Он понимал, что через Турцию они махнут сразу, не останавливаясь. У них нет документов и некогда ими обзаводиться. Сразу нужно будет позвонить контакту, денег хватит, еще останется с лихвой. А вот как добираться дальше, Баки пока не знал. Но надеялся, что турки подскажут.

— Прощайте, булочки с вишней, — вздохнул Брок и улыбнулся. — Прижились мы здесь, а, Стив?

— Да, — задумчиво ответил Стив, — что-то в этом есть. Но традиционная бутылка водки… Это странно, правда, что ли, что русские так много пьют? Я не видел, чтобы все люди брали алкоголь. А как мы отдадим ключи хозяину квартиры?

Стив все время, пока они жили в Новороссийске, больше пытался понять будущее, но чувствовал, что в России это просто невозможно. Здесь тесно переплелись старое и новое, здесь одноэтажные деревянные дома соседствовали с многоэтажными кирпичными домами, бабушки на улицах еще торговали семечками, но такие же семечки можно было купить в магазине упакованные. Это сбивало с толку и обескураживало.

— Дверь захлопывается, — объяснил Брок. — Просто оставим ключи на столе. У него наверняка есть еще один комплект.

— А… понятно, — отозвался Стив, поднялся стремительно и плавно, наклонился, поцеловать Брока и еле оторвался от его губ, такими они были сладкими. — Пойду помогу Баки с одеждой.

Если с Баки страсть была чем-то привычным, не била так под ребра, то с Броком всегда хотелось еще больше. Один поцелуй — и Стив готов был разложить его на кухонном столе, у которого подломились бы ножки от такого обращения, но Стив смог оторваться от губ и пойти помогать Баки, который перетряхивал одежду на предмет в ней чего-нибудь ценного или определяющего носителя.

— Стиви, — не поворачиваясь познал Баки, эта его способность иногда пугала Стива, хотя он сам мог точно также, — хватай свою куртку и выворачивай все карманы.

Брок подумал и сварил себе еще кофе. Было немного грустно. Вот кофе заканчивается, и его больше не придется покупать. А сливки надо. И немного сахара. И брауншвейгской колбасы — Баки очень нравятся бутерброды с ней.

— Парни, я в магазин! — крикнул Брок.

— Зачем? — не понял Баки, но тут же добавил. — Прихвати тортик шоколадный, там должен быть.

— Вот как ты ухитряешься жрать столько сладкого и не толстеть? — удивился Брок.

— Я особенный, — мурлыкнул Баки, бросил вещи на пол и подошел к Броку, обнял, прижимаясь к нему бедрами. — Но ты же будешь меня любить, если у меня отрастет брюхо и жопа не будет влезать ни в одни приличные штаны?

— Я буду гонять тебя на полосе препятствий, пока твой живот не сдуется, — пообещал Брок, поглаживая его по заднице. — Но исключительно любя.

— Это кто еще кого будет гонять, — рассмеялся Баки, мазнул Брока легким поцелуем по губам и шлепнул по заднице. — Тортик. И я хочу местной зеленой газировки, не помню, как называется. Стиви! — крикнул Баки в комнату. — Ты точно больше ничего не хочешь?

— Нет, — отозвался Стив, — точно не хочу.

— Тархун она называется, — сказал Брок и принялся обуваться.

— Вот да, — подтвердил Баки, который всегда опознавал нужную ему газировку исключительно по цвету. Насыщенно-зеленому.

На улице моросил мелкий дождь. В магазине с утра были в основном пенсионеры. Брок толкал перед собой тележку, складывая в нее все подряд — торт и газировку, колбасу и свежий, еще немного теплый белый хлеб, сливки, сахар, шоколад, какой понравился, местных яблок для Стива…

Он набрал столько, словно они собирались остаться здесь еще неделю. Кассирша неодобрительно пробила бутылку водки и бутылку дорогого коньяка. Брок устало улыбнулся ей.

Пока Брок ходил в магазин, Баки со Стивом вынесли зимнюю одежду, которая им больше не должна была понадобиться, на помойку рядом с домом, живописно развесив ее на ближайших деревьях. Стив очень сокрушался, что приходится выкидывать такие хорошие вещи, тем более, что они их и не носили, считай.

— Стиви, забей, — уговаривал его Баки. — Это просто шмотки, купим новые, деньги позволяют. Они нам больше не нужны.

— Ну, можно их было кому-нибудь отдать, — предложил Стив. — Есть же люди, которым нужна хорошая теплая одежда.

— Стиви, — Баки рассмеялся, — да эту одежду сейчас утащат, ты и глазом моргнуть не успеешь.

— Ну ладно, — пожал плечами Стив. Он заметил, что стал чаще соглашаться с Баки.

Куда-то исчезла непримиримость, желание любой ценой доказать свою правоту. Стив вообще чувствовал себя спокойнее, меньше хотелось лишний раз идти на незначительный конфликт, хотя раньше он бы обязательно спорил бы с Баки и добился бы своего, но не сейчас. Словно смерть и воскрешение изменили что-то в нем, что-то глубинное, главное, такое, что не меняется под гнетом чужого мнения, что можешь изменить в себе только ты сам. Словно Стив стал старше, и не десять или двадцать лет, а на целую жизнь.

И чувства его изменились. То, что раньше он испытывал к Баки, стало глубже, полнее после боли потери, после осознания, что вернуть ничего нельзя. Вновь воскреснув после самоубийства, вновь увидев самого дорогого в жизни человека, которого он считал потерянным навсегда, Стив не мог не измениться.