Китаец встал и бойко, на языке березок и осин, затрещал:– Моя оценно созалеет, что господина Иванов, полуцает неудобства от моя фирма. Мы предлагаем вам, господина Иванов, хоросый пакет обесчаний. Васа земля оценена нами по самым высоким ценам. Вот посмотрите, просу вас. Это цисла, суммы компенсаций,– китаец сунул в руки все еще не пришедшему в себя Борису, несколько печатных листов бумаги. Тот машинально их взял и машинально начал просматривать. И первые же числа "компенсационные" бросили его в жар. Суммы отнюдь рыночными не были. Процентов десять от рыночных не более. И чем дальше вчитывался Борис, тем яснее понимал, что его хотят просто напросто ограбив, вышвырнуть с земли. Дочитав до конца, положил бумаги на стол и спросил:

– А если я не согласен с вашими предложениями? Если они меня не устраивают? Если я вообще не согласен ни на какие компенсации? Это ведь бывшая колхозная земля и мне она по закону о землепользовании передана в аренду бессрочную, т. е вечную?

– Ну-у-у, Борис Иванович, вы же разумный человек? Вот поэтому с нами сегодня здесь и присутствуют господа Мухлес и Хапус. Они сейчас разъяснят вам земельное законодательство. Прошу вас господа.

Поднялся Мухлес – мужчина солидный, в очках на мосластом носу.

– Борис Иванович, мы ожидали встретить непонимание и подготовили для вас выписки из последних постановлений правительства РФ, за последние 10-ть лет о землепользовании и о порядке их отчуждения, если таковые возникнут. Вот прошу ознакомиться на досуге,– и выложил на стол увесистую пачку все тех же машинописных листов бумаги.– Ну а вкратце, что касается конкретной ситуации, то довожу до вашего сведения, что государство имеет право, в случае форс-мажорных обстоятельств, в одностороннем порядке расторгать любые арендные договора и бессрочные в том числе. Постановление свеженькое, от этого года. Прошу ознакомиться. В связи с вышеизложенным. В случае не согласия с вашей стороны выполнить требования госорганов контроля за земельной собственностью, Государство, чьи интересы я и мой коллега сейчас имеем честь представлять, оставляет за собой право на принудительное освобождение территорий. Подпадающих под отчуждение. Государственные интересы, Борис Иванович – это самые форс-мажорные обстоятельства,– Михаил Альбертович сел и улыбнулся улыбкой удава из детского мультика "Маугли".– Вы даже торговаться не можете в данном, конкретном случае. Мы государство представляем, а не частную лавочку, милейший.

– Так. О земле вы мне разъяснили, а что с постройками, с хозяйственными и производственными? Скот опять же, с ним как?– Борис не верил своим ушам. Не верил, что это происходит с ним. И если бы сейчас мэр хлопнув его по плечу и весело рассмеявшись сказал, что это розыгрыш, а люди с ним заявившиеся, приехали опыт перенять фермерский, то он бы поверил. Настолько, все было не реально. Такого просто не может быть, чтобы вот так запросто заявился кто-то и сказал.– "Убирайся".

– А вот с постройками и скотом мы ничем вам помочь не можем. Скот распродайте, технику тоже можно продать не без прибыли. А постройки ваши нам не нужны. Нам их еще ведь сносить, а это, согласитесь, затраты,– Мухлес опять растянул толстые губы в удавьей улыбке. Глаза его при этом смотрели абсолютно холодно.

– Ну и где я смогу начать снова на эти ваши "компенсации" фермерствовать? Да мне на переезд не хватит. А скот, кто ж его купит теперь за цену нормальную? Вы ведь всех выселяете, значит, цены рухнут ниже некуда. Под нож коров молочных пустить придется и дай Бог треть цены мясом взять. Если еще покупатель сыщется,– Борис растерянно озирался.

– А вот это уже ваши проблемы, уважаемый. Россия большая, земли много. Аренда не велика. Найдете, где силы приложить. А мясо мы можем купить оптом. Нам рабочих кормить нужно. О цене закупочной отдельно наши представители с вами переговорят, несколько позже. А для Вас, мы подготовили договорок, по которому вы добровольно, за предоставленную вам компенсацию, отказываетесь от принадлежащей формально вам земли. Вот подпишите здесь, здесь и здесь,– это подключился господин Хапус Валерий Андрианович – мужчина тоже солидный и тоже в очках на мясистом носу. Прямо брат-близнец Мухлеса.– Вот ознакомьтесь и подпишите. И не задерживайте нас пожалуйста. Нам ведь еще и соседей ваших посетить нужно. С такими же договорами. Будьте любезны,– и тоже расплылся в холодной, казенной улыбке удава. Борис взял в руки листы с договором и пробежал по строчкам глазами. Потом, положив их на стол, встал и спросил, едва сдерживая негодование:

– Зачем же мне это подписывать, если вы и так все решили уже и при несогласии выдворить имеете право принудительно? Я, прежде чем что-то подписывать приучил себя уже лет десять как, сначала думать и консультироваться с юристами.

– Ну, любезный. Можете, конечно, и не подписывать – это всего лишь формальность, позволяющая избежать некоторые эксцессы и закрепляющая за вами право на суммы компенсационные. И вы, отказываясь, можете лишиться и их. Подумайте,– выгнулся удавом над столом Хапус, а Мухлес, Прихлебаев, Хряпа и Ли осуждающе нахмурились.

– Все?– Борис вопросительно уставился на мэра.– Или что нибудь еще?– ответил китаец.

– Все увазаемый. Оставляем вама этот проект-договора и срок три деня. Всего наилуцсего,– китаец расплылся в вежливой улыбке и даже поклонился всем корпусом, колыхнувшись в сторону Бориса.

– Если не подпишите в течение трех суток, то выселены будете судебными приставами в бесспорном порядке, через неделю по постановлению правительства района,– мэр тоже расплылся в вежливой улыбке и уже проходя через калитку обернулся и веско бросил через плечо.– Не кочевряжьтесь, Иванов. Будьте благоразумны,– автомобиль рыкнул двигателем и увез четверку чиновников к следующему фермерскому подворью.

Вечером на семейном совете обсудили возникшую проблему. Все были обескуражены, если мягко говорить. Сыновья Петр и Павел удивленно рассматривали бумаги оставленные чиновниками. Даже жена Бориса Настена – женщина сдержанная и рассудительная растерялась и молча гремела на кухне посудой.

– Что делать будем, Па?– старший Петр швырнул на стол договор.– Что… подпишем эту филькину грамоту и в бомжи пойдем?

– Нет, сын, подписывать ничего не будем. Завтра к юристам в город съезжу. Проконсультируюсь, насколько правомочны действия этих козлов из АОЗТ, а потом уже и решение принимать будем. С соседями опять же поговорить нужно. Одним сейчас нельзя. Вместе с ними надо с этим разбираться. Письмо может быть коллективное состряпать бы надо. Президенту.

– Да хоть господу Богу пиши,– разочарованно буркнул младший Павел.– Бесполезно это все. Вытурят все равно. Они бы так просто не приперлись и не заявили, что имеют право. За ними законы, а если чего не хватает, то новые сочинят. Какие им удобны. Сволочи. Пришлют ментов с бульдозерами и сковырнут все к чертовой матери.

– Ну, это мы еще посмотрим. Решение суда должно быть. Постановлением мэрии они права не имеют что-то предпринимать. По закону мы его опротестовать имеем право. А на суде еще посмотрим, кто прав будет.

– Па, ты как ребенок. Ей Богу. Да они