Но он почти улетучился, когда они подошли к столику, за которым их ждали отец и Бланш, оба веселые, разрумянившиеся то ли от выпитого вина, то ли от атмосферы всеобщего праздника, царившей вокруг.

– Хорошо провели время? – спросила Бланш.

– Садитесь скорее, дорогие мои! – громким голосом сказал отец. – Выпьем немного вина, скоро будут танцы! Приказываю всем: танцевать всю ночь, до утра!

Они присели за столик. Вечер был свеж, вино приятно охлаждало, все было абсолютно безмятежно, ее глаза светились таким счастьем! Он потихоньку гладил ее пальцы, взяв за руку под столом. Ах, эта цыганка! Ну истинная ведьма! Разве может он оставить ее сейчас? И почему он должен это делать? Им так хорошо вместе… А что будет дальше – никому неизвестно. Хватит об этом думать! Как же она смотрит на него… Как ему хочется ее поцеловать!..

– Родольфо! Ты ли это? – вдруг раздался веселый женский голос. К их столику подошла пожилая синьора в длинном черном платье с кружевным зонтиком в руке. – Глазам не верю!

– Боже мой, Моник! – ахнул отец и вскочил со стула. – Как ты здесь? Сколько лет мы не виделись?

– Ну, дорогой, ты бестактен, – смеясь, ответила синьора. – Не стоит напоминать женщине о ее возрасте!

– Да присаживайся уже к нам скорее! – отец пододвинул ей стул, и дама с достоинством присела рядом с кузиной. – Познакомьтесь, родные мои, это – синьора Моник, вернее, мадам Моник, она живет в Париже. Сын, она училась вместе с твоей матерью. Как же я рад тебя видеть!

– Ты неисправим! – воскликнула Бланш. – Дважды напомнить женщине о возрасте… Хотя вы, мадам, прекрасно выглядите. Меня зовут Бланш, и я тоже жила в Париже, ну, еще до замужества.

– Мне очень приятно с вами познакомиться, милая, я рада, что Родольфо встретил достойную женщину. А это кто? Родольфо, неужели это твой сын? – воскликнула она. – Боже мой! Я помню его вот таким крошкой! Какой взрослый! Уже совсем мужчина… А это его очаровательная супруга? Познакомьте же нас!

Кузина опрокинула бокал. За столом повисла неловкая пауза. Ее нарушил отец:

– Что ты, Моник! Это его двоюродная сестренка, мы все вместе отдыхаем здесь в коттедже. Кстати, ты обязательно должна нас навестить!

– Простите, милые, – обратилась к ним обоим Моник, – но вы так замечательно смотритесь вместе, правда! Такая красивая пара.

– Моник, перестань! – со смехом сказал отец. – Кровосмешение опасно для рода, и мой сын, как врач, знает это лучше нас с вами. Правда, сынок?

– Конечно, – с трудом произнес он, почему-то избегая взгляда кузины. А она смотрела, ох, как смотрела на него, и он чувствовал это.

– Ерунда, Родольфо, – возразила отцу Моник. – Я знаю только, что сейчас это уже немодно, но у нас, во Франции, многие до сих пор женятся на кузинах и ничего, живут себе, рожают чудесных деток!.. Надеюсь, я вас не очень смутила?

– Ничего страшного, – он выдавил из себя вежливую улыбку.

– Извините меня, – кузина резко встала из-за стола. – Я сейчас вернусь.

– Моник, где твой бокал? – отец налил всем вина. – Предлагаю выпить за встречу!

А он вдруг почувствовал на себе пристальный взгляд Бланш. Она смотрела в упор, и ему совсем не понравилось то, что он увидел в ее глазах.

– Я сейчас, – он вышел из-за стола и пошел искать кузину. Уже почти стемнело: на площади зажглись фонари и разноцветные гирлянды, украшавшие деревья. Заиграл духовой оркестр, начались танцы. Он нашел ее у палатки со сладостями, на другом конце площади. Она неподвижно сидела на скамейке, невидящим взором глядя на танцующих.

– Что с тобой? – мягко спросил он и присел рядом. – Ты чем-то огорчена?

Она повернула голову:

– Не особенно. Устала просто.

С удивлением он заметил, что она еле сдерживает слезы.

– Эй, ты чего? – он обнял ее за плечи. – Кто тебя обидел? Скажи мне, и он умрет самой страшной смертью!

– Зачем она так сказала! – воскликнула кузина, сжав кулаки. – Ну зачем? А еще ты…

– Господи, да что такого она сказала? И что я-то натворил? Не понимаю!

