В автобусе эта девушка снова оказалась с ними, Марина заметила ее, когда садились. Но села она в отдалении от них, в самый конец. Небольшого роста смуглый мужчина стоял рядом с водителем и, как только отъехали, начал хорошо поставленным голосом:

– Здравствуйте всэм! Я буду сопровождать вас до отелей и постараюсь, чтобы ваша поездка прошла при-атно и познаватэлно. Надэюсь, все харашо пэрэнэсли палет?.. Прошу отвечать громко и вместэ, нэ стэсняэмса!.. Палет пэрэнэсли харашо?

– ДААА!

(«И тут школа» – тоскливо подумала Марина. Ей больше бы хотелось просто смотреть в окно).

– Все рады наступившему отдыху?

– ДААА!!!

– А знаэтэ, какой самый мой любимый слово в русском языкэ? Это слово «канэшна». Вы доставитэ мнэ особоэ удовольствиэ, эсли будэтэ гаварит «канэшна». Итак, Вы рады, что приэхали в Турцию?

– КАНЭШНА! – Завопила на весь автобус Алиса.

Она вот точно была благодарной аудиторией и смотрела на турка сияющими глазами. Марина не смогла удержаться, чтобы не прошипеть:

– Как говорил кролик, – не обязательно так орать.

– Марина, прекрати – мгновенно вступилась за внучку Ольга Васильевна. – Тебе пора бросать эту работу. Ты становишься училкой, а это опасно для здоровья.

– А вы ужэ были в Турции раншэ?

– КАНЭШНО, НЭТ! – завопили, не сговариваясь, уже два голоса.

– Ну, семейка! – ответила Марина, уже смеясь.

Автобус ехал, петляя по горной дороге, то ныряя в выбитый в горе туннель, то поднимаясь выше или спускаясь ближе к морю, которое манило из окна неправдоподобно-яркой синевой. Потом спустились к побережью, и началась зона отелей. Автобус остановился около красивых темно-красных ворот, за которыми виднелась густая зелень парка.

– Пэрвый отель «Грин Бич энд Сан» – объявил турок.

Полненькая девушка стала пробираться между рядов кресел.

– Всего доброго!» – крикнула ей Алиса.

А когда девушка вышла, Ольга Васильевна добавила:

– А я думала, мы попадем в один отель.

– Надеялась нянчиться с ней весь отпуск?

– Почему ты такая злая?

– Потому что уставшая.

Но странно, при этом Марина и сама почувствовала некоторую досаду. Она не могла бы сказать чем, но девушка вызвала у нее симпатию.

– Мама, а наш отель будет такой же красивый?

– Наверняка еще лучше!

– Круууто! А как он называется?

– «Олимп».

– Красиииво. А почему «Олимп», разве это не русское слово? Я думала, тут все отели называются по-английски…

– Не знаю, заяц. Об этом я как-то не думала.

Под конец пути даже турок, массовик-затейник, утомился и замолчал. Тем более и стараться было не для кого, пассажиров почти не осталось – раз за разом автобус останавливался около маленьких оазисов цветов и зелени и выпускал очередных счастливчиков. А трио на передних сидениях каждый раз с надеждой вытягивали шеи, ожидая услышать заветное слово «Олимп». И, наконец, они остались втроем и въехали в небольшой, но сильно загазованный город с широкой автотрассой. Тут автобус вообще встал на обочине дороге, а двое мужчин, затейник и водитель, принялись оживленно переговариваться по-турецки. Марина и Ольга Васильевна с недоумением переглянулись.

– Мама, у нас что, автобус сломался?» – спросила Алиса.

Но если это было и так, радостное предвкушение отдыха маленькая неприятность испортить не могла. Ольга Васильевна произнесла с театральным трагизмом и плохо скрытой гордостью:

– Дорогие мои, похоже, что нас решили продать в рабство.

– В ра-аабство?! – глаза Алисы округлились. – Мама, это правда?

– Не беспокойся, зайка. Наша бабушка, безусловно, станет ярким украшением любого гарема, но за нас с тобой здесь не заплатят ни лиры.

Ольга Васильевна посмотрела на дочь снисходительно:

– Не скромничай. Ты еще тоже на многое сгодишься.

