В этот момент Гил был уверен, что в мире уже не может произойти ничего такого, что его поразило бы, потрясло. Но зло неистощимо на выдумки!..
… Мерзкий гулл с прилипшими к черепу седыми космами и с грубым толстым шрамом поперек шеи встал перед Гилом и протянул к нему тощие жадные руки. Ледяной ужас сковал сердце Гила. Он остановился, задрожал, ноги его подкосились, оружие выпало из рук…
Мертвец приоткрыл сухую пасть и прошелестел:
— Я так долго искал тебя, сынок!
Гил рухнул на землю, все его тело свело судорогой.
— Отец, — прошептал он, — сжалься, сжалься надо мной!
— Сжалься ты надо мной, сынок, — прохрипел гулл. — Мое нутро горит неутолимым огнем. Дай мне насытиться твоей плотью, она моя по праву! Только твоя кровь зальет пожирающее меня лютое пламя, только тобой я утолю свой нестерпимый голод!
Зубы лязгнули над самым ухом Гила.
— Я люблю тебя, сын мой, люблю безумно, страстно, — шипело чудовище. Только о тебе я мечтал все это время! Я не причиню тебе боли…
Гил потерял сознание.
И снова он очнулся, отказываясь верить, что жив.
— Дэвы, дэвы, когда же я наконец-то умру? — пробормотал он, не открывая глаз.
— Ты не умрешь, Гил, ты не имеешь на это права, — услышал он мягкий голос Хейм-Риэла. — Тебе суждена долгая жизнь. Встань, смотри! Солнце еще светит. Асгард стоит. Мы еще боремся.
— Как я здесь очутился?.. — Гил, оглядевшись, узнал зал асгардского магдела. Огланы светились на стенах. В помещении, кроме него и Хейм-Риэла, никого не было. Гил глянул на западную стену. Он увидел поле, заваленное трупами и обрубками гуллов, изрытую трещинами землю и стелющийся дым. На белых конях скакали дэвы, полторы сотни светлых всадников — почти все, сколько их было на свете. Они добивали шныряющих среди трупов гуллов, и эта работа была уже почти закончена. Вдалеке ползли страшные быки и шагали черные великаны. Земля колыхалась. Из трещин били в небо фонтаны горячей грязи.
— Я спас тебя в последний момент, — сказал Хейм-Риэл, — когда гулл уже собирался вонзить зубы тебе в горло. Я сгреб тебя в охапку и привез в Асгард, и теперь ты будешь сидеть здесь, сбежать тебе больше не удастся. Хочешь ты этого или нет, но тебе придется полететь за море.
— А что, армия наша погибла? Кто еще спасся, кроме меня?
— Спаслись сотни две из восьмидесяти тысяч, — сказал Хейм-Риэл со вздохом. — Но все они погибли не зря: за это время мы успели приготовиться к отлету, загрузить железных птиц всем необходимым и выбрать людей, которые будут вывезены. Ну, смотри, запоминай, — дэв указал на западную стену, теперь недолго осталось. Солнце уже меркнет.
Солнце, видимое на южной стене зала, где оно стояло прямо над меллнирским магделом, уже потеряло правый край своего диска. Черная тень быстро надвигалась.
— Сейчас, Гил, на улице наступит тьма. Мы здесь этого не увидим: огланы устроены так, что видят одинаково и ночью, и днем.
Гил видел, как дэвы, расправившись с мертвецами, помчались на запад, навстречу тунам. Подземные толчки усиливались. Теперь они ощущались даже здесь, в магделе, несмотря на упругий фундамент. Одна из гор в далекой гряде Ио-Тун-Гира, по ту сторону долины Гарма, исторгла тучу пепла, и нижний край ее озарился кровавым светом…
— Началось, — сказал Хейм-Риэл. — Смотри внимательно, Гил, теперь туны пустят в ход похищенное оружие.
Туны, прежде двигавшиеся навстречу дэвам, внезапно повернули на север. Только один железный бык продолжал ползти вперед. Хейм-Риэл до предела приблизил его изображение.
— Вот оно, — прошептал он, — сейчас…
Солнце померкло. Мир погрузился во мрак. Дэвы повернули вспять: теперь они стремительно убегали от железного быка, рассыпавшись по полю. Грозная машина деловито проползла еще с полмили на восток и остановилась. Бык вращал головой, уставив свой рог прямо Гилу в глаза, и плюнул огнем. Это маленькое пламя в один миг разрослось во всю стену и стало ослепительно ярким, потом стена почернела…
Хейм-Риэл начал вращать рукоятку, удаляя изображение, но ничего нового не появлялось. Наконец по краям стены возникли светлые пятна; вот выступили скалы, ущелье и брод с мертвыми тунами. Посреди Гарм-а-Дена росла, раздувалась чудовищная черная гора дыма и пепла. Три или четыре дэва, мелькнув, как яркие искры, с невероятной скоростью промчались к Асгарду. Вслед за этим могучие скалы обрушились и завалили проход.
