Баграм, 1985 г., госпиталь 3.4. ПЕСНЯ (Из Светлова) Ночь пришла к расстрелянной колоне. И броня* запуталась во мгле. Парень в обгоревшем шлемофоне Умирает на чужой земле. Пыльная афганская дорога Черная от гари и крови. «Дай мне, Бог, пожить еще немного,» — Шепчет безымянный шурави*. Только звезды смотрят равнодушно, — Ночь давно ослепла от ракет. И лежит в могиле Гиндукуша* Кровью заплывающий рассвет. А потом, в молчании суровом, Горячо любимая страна Всунет матерям и юным вдовам Пахнущие краской ордена. 3.5. Баллада о матери Получила старушонка На Андрюшку похоронку… Сентябрем пропахла осень, Небо плакалось с утра. Была, кажется, суббота, Да обычные заботы… Да, домашние заботы Не пускали со двора. Получила старушонка На сыночка похоронку. Прибрала бумажку к письмам, Обмахнула чистый стол И достала из буфета Два Андрюшкиных портрета, И зачем-то их при этом Пообтерла о подол. Отнесла собаке кости: «Мой сынок приехал в гости. Он тебе, подлец, покажет, Как татарить огород! Что ты, глупый, лижешь ноги, Мой Андрюшенька не строгий. Да и то, устал с дороги, Почитай, за целый год…» Посмотрела мать с укором В низ подгнившего забора. Вдруг… в момент засуетилась, Поспешила бодро в сад, По пути взяла корзину, Чтоб собрать гостинец сыну, Словно, очень нужен сыну Перезревший виноград. 3.6. Качает ветер старый клен. Доносит ветер чей-то стон. А может это в полусне Дыханье ветра снится мне. И гнет тугие тополя Грусть бесприютная моя? 3.7. Полет Я лечу над землей… Я свободный и вольный, как ветер. Я лечу над землей Словно ангел, упавший с небес. Так случилось – ничто меня больше не держит на свете. Я для этого мира в мгновение ока исчез. Я упал в никуда… Я взлетаю все выше и выше. Так пуржит над землею сгоревшая в пепел зола. И блестят подо мной чешуей черепичные крыши И, согретые солнечным светом, церквей купола. Расстилается степь, упираясь в безлесые горы, Мчатся алые маки и синие вены реки, Вижу нашу «зеленку»* и в тоненьких нитках заборов Убегают на север знакомые мне кишлаки. Сверху вижу дома Сквозь мелькающий винт вертолета, Вижу, как догорает на желтой дороге броня. И откуда – то снизу В эфире по рации кто-то Я не знаю зачем, называет «двухсотым»* – меня… 3.8. Вальс цвета хаки Её я знаю много лет, Хоть с нею не знаком. И у меня охоты нет, Махнув рукой на белый свет, Остаться с ней вдвоем. Мне страшен омут черных глаз Магнит ее бедра, Она со мною хочет вальс, Я умоляю: «Не сейчас!» Под тихое: «Пора!» Она не движется – плывет Струятся в такт шелка. Она мне руку подает, И обжигает, точно лед, Меня ее рука… Когда из влажной щели рта Дыхание, как сон, Коснется низа живота И мир накроет пустота, В тот час я обречен… 3.9. Однажды в Афганистане, в канун зимнего праздника… Все. Застряли. Торчим, как мишени на голой скале. Застывает броня и бессильны молитвы и мат. И летучие звезды, как жаркие искры в золе, Рассыпает под ноги, сгорая, афганский закат. А в далекой России рождественский падает снег. Там стреляют шампанским и там от любви не уснуть. Там звенят за столами веселые шутки и смех И неоновым светом мерцает в ночи млечный путь. Дождались… Загремела скала от разрывов гранат. И все ближе и ближе ложатся в гранит трассера*. Нам, наверное, будет непросто вернуться назад. Нам, наверное, будет непросто дожить до утра… А в далекой России рождественский падает снег. Там стреляют шампанским и там от любви не уснуть. Там звенят за столами веселые шутки и смех И неоновым светом мерцает в ночи млечный путь. 3.10. Пороша Летит, летит к земле пороша, Летит в тиши. И стебли трав под зимней ношей, И камыши. И две молоденькие ивы, И старый клен. А снег летит неторопливо Со всех сторон. Какая дивная погода, Какой покой! Как просто полог небосвода Стянуть рукой! И нежных ангелов перину Легонько взбить… Жаль, снежный пух и лебединый Не различить. Не различить, где луг, где нива, Где явь, где сон… А снег летит неторопливо Со всех сторон. |