– И не понимай, – внезапно успокоившись, она встала со скамейки, – так гораздо проще. Пойдем, а то неудобно как-то.

Когда они вернулись, отец рассказывал что-то забавное, и обе дамы за столом смеялись в голос. Кузина села на свое место, и он с облегчением заметил, что она сразу включилась в разговор, как ему показалось, довольно весело и легко. Оркестр заиграл танго, и отец вскочил со стула:

– А ну, племянница, вставай! Пойдем потанцуем со старым дядюшкой.

– Никакой ты не старый, – улыбнулась кузина, – и я с удовольствием потанцую с тобой!

Они смешались с другими парами.

– Какая красивая девочка, – заметила Моник.

– Очень славная, – поддержала ее Бланш. – Мне она сразу понравилась… Извините, я сейчас подойду, – и встала из-за стола.

Почему-то он почувствовал себя неловко, оставшись наедине с пожилой дамой.

– Как там Париж? – непринужденно спросил он.

– Париж, как всегда, полон очарования, – ответила Моник, пристально изучая его лицо. – Послушай, – она обратилась к нему по имени, – я ведь знала тебя еще ребенком, поэтому имею право сказать кое-что. Сдается мне, эта девочка, твоя кузина, очень любит тебя. И мне кажется, что тебе об этом известно.

– Что вы такое говорите! – произнес он чуть изменившимся голосом. – Мы с ней просто дружим, как брат и сестра, вместе проводим это лето.

– Да? – она вопросительно посмотрела на него и, не дождавшись ответа, мягко сказала: – Не обижайся на старую женщину, сынок, но такие вещи я сразу подмечаю. Ах, молодость, молодость! Удивительно, как только твой отец и его милая жена ничего не видят?

– А что они не видят? – его ладони вдруг стали влажными.

Моник тихонько рассмеялась:

– Да она ведь глаз с тебя не сводит, любому ясно: девочка влюблена. А вот ты…

Внезапно она замолчала: к столику вернулась Бланш, а вслед за ней – отец с кузиной.

– Дядя был великолепен! Сногсшибателен! – кузина не скрывала восторга. – Как он танцует!

– Да, сын, мы поразили всех! – гордо сказал отец.

– Это мы еще посмотрим, – сказал он, вставая из-за стола. – Потанцуем?

Взял кузину за руку, и они пошли на площадку, где как раз играла медленная музыка.

– Все хорошо? – он заглянул в ее глаза, крепко прижимая к себе. Взгляд ее был грустен. Совсем чуть-чуть.

– Замечательно! – она погладила его по спине. – Ты же рядом.

Он облегченно рассмеялся и закружил ее в танце.

Но что-то неуловимое уже витало в воздухе, какое-то необъяснимое для него напряжение; то гадалка, то старая синьора: поразительно, что обе эти женщины, не сговариваясь, сказали ему одно и то же. И почему он испугался? В принципе, ничего не произошло: одна – просто сумасшедшая, вторая лишь высказала свои предположения, якобы она все подмечает! Подумаешь! Он ведь ничего ей не ответил? Не подтвердил, напротив, все отрицал. Так что все в порядке: никто ничего не узнал, да и не узнает о них…

Сейчас, спустя долгое время, он прекрасно понимает, что в тот вечер он должен был и мог поступить иначе, тем более что выпала прекрасная возможность рассказать все отцу. Стоило только по-другому ответить тогда, возразить, что в союзе кузенов нет, в общем-то, ничего страшного, да еще и привести парочку убедительных примеров из медицинской практики, а потом объявить прямо за столом о том, что они любят друг друга, что уже три недели дружат совсем не как брат и сестра, – и всё! Всё! Тогда уж точно не произошло бы то, что так неумолимо и безжалостно приближалось к ним, пока они танцевали на праздничной площади…

Музыка стихла, они вернулись к столу. Тут же оркестр заиграл тарантеллу.

– Танцуем! – отец сорвался со стула, увлекая за собой Бланш, кузину и сопротивлявшуюся («Что ты, Родольфо, в моем-то возрасте!») Моник. Он остался за столиком, с улыбкой наблюдая за ними. Вдруг он заметил среди танцующих Тони Марино. Нахмурившись, увидел, как тот подошел к отцу, что-то сказал ему, отец закивал головой, после чего они стали танцевать уже все вместе, причем Марино весь танец старался держаться рядом с кузиной, беспрестанно хохоча и издавая веселые возгласы.