– Что там, что? – запрыгали девчушки около Орхидеи.
– Пылесос, – сказала Далия.
– Ух ты! – Они захлопали в ладоши и засмеялись.
Пылесос? Это магическое заклинание так называется?
– Разве я виновата, – говорила между тем Орхидея, – если в детстве мне запрещали играть в плюшки!
– Потому что играть с едой нехорошо, – отозвалась сидевшая на диване старушка в лиловом платье и лиловой шляпе.
Орхидея отозвалась недовольно:
– Да, мама. – Потом сказала Акации: – Спасибо.
Старушка в лиловом продолжила:
– Зато я обучила тебя управлять ступой! Сейчас редко кто учит этому детей!
– Потому что редко кто на ступах летает, – сказала Далия.
– А мы вот на ступе к тебе прилетели, – сказала старушка.
– Ну, вам тут рядом совсем, – сказала Далия.
– Только крадут их частенько, – сказала старушка.
– Разве? – без всякого интереса проговорила Далия.
– Ну мою-то еще ни разу, – сказала старушка. – На ней замок. С места не сдвинется, пока ей пару слов особых не скажешь.
– Прям как некоторые мужчины, – тихо бросила Далия.
Тут старушка заметила меня и сказала:
– А это чья деточка?
И все обернулись, чтобы на меня посмотреть. Я подошла ближе и сказала, неловко улыбнувшись:
– Здравствуйте.
– Да она хромая! – восхищенно воскликнула Орхидея.
– И зеленоглазая! – всплеснула руками одна из жен братьев (в светлом, значит – Акация).
– Брюнетка! – сказала другая жена восторженно.
– Кудрявая! – показала пальцем на мою лохматую шевелюру старшая девчушка, у которой и у самой были кудряшки, но светлые.
– Завивка, наверное, – произнес кто-то.
– Свои, – с гордостью сказала я. Похоже, в мире ведьм я была первой красавицей!
– Это подружка Миши, – сказала Далия.
Подружка? Вообще-то невеста. И Далия это знает!
– И она из простых, – сказала, будто припечатала меня к стенке, Далия.
На секунду все онемели. Потом кто-то охнул, а кто-то сказал:
– Не может быть!
Некоторые покосились на мой браслет.
– Ты могла бы сделать внушение Мише, Далия, – заметила мама Орхидеи.
– Я впервые увидела ее сегодня, Сирень Аркадьевна, – ответила ей Далия.
Старушка тоже уставилась на мою левую руку и сказала:
– Так они уже помолвились.
– Как видите, – с пренебрежением глянув на меня, сказала Далия.
Нет, они говорят обо мне так, будто меня здесь нет! Или даже еще хуже: будто я – предмет, а не человек.
– Но я не понимаю, Далия, – сказала одна из родственниц, – зачем ты ее пригласила в «Золотые тополя»?
– Я ее не приглашала, – дернула острыми плечами в синем шелке Далия.
– Как это не приглашали? – возмутилась я. – Мы по приглашению приехали. По вашему!
– М-да? – воззрилась на меня Далия, прищурив глаз. – Какая наглая ложь!
– Вовсе не ложь!
– Тогда покажи приглашение, – сказала она.
Черт. Я же…
– Я его дома оставила, – призналась я.
Кто-то засмеялся неприятным смехом гиены. Другие подхватили.
Девочка с белыми кудряшками крикнула:
– Врушка-простушка!
А другая девочка, помладше, со смешными тоненькими белыми косичками, взяла плюшку и кинула в меня. И довольно прицельно – плюшка угодила бы мне в лицо, если бы я не успела прикрыться рукой.
– Эй! – крикнула я. – Ты чего, малявка!
Но тут и кудрявая схватила плюшку и бросила в меня, а за ней еще одну.
Дамы смеялись. А плюшки стали взлетать и биться в меня сами по себе – видимо, дамы присоединились со своими колдовскими способностями. И кто именно теперь пуляет в меня сдобой, было непонятно. Я попятилась, прикрываясь руками, а потом побежала.
Хорошо, что это были плюшки не с повидлом. И хорошо, что у Далии отличный повар – они были свежие и мягкие.
Я помчалась по дорожке вдоль озера, обратно к дому Мишиной бабули, и мне в спину стукались плюшки. Было не больно, было обидно. И когда я добежала до белого забора, слезы у меня текли в три ручья. Обстрел к тому моменту уже прекратился – то ли плюшки досюда не долетали, то ли дамам надоело швыряться ими.
