– Слепые тоже читают, Большой Клод, – с улыбкой сообщила Рэйчел. – У меня много аудиокниг. К тому же я в совершенстве освоила азбуку Брайля. Приходиться ведь как-то выходить из положения. А ты думал, что слепые годятся лишь на то, чтобы клеить конверты и упаковывать скрепки в полиэтиленовые пакетики?

– О книгах, которые сами себя читают, я совсем не подумал! – воскликнул мальчик. – Это круто! Лежи себе на диване, смотри телик и слушай!

– А ты оказывается лентяй, дорогой Клод.

– Ни капельки, Рэйчел! Ты ведь дашь мне послушать что-нибудь из своей аудиотеки?

– Ладно, уж… Если конечно пообещаешь, что не забросишь обычные книги.

– Слово будущего полицейского!

– Тихо! – Рэйчел поднесла палец к губам. – Сюда кто-то идет…

– Тебе показалось. Я ничего не слышу.

– Ты и не можешь слышать на таком расстоянии.

Клод раздвинул ветки кустов.

– Так и есть – Фрида! Мне не хотелось бы встречаться с этой…

– Ты хотел сказать ведьмой?

– Гм… Почти, – смутился подросток.

– Тогда до завтра?

– На том же месте! – прошептал Клод. – Предупреди Честера. Мне не хочется опять влезать на яблоню. Сама понимаешь: с моей-то комплекцией…

Новый знакомый Рэйчел рванулся к ограде, а через минуту девочка встретилась с Фридой.

– Мы с твоим дядей обыскали весь замок и очень волновались, – с места в карьер начала мадемуазель Мулеж. – Ты должна предупреждать нас, если собираешься уходить далеко.

– Учту это, тетушка.

– Уж будь так любезна, Рэйчел.

По пути к замку они не сказали друг другу ни слова. Дядя Пьер уехал к знакомым в деревню и Рэйчел пришлось ужинать вдвоем с Фридой.

Доедая десерт, девочка думала о словах комиссара Мортрэ, назвавшего Крессе невеселым местом.

“Будь замок трижды Диснейлендом, благодаря тетушке Мулеж, он все равно никого бы не развеселил”, – подумала Рэйчел.

Жак Ларуш протирал от пыли свой хрустальный шар, когда квартиру наполнили звуки мелодии, под которую могли бы танцевать и якутские шаманы, и гаитянские приверженцы культа вуду. Эти заунывные звуки издавал дверной звонок.

– Черт! Неужели опять он?

Недавно Жак отметил тридцать восьмой год земной жизни, но из-за умения передвигаться с кошачьей грацией, спортивной фигуры и неотразимой улыбки выглядел значительно моложе своих лет. Это мешало работе и Ларуш испробовал много способов добрать недостающую солидность. Наиболее удачным из них были очки в вызывающе модной и очень дорогой оправе. Жак так надоел своему офтальмологу, что тот поступился профессиональной совестью и обнаружил у Ларуша редкое заболевание – светобоязнь.

Без очков Жак видел также хорошо, как в них, однако заставлял себя носить их и подолгу любовался в зеркале отражением молодого, но внушающего доверие парня.

Светобоязнь было последним, от чего мог страдать Ларуш в своей квартире, которая служила ему и офисом. Плотные портьеры черного цвета надежно преграждали путь солнечным лучам, создавая таинственный полумрак и некоторые неудобства: по утрам, не успев как следует проснуться, Ларуш, по пути в ванну не раз натыкался на стулья, а один раз даже сбил с бюро гипсовую скульптурку неведомого бога. После падения статуэтка утратила часть носа и стала поразительно похожа на сфинкса, охраняющего пирамиды.

Последней характерной особенностью жилища Ларуша, был набор современной высокотехнологичной аппаратуры втиснутой в малоподходящие для нее места. Как ни пытался Жак сделать компьютер, телевизор с жидкокристаллическим экраном и музыкальный центр незаметными, они предательски высовывали из потаенных уголков свои сверкающие бока и наводили клиентов на мысли о том, что хозяину квартиры не чуждо ничто человеческое.

Ларуш положил тряпку, на цыпочках подошел к двери и приник к “глазку”. Он боялся увидеть на лестничной площадке хозяина дома мистера Рейнольдса, которому задолжал квартплату за целых полгода. Старик не раз подкарауливал Жака на крыльце, напоминал ему о долге, а в последний раз даже пригрозил подать на нерадивого жильца в суд. Ларуш изворачивался, как мог и в отчаянии предложил Рейнольдсу организовать сеанс связи с покойной женой или, на худой конец, предсказать будущее.

– Мое будущее, молодой человек, мне в общих чертах известно, – отклонил заманчивые предложения Рейнольдс. – Скажу больше: мне известно то, что вскоре ожидает вас.

– Вот как? – удивился Ларуш. – Тогда не открыть ли нам совместное дело?

– Если не внесете квартплату, то свое дело будете продолжать в другом месте. Разумеется после судебного разбирательства.

Увидев на лестничной площадке дородную старушенцию с несколькими подбородками и беспокойным взглядом, Жак с облегчением вздохнул. Перед тем, как открыть дверь, он сорвал с вешалки черный атласный халат, набросил его и туго затянул широкий пояс, украшенный вышивкой из каббалистических знаков.

Теперь он был готов предстать пред светлы очи посетительницы в своей второй, самой прибыльной ипостаси известного медиума и прорицателя.

Как только дверь была отперта, старушка ворвалась в коридор с мощью бурного потока, пробившего плотину.

– Ах, мсье Жак! Здравствуйте, мсье Жак! Если бы вы только знали, мсье Жак!

– Что-то случилось, миссис Ведсон? – Ларуш легонько подтолкнул старушку к двери в комнату.

– Все, как вы и предсказывали, мсье Жак! – миссис Ведсон устроила свои телеса в кресле, и понизила голос до степени полной конспирации. – Сегодня ночью я разговаривала с Джоном!

– Отлично! – Ларуш едва сдержал желание потереть ладони. – И о чем вы же вы беседовали?

– Джон интересовался, поступил ли Эдуард в университет, – старуха достала из сумочки крокодиловой кожи необъятных размеров носовой платок и промокнула глаза. – Он всегда был таким заботливым отцом….

– Так– так! – Ларуш подсчитывал в уме сумму, которую удастся вытрясти из богатой вдовы. – Что еще?

– Я хотела спросить о деньгах снятых с банковского счета, но дух моего мужа внезапно замолчал…

“Еще бы! – мысленно ухмыльнулся Жак. – Ему видно не улыбалось давать честный ответ, на такой каверзный вопрос. Старый шалун, должно быть, проиграл деньги в бридж”.

– Мне приходилось сталкиваться с подобными ситуациями, миссис Ведсон. Существуют злобные духи, которые стремятся мешать нашему общению с усопшими.

– Как вы думаете, мсье Жак, не сестра ли покойного мужа прервала мой разговор с Джоном? Элизабет и при жизни была такой склочницей…

– Возможно.

– Ах, мсье Жак, я так и знала!

В течение следующих десяти минут Ларуш давал вдове Ведсон подробные инструкции, касающиеся правильного общения с загробным миром. Особое внимание старухи привлекли способы защиты от вторжений нежелательных духов вроде склочницы Элизабет. Миссис Ведсон даже нацепила на свой мясистый нос очки в золотой оправе и записала все сказанное Ларушем в блокнот.

Только после этого на свет божий был извлечен долгожданный бумажник и великолепный медиум мсье Жак получил причитающееся ему вознаграждение.

Выпроводив посетительницу, Ларуш пересчитал купюры и поморщился: несмотря на благоговейное к нему отношение, старая миссис Ведсон выплатила более чем скромный гонорар.

Жак размышлял над тем, в каком из ресторанов потратить деньги, когда зазвонил чудом не отключенный за неуплату телефон. Ларуш решил, что его беспокоит одна из многочисленных клиенток, закрыл трубку ладонью и откашлялся, чтобы придать своему голосу таинственность потомственного медиума, но все ухищрения пропали даром. Звонил французский поверенный Ларуша и, по мере разговора с ним, лицо Жака все больше вытягивалось, а уголки губ печально опускались вниз.

– Какие привидения? Перестаньте молоть чепуху или я найду другого посредника, который в два счета продаст Крессе де Молэ!

– Ищите! – прозвучало в ответ. – Лично я умываю руки. Возитесь с привидениями своих родичей сами, мистер Ларуш!

– Черт! – Жак положил трубку, в которой раздались короткие гудки. – Только привидений мне не хватало!