2.1. Замполит Под Киевом – метели, Снега, да холода Солдатские постели, Солдатская еда. Служили, как обычно; Тащили пресный быт И нам в беседе личной Поведал замполит*, О том, что есть на свете Среди восточных стран Волшебная планета По имени «Афган». Там в домиках из глины Живет туземный люд, Там грузовой машиной Работает…верблюд! Там девки – в одеялах!! Там средние века. Там по безлесым скалам Сползают облака… Добавил по секрету Интимно, как друзьям, Что скоро в сказку эту Служить поедет сам. Под Киевом метели, Снега, да холода. Ах, как бы мы хотели Отправиться туда, Где веет южный ветер Теплее, чем в Крыму — Набились мы, как дети, В компанию к нему. Приказ: «три дня на сборы.» Нам все казалось сном. Мы вместе едем в горы! Одной командой! Но… В последнюю минуту Раздумал замполит: Причины есть, как будто Не ехать – говорит: Беременна супруга Да дел невпроворот. Пишите, парни с Юга. И с Богом! И вперед!.. Вой. Грохот. Канонада. Три ноль одна. Баграм. Работают два «Града»* По ближним кишлакам. С «учебки»*, из пехоты — В саперный батальон. Была седьмая рота, Растаяла, как сон… Моих друзей убитых Я знаю, не поднять. Вот только замполиту Не хочется писать. 2.2. Письмо другу Я письмо состряпал к другу, Уложившись в пару строк, Как отправили нас к Югу, Оказалось – на Восток. В край песчаный и гористый, Где тепло, как в пекле. Но О деталях «особистом»* Сообщать запрещено! Накалякал треть странички, Дабы в курсе был друган, О расценках «бочковички»* И цене на местный «план»*. О бесплатном винограде — Отчего у всех понос. И почти на полтетради Околесицу понес: О базарах и мечетях, О верблюдах и ослах, О словах, что знают дети — Да простит меня Аллах! — Словом, россказни туриста, Уяснившего одно: О деталях «особистом» Сообщать запрещено! Не писать же, в самом деле, Как жара свела с ума, Как вконец осточертели Глинобитные дома, Как замучила «работа» И глаза повыел пот, Как вгоняет в гроб в два счета «Туристический поход»! Как в обнимку с автоматом Фронтовые видим сны, Как нам служится – солдатам Необъявленной войны… 2.3. Проческа В кишлак просочилась банда в «зеленке» под Чарикаром*. Ночь теплая выдыхала рассеянный лунный свет. И две наши бронегруппы* майор назвал портсигаром, Захлопнувшим сонных духов, как дюжину сигарет. Входили в кишлак бесшумно по высохшему арыку. Дистанция – десять метров, по рации связь с броней. И первым шел сухопарый, бесстрашный сержант Садыков, А младший сержант Усманов – в десятке шагов за мной. Воняло овечьим сыром, навозом и мокрой глиной, Враждебно смотрели стены зрачками своих бойниц. Я шел в первой группе старшим, и кто-то шепнул мне в спину: «А как отличить душманов* от мирных гражданских лиц?» Ночь брызнула трассерами. Взорвалась огнем ракеты. Метались косые тени. Стрельба заглушала мат. Смерть прыгала рядом с нами, куражилась в вспышках света И лапала, как сластена в кондитерской, все подряд. С рассветом у минарета закончили мы работу. От теплого чая сразу почувствовал, как устал. Потом на броне Садыков рассказывал анекдоты. Смеялись. Один Усманов о чем-то своем молчал. 2.4. Война уснула в кишлаке, Оставив стражем страх, Когда с светильником в руке В кишлак вошел Аллах. Ночь, сквозь проломленный дувал*, Струила лунный свет, А дым пожарищ застилал Светильники ракет. Темнел у ног Его арык* В запруде мертвых тел. И не узнал Его старик В оптический прицел… 2.5. Падение Самолет – серебристый крест На груди молодого дня. Мы, низвергнутые с небес. Сколько жизней и столько мест В чреве греческого коня. Зыбко ходит земная твердь. Разрываются облака. Можно плакать и можно петь, Можно просто плевать на смерть. Можно матом орать, Пока Не воткнется троянский конь, Прямо с воздуха, на лету В пожирающий все огонь, В пустоту… 2.6. Ангелы Дождь качал тяжелую сирень. Дедушка мой умер в этот день. Наш Полкашка жалобно скулил. Я о смерти бабушку спросил И открыл мне детский интерес: Ангелы спускаются с небес… Горы. Потревоженный кишлак*. Духов, как нерезаных собак, Наша осажденная броня, Снайпер, что прицелился в меня… И ломает крылья за спиной Белый ангел, падая за мной. |
