— У Баки непременно получится, — заверил Брок. — Ты не представляешь, какие невозможные вещи у него получались. Я бы мог тебе рассказать, но ты не одобришь.

— Знаешь, мне кажется, что я уже ничему не удивлюсь и осуждать не буду, — сказал Стив. — Так что, может, поведаешь что-нибудь?

Брок поерзал у Стива на коленях и сказал:

— Ну слушай. Это была наша с ним первая миссия. Надо было устранить одного деятеля. Кого и за что — не знаю, нам выдали координаты и фото. В Греции дело было, в Салониках. Приезжаем мы на место — а там свадьба! И устранить надо отца невесты. А греки на свадьбах гуляют и неделю иногда. И вот Актив, в своем тактическом костюме, в маске, в очках… А они сняли целый отель, фонарики везде, прожектора, музыка гремит, народу сотни три… Короче, цель он нашел, устранил и ушел. Да так, что труп нашли только через сутки и вердикт коронера был — сердечный приступ. Никто и не заподозрил, что мы вообще там были.

— Даже не знаю, что и сказать, — вздохнул Стив. — Не буду говорить, что убивать людей плохо. Нет, плохо, конечно, но я и сам убивал. И Баки убивал, но вот так… Даже не знаю, Брок. Наверное, лучше оставить прошлое прошлому.

Стив понимал, что Баки не цветы сажал в палисаднике, Гидра заставила его работать на себя, причем заставила жестко, планомерно вытравливая из него все человеческое. Но сейчас Баки был жив, он был практически самим собой. Только улыбался меньше. Если быть честным, улыбаться меньше он начал еще до Гидры.

— Расскажи, каким он был до войны, — попросил Брок. — Я читал официальную биографию, но в ней все врут как свидетели.

— Веселым и легким, — Стив откинулся на спинку дивана, укладывая голову Брока себе на плечо. — Знаешь, беззаботным. Мог расположить к себе кого угодно, умудрялся выходить сухим из воды. Непонятно как всегда оказывался рядом, когда был нужен. Но при этом всем мог быть убийственно серьезен и никогда не говорил, если у него были проблемы. Всегда улыбался мне и говорил, что все будет хорошо. А потом все изменилось. После плена он стал замкнутым, перестал улыбаться, и я чувствовал, что практически его не знаю. Но он любил меня, продолжал любить, не позволяя никак помочь себе. А сейчас он третий. И я не могу сказать, что понимаю его. Но люблю и хочу, чтобы он был счастлив.

— Думаю, — произнес Брок, — у Баки Барнса всегда была темная сторона. Просто Гидра ее культивировала и подавляла все светлое.

— Наверное, — не стал спорить Стив. — Но от меня свою темную сторону он скрывал мастерски.