9.
Когда я приблизилась к калитке, то увидела, что из нее выходит Мишина бабушка. Правда, я не сразу ее узнала: она была в ярко-желтом платье, причем каком-то невероятном, в воланах, стразах и перьях, а еще в изящной белой шляпе с живыми цветками маргариток на полях. В руках старушка держала сложенный зонтик поросячье-розового цвета, с кружевами-оборками по краю.
– Что случилось? – воскликнула она, увидев меня.
– Ну… я… они узнали, что я не ведьма.
– И что же? – строго спросила она.
– Кинули в меня плюшки, – опустила я голову.
Она посмотрела на меня внимательно, потом поднесла ладонь в белой кружевной перчатке ко рту, пробормотала что-то и вдруг – ка-ак! – даст мне этой ладонью по левому уху!
Да так, что в ухе зазвенело. Словно серебряные колокольчики пропели веселый короткий мотивчик.
– Вы что?! – вскрикнула я.
– Ничего, – невозмутимо сказала она, раскрыла зонтик над головой и неспеша направилась по дорожке к большому дому. Потом обернулась: – Там обедать еще не звали?
– Нет, – ошарашенно сказала я.
Она кивнула и засеменила себе дальше.
А я осталась стоять столбом у калитки и только потирала ухо.
И ведь вроде нормальная, казалось, старушка. Или нормальная ведьма – это нонсенс?
И что я тут делаю? Что я потеряла среди этих людей? Зачем мне Мишина семья, когда мне достаточно самого Миши?
Поеду-ка я домой. Из поселка должен ходить автобус. А, может, тут железная дорога недалеко имеется, с электричками.
Я выглянула на дорожку – драчливая старушка уже поравнялась со столиком с плюшками. Около него уже никого не было, зато в шатре и около него мельтешили разноцветные платья. Похоже, все побежали усаживаться за стол.
Утки, громко крякая, плавали у берега, толкались, отщипывали куски от плавающих в воде плюшек, а одна, самая нахальная, вспорхнула на столик и тащила плюшку прямо с тарелки.
Но уток вдруг спугнула стремительно рассекающая волны большая лодка. В лодке сидели трое пассажиров и никто не работал веслами – она плыла сама по себе. Похоже, еще гости. В лодке сидели две женщины и один мужчина в черном костюме. Мужчина держал в руках пышный букет из…кажется, георгинов. Интересно, этот букет Далия тоже выкинет?
Но меня это уже не касается.
Прокрадусь в окружную, за кустами и деревьями, к дому, потом, в обход дома, к главной аллее, там – к воротам, и прочь отсюда.
Ох, я же сумку оставила в машине – с ключами от квартиры, мобильным, деньгами… И косметичкой! У меня ведь после рыданий лицо наверняка стало полосатым, как у зебры!
Ну да ладно – все собираются за столом, а значит, у машин никого нет. Надеюсь, Миша не закрыл «Фольксваген» на ключ.
Я нырнула в кусты и стала пробираться вдоль дорожки к большому дому. Хорошо, что я в кроссовках! Но плохо, что они белые! И всяких сухих веток здесь полно. Кажется, до свадьбы эти кроссовки в новом виде сохранить не удастся. Да и будет ли свадьба? Далия такая авторитарная, что вполне может отговорить Мишу связывать свою судьбу с «простушкой».
Миша, конечно, меня любит, но если вся его семья, все эти тетушки, двоюродные сестры, жены братьев, да еще и мама, начнут настраивать его против, то он вполне может и поддаться. Они ведь его семья, он их любит дольше, чем меня.
Дальше было открытое пространство, деревьев было мало – и были они все аккуратные, с кронами-шарами, так что особо не спрячешься. Но все уже собрались под шатром, только девочки играли на лужайке да слуги сновали от шатра к дому и обратно. Так что вряд ли кто обратит на меня внимание.
И я пошла напрямик. Из шатра слышались голоса, смех. Я бы тоже могла там быть, со всеми этими веселящимися людьми.
Но чего только я не натерпелась от них за это утро: мне пожелали, чтобы я осталась хромой на всю жизнь, прилюдно обвинили во лжи (и совершенно несправедливо!), забросали плюшками и дали оплеуху.