Стив задумался, не спеша открывать рот. Что-то тут было не так, неправильно, словно он видел дурной сон. Как же он хотел проснуться, потому что если это был ад, то лучше были бы котлы с грешниками, или город Дит с его лесом самоубийц, чем вот это вот все, где он обязан отвечать на вопросы, возможно, снова и снова предавая свою страну.

— Если сейчас двадцать первый век, получается, война закончилась? И кто же победил? — Стив спросил об этом небрежно, так, чтобы нельзя было понять, как волнует его этот вопрос, раз он оказался в таком далеком будущем.

— Разумеется, Советский Союз, — с привычной гордостью сказал Горбатов. — Ну и США сбросили две атомные бомбы на мирные японские города — ужасное преступление против человечности. Япония после этого, разумеется, капитулировала. Но люди… от них остались только тени на стенах. И вот с такими же ядерными бомбами вы, капитан Роджерс, рухнули на нашу территорию. Чудо, просто чудо, что бомбы не сдетонировали.

Выслушав описание, что сотворила Америка с помощью ядерных бомб, Стив ужаснулся. Действительно, это было преступление против человечности, но шла война, каждый выживал, как только может. Может быть, будь он в строю, он смог бы предотвратить это, но его не было, он не попытался выбраться, не попытался хоть как-то спасти себя, поддался своему горю. Но сейчас нужно было собраться и попытаться хоть как-то ответить на вопросы майора. Хотя… можно было и не отвечать вовсе.

Охраняемый гость. Он просто пленник, а попытайся он сбежать, его пристрелят. Да и куда бежать, не зная ни языка, ни местности? А если он где-то не у границы, а в центре страны? Даже суперчеловек не способен на такой побег.

— Майор, если я “охраняемый гость”, то отвечать на ваши вопросы я не обязан, — спокойно сказал Стив. — Если я пленник, то тем более не собираюсь на них отвечать. Я требую американского консула.

И Стив замолчал, не собираясь более говорить. Уже все было сказано.

Майор Горбатов ласково улыбнулся. Ответы Стива Роджерса и не были ему нужны.

Роджерса вернули обратно в камеру. Выдали валенки и хлипкий металлический столик на колесах, на который теперь ставили еду. А еще — красный том конституции Российской Федерации две тысячи десятого года издания.

Стив не пытался бежать, не пытался усложнить своим тюремщикам жизнь, он просто ждал, что будет дальше. Нужно было как-то понять, где он, понять, как прошел передел мира, чтобы хоть немного представлять, куда бежать, когда представится такая возможность. Пока возможностей он не видел.

Почесав здоровенную бороду, Стив понял, что единственное желание у него сейчас — побриться. Привести себя в порядок, чтобы не чувствовать себя бездомным бродягой, хотя одежду ему выдали добротную, только обувь смущала, про такую Стив даже не слышал. Valenki. Но было удобно и даже комфортно.

— Можно мне хотя бы побриться? — спросил он, постучав кулаком в дверь своей камеры.

Через несколько часов ему принесли синюю пластиковую бритву Bic и кусок белого мыла.

Бриться пришлось на ощупь. Предварительно состричь бороду Стиву никто не дал, а качество бритвы было не ахти, поэтому, он был уверен, получилось плохо, но лучше так, чем никак.

Раздевшись, Стив обмылся сам, как смог в маленькой раковине, но чувствовать он себя стал гораздо лучше. Чтобы убить время, он принялся выполнять простую зарядку, разминая тело. Он бы с удовольствием почитал, что ему принесли, но по-русски он знал только пару ругательств, которые никогда не решился бы озвучить.

Время текло, Стив занимался, параллельно пытаясь привести мозги в порядок. Нужно было спросить, как долго шла война после его падения, но Стив предположил, что недолго. Все шло к победе. Но как же изменился мир? Если победили русские, они могли расширить территорию своей страны за счет оккупированной на тот момент Европы. Но это все были только догадки.

Время шло. Майор Горбатов уехал обратно в Москву, но обещал вернуться. Полковник Караулов, согласно регламенту, кормил пленника, а один раз даже разрешил вывести его под прицелом автоматчиков в душевую для солдат — ночью, когда там никого не было. Помывка раз в неделю, смена одежды. Только валенки оставались теми же.

Те же валенки, одни и те же люди, что его охраняли, скудная, пресная еда, от которой воротило. Стив никогда не жил на широкую ногу, иногда ему даже казалось, что он заперт в том, тщедушном теле по ошибке, но сейчас он понял, что значит по-настоящему быть взаперти.

Дверь — стальной пятисантиметровый лист с засовом и замком — так просто не выбьешь. Автоматчики, которые, Стив был уверен, не представляют, кто он, и стрелять будут на поражение, если он побежит. Кто-то другой, кто-то слабее духом давно бы повесился, потому что казалось, что это навсегда, но Стив ждал, он был уверен, что его держат тут не просто так, русским что-то нужно, и он продолжал проживать день за днем.

Дата издания книги говорила о том, что про год ему не соврали, но больше она информации не принесла, Стив не умел читать кириллицу.

Интересно было, нашли ли они его щит, где он сейчас, но Стив не собирался спрашивать. Он вообще молчал. Молчал и ходил по своей камере, как дикий зверь в клетке. День за днем разминка и снова хождение туда-сюда. Он пытался спать, но не получалось, в голову постоянно лезли тревожные мысли. Он вспоминал Баки, своего любимого Баки, который погиб по его вине. И это чувство вины было невыносимым, но Стив нес его, словно крест, чувствуя, что не спрятаться, не скрыться от самого себя.

Когда Стив обнаружил, что белая часть стены красится, он отколупал кусочек и принялся рисовать. Он не знал, что хотел нарисовать, но по задорной улыбке на таких знакомых губах понял, что рисует Баки. Того, довоенного, который улыбался так только ему.

Усевшись на пол, Стив почувствовал, что глаза печет, а в горле встал ком, он прижал ладони к глазам, не давая слезам пролиться. Не сейчас и не здесь. Он не мог показать свою слабость.

========== 2 ==========

Брок Рамлоу в третий раз перечитывал вводную, и его все сильнее брала тоска. Хорошая такая, качественная, первосортная тоска, от которой ему хотелось завыть или напиться с русскими. Он пил когда-то с русскими. Незабываемые впечатления.

Кстати, о русских. Миссия предстояла в России. Тайная миссия в гребаной, блядь, России. Где, наверное, снег уже лежит сугробами такими, высотой по грудь. Миссия с Активом в России.

Рамлоу потрогал свой нос, представляя, как он будет мерзнуть. Потом посмотрел на фотографию парня, которого им предстояло из России забрать. Парень был хмур, угрюм — чисто русский, явно. И смутно кого-то напоминал.

Пофиг. Зима. Россия. Актив. Тайная операция.

Напиться, что ли?

Брок не знал, кто на него так взъелся, что его зимой отправляли на миссию в Россию. Формально все было понятно: он знал русский язык и уже работал с Активом. Но русский знал не он один. И в России он не был никогда и туда не собирался. Ну, правда, удачно работать с Активом в последние три миссии получалось только у него.

И все равно, это не миссия, это наказание.

За что? Кому он дорогу перешел? На кого не так посмотрел?

Брок не знал.

***

— Миссия? — коротко спросил Солдат, допивая второй белковый коктейль.

Тело еще не до конца отошло от разоморозки, и ощущалось вялым, тяжелым. Солдату это не нравилось, но он проходил диагностику, размяться во время которой было нельзя.

— Миссия в России, — начали для него инструктаж. — Напарник — Брок Рамлоу.

— Кто главный? — бесцветно спросил Солдат.

— Рамлоу, — дали короткий ответ. — Он и введет в курс дела.

— Принято, — ответил Солдат и снова ушел в себя, реагируя только, когда ему делали больно. Но люди учились на своих ошибках, и больно ему делать перестали почти сразу после того, как он сделал больно одному из них.

После диагностики была легкая разминка, где Солдат смог наконец-то ощутить свое тело максимально верно. Легкий душ после разминки и облачение в тактический костюм.