А Алиса простодушно поддержала:

– Да. Например, чтобы пасти верблюдов.

Марина рассмеялась:

– Да, пожалуй, буду до старости лет пасти верблюдов в парандже, вокруг туристической зоны. Именно это я себе и представляла, когда поступала в педагогический.

– Мама, а зачем верблюдам паранджа?

Ответить Марина не успела, потому что автобус снова дернулся вперед и, проехав десяток метров, опять встал.

– Кажется, на этот раз мы, действительно сломались, – сказала Ольга Васильевна.

– А по-моему дело обстоит еще хуже. Кажется, мы приехали, – тихо ответила Марина.

Так и было. Прямо с обочины дороги поднимались три бетонные ступеньки, за которыми размещался, зажатый со всех сторон невысокой бетонной оградой, бассейн. За бассейном каким-то чудом умещалось еще небольшой серый дом с террасой. Ни кустика, ни дерева на этой крошечной территории. Зато в бассейне сидело… никогда Марина не умела прикинуть количество на глаз, но человек 30 сидело наверняка. Оглушительный грохот шансона не оставлял шанса вербально поделиться первыми впечатлениями.

– Я сначала покурю, – прокричала Ольга Васильевна и отойдя, насколько возможно, в сторонку, нервно закурила.

Водитель помог спустить их огромный чемодан, и Марина с Алисой потащили его к ресепшену.

Номер оказался лучше, чем можно было ожидать. Большая двуспальная кровать, покрытая материей грязно-желтого цвета и вторая поуже, стоящая почти вплотную; кондиционер издавал шум, напоминающей шум пылесоса, а на тумбочке примостился маленький старой модели телевизор.

– Мама! Телик, как у тети Оли на даче!» – радостно прокомментировала Алиса»).

Симпатичные желтые шторы с кокетливыми рюшечками закрывали балконную дверь. Марина раздвинула их и вышла на балкон. Вплотную к отелю, загораживая весь гипотетический вид на море, развернулась стройка. К счастью, в нерабочем состоянии. Но серое недостроенное здание с пустыми окнами всем своим видом просто кричало о том, что шторы лучше держать закрытыми.

– Какая же я идиотка! Где были мои глаза, когда я брала путевку именно в этот отель?! Фотографии на сайте только две – бассейн крупным планом и номер изнутри! Вот пройдохи!

Алиса наблюдала за матерью с восхищенным интересом, мысленно отмечая, что слово «идиотский» все-таки, безусловно, существует в богатом русском языке.

Ольга Васильевна решительно вскинула голову:

– Хватит убиваться! Ничего страшного не произошло. Вы – современное поколение – понятия не имеете, что такое спартанские условия. Я могу тебе рассказать, как мы с первым мужем дикарями ездили в Сочи в 71-м году.

– Мама, ради Бога! Я знаю эту историю наизусть, но…

– Ну и нечего раскисать. Будем проводить весь день на море, и наплевать нам на их условия! Правильно, Алиса?

– Бабушка, пойдем к морю прямо сейчас. Мам, пошли? А вещи потом разберем, только купальники достанем!

– Да уж, деваться некуда. Остается только надеяться, что море испортить невозможно, – хмуро согласилась Марина.

«Собственный пляж» (как было обозначено в рекламе) находился через дорогу от отеля, причем идти надо было через полутемный подземный переход, загаженный и расписанный граффити, в лучших традициях московских спальных районов. Разница состояла только в том, что здесь он весь был облицован кафелем, и идти по мокрому полу надо было, передвигая разъезжающие ноги шаркающей походкой.

– Мама! Ради Бога осторожно! Не спеши! – просила Марина, вцепившись в Алисину руку и радуясь тому, что дочь не читает по-турецки.

В противном случае ее, и без того слишком богатый, словарный запас имел бы шансы значительно расшириться.

– Ва-у! – закричала Алиса, увидев море. – У нас бы так! Смотрите, переход прямо в море выходит!

Да, до моря было рукой подать. Дикий берег, мало напоминающий пляж в Маринином представлении о пляжах, был завален бутылками и прочим мусором, но море всегда море – и теперь оно лежало перед ними, такое же прекрасное как должно быть. «В конце концов, к нему-то мы и приехали. Попробуем водичку…»