2.7. Письмо с войны Как ты живешь, любовь моя? Какие видишь зори? Мне напиши, любимая, В афганские предгорья. Меня от пуль перекрести. Желай счастливого пути. Здесь жизнь созвучная, прости, Со словом на заборе. Тепло твоих любимых рук Дойдет ко мне в конверте. Оно сильнее всех разлук, Сильнее даже смерти. Воды целебнее живой В стране, отравленной войной. И пусть кровавою слюной Все захлебнутся черти Когда закончится Баграм*, От счастья замирая, Я прилечу к твоим губам, Любимая, родная. Пока без нас уходит борт*, Летит на север самолет, В предгорьях птицею плывет, В весеннем небе тая… 2.8. Мне совсем не много надо: Свежесть утреннего сада, Ароматная сирень, Хмель, вцепившийся в плетень, Одинокая кукушка. Одуванчики – веснушки, Деловито пьющий сок Шмель, качающий цветок. Запах скошенного сена, Мост, застрявший по колено В отражении реки, Сумасшедшие сверчки. Мне совсем не много надо: Солнце в грозди винограда, Небо в золоте аллей Привокзальных тополей, Капли огненной рябины, Кракелюры паутины, Дождик, медленный, как сон — Недовольствие ворон. Мне совсем не много надо: Белый сумрак снегопада, Ледяные холода, В небо вмерзлая звезда, Провода, что шутки ради, Чертят нотные тетради И глазеет в них одна Любопытная луна. Мне совсем не много надо: Если ты со мною рядом. Зимней ночью, в летний зной Лишь бы ты была со мной 2.9. Песочные часы Там майский луг и брызги солнца в росах, На бересте – со вкусом детства сок. А здесь песок пустыни. И раскосый Жаровней пекла выжженный Восток. Здесь солнца яд со вкусом горькой пыли И пить его немало долгих дней, Нас просто в гости к Смерти пригласили. Здесь запросто свести знакомство с ней. 2.10. Сон За чужими горами – глубокая синь Летним солнцем согретых небес… Там медовые травы, чабрец да полынь Убегают в березовый лес. Там звенит над прохладным ручьем мошкара, А вода в роднике – как вино… И полынь, и родник мне приснились вчера До войны, До рассвета, Давно… 2.11. Здесь Здесь воздух крепче водки! — Жара под пятьдесят. Броня*, как сковородка, Поджаривает зад. Слипаются ресницы, Слепит соленый пот. И как не материться?! — Кто знает, тот поймет. Затянет ветер песню — Все скроется в пыли! Не видно, хоть ты тресни, Ни неба, ни земли. Не плюнуть, не напиться — Глазеешь, точно крот. И как не материться?! Кто знает, тот поймет. Здесь молятся Аллаху, А мы, не разобрав, Суем свою рубаху И тычем свой устав. Забьет нам заграница Могильной глиной рот. И как не материться?! — Кто знает, тот поймет. Сменять бы к черту разом И страх, и пыль, и зной На строчку из приказа, Что нас вернет домой! Мне дождь ночами снится. Березка у ворот… И как не материться?! Кто знает, тот поймет. 3.1. Дорожная история Броня* проткнула глиняный дувал. Вошла в него по топливные баки, Роняя покореженный металл — Фугасом* перерубленные траки… Стреляли в злобе. Вскидку. Наугад. Пока в рожках не кончились патроны. И мерз от нервной дрожи лейтенант — «Заменщик»* из второго батальона. Потом, по обезвоженной пыли Мы с Пашкой очень бережно, без спешки, На старом одеяле, поднесли Андрюху к уцелевшей БэМПешке*… Сочился серый дым из кишлака — И в жидком, расслоившемся тумане Котенок жался к телу старика, Расстрелянного в собственном дукане*. 3.2. С затаенной грустью буду слушать, Как летят по небу журавли, Согревая горы Гиндукуша Трепетным теплом родной земли. И от этой песни журавлиной Будет часто видеться во сне Голубое небо Украины В стылой Чарикарской* вышине. Баграм, 1985 г., госпиталь
3.3. Ты не печалься обо мне, родная. Не грусти. Меня в тревожной тишине Беспутного прости. Прости, как сердце заболит, О том, что нет вестей. От всех невзгод меня хранит Тепло души твоей… |