Хейм-Риэл направил взгляд оглана чуть повыше, так что поверх каменных обломков снова стал виден Гарм-а-Ден. Туча, оторвавшись от земли, поднималась, расползаясь над долиной. На том месте, где стоял железный бык, теперь зияла громадная оплавленная воронка диаметром не меньше полумили.
Гил почувствовал, как дрогнул пол, закачались стены. Магдел угрожающе накренился.
— Пора! — встал Хейм-Риэл. — Идем, Гил. Птицы ждут нас.
Последнее, что увидел Гил, входя в передвижную комнату, была длинная, извилистая трещина, пересекшая Гарм-а-Ден с севера на юг. Края ее медленно раздвигались, и оттуда, из недр, рвалось к небу бешеное подземное пламя.
Гарм дождался своего часа.
Снаружи творилось нечто неописуемое. Земля ходила ходуном; рушились дома, громадные глыбы с грохотом катились по горным склонам. К югу от Асгарда вулкан Геф бросал в небо красные камни, трескался и истекал лавой; внезапно с грохотом раскололась его вершина — ее сорвало, как крышку с котла, и огненные потоки устремились в долины. Гарм-а-Дена не было видно, но с той стороны доносился странный звук, подобный реву водопада, и наползала зловещая туча.
Хейм-Риэл, взяв Гила за руку, тащил его к железной птице. Она стояла на искусственной террасе у подножия магдела — длинное блестящее тело на смешных лапках, раскинутые плоские крылья, опущенный клюв, вздернутый треугольный хвост. От постоянных толчков птица подпрыгивала, мягко пружиня на гибких ногах. В брюхе была открыта дверь, к ней приставлена лесенка. Гил, оглядевшись, не увидел вокруг ни одной живой души, кому бы он мог уступить свое место, вздохнув, поднялся по ступенькам и вошел в круглое брюхо.
Внутри было полно народу; все жались друг к другу и озирались испуганно, словно затравленные зверьки. Какая-то женщина билась в истерике; где-то надрывно блеяла коза; жутко выли собаки.
Хейм-Риэл провел Гила к железной двери и втащил его в стеклянный клюв птицы.
— Ну, наконец-то!.. — Мирегал перевела дух и бессильно опустилась в кресло. — Я так боялась, что вы опоздаете!
Хейм-Риэл устроился перед столиком с рукоятками, похожим на увеличенную пластинку для управления огланами. Гил сел рядом с Мирегал.
— Постой-ка, а где Бхарг? — вдруг встрепенулась она. Хейм-Риэл повернулся к ней с выражением страдания на лице.
— Мы не можем взять его, Мирегал. В вашем новом мире не нужна кровь нидхагов…
— Ну-ка, подождите, — Мирегал сорвалась с места и бросилась вон из клюва.
Хейм-Риэл не успел удержать ее. Схватившись за рукоятки, он тихонько присвистнул, и Гил, сидевший за его спиной, увидел, как столик осветился ярко-зеленым светом.
Между тем трясло все сильнее. Уже обрушилось в пропасть несколько нижних террас Асгарда. Черная туча, налетевшая со стороны Гарм-а-Дена, заволокла все небо и снова скрыла солнце, только что показавшееся из-за лунного диска, и опять стало темно… Все громче становился грозный рев воды… С другой стороны магдела взмыла в небо и унеслась прочь железная птица, ведомая Таргалом. Сначала она летела на запад, потом взяла правее и скрылась в дыму.
Наконец Мирегал с победной улыбкой вернулась в стеклянный клюв, и Хейм-Риэл потянул какую-то рукоятку. Послышался гул, птица подпрыгнула и сорвалась с террасы, клюнула носом, выровнялась и пошла вверх…
У Гила перехватило дыхание. Глянув вниз, он увидел Асгард у себя под ногами, накренившийся магдел и голубое кольцо эликона. Затем все это уплыло куда-то назад; теперь они летели над трясущимися в бешеной пляске горами. Какой-то миг — и они уже над Гарм-а-Деном…
Но что это? Гил не удержался и вскрикнул, второй раз за день убедившись, что был не прав, думая, что нет на свете ничего, что его взволновало бы. Та узкая огненная трещина, которую он увидел из магдела, разрослась, расширилась неимоверно, как глубокая рана на теле земли, достигшая самого ее раскаленного сердца. Она протянулась с севера на юг от моря до моря, громадные куски земли, целые поля вместе с многочисленными нидхагирами обрушивались в пылающую бездну. И с двух концов, с севера и с юга, неудержимо рвалось в этот жуткий провал кипящее море. Два громадных вала неслись друг другу навстречу, заливая красную бездонную глубь, разверстую пасть вырвавшегося Гарма. Вода бурлила, взрываясь огромными пузырями, выпуская клубы пара и дыма. И вот валы сошлись, вздыбились горой и разбежались кольцами волн к тонущим берегам. Море поглотило Гарм-а-Ден, мир раскололся на два острова, и острова эти тряслись в предсмертных судорогах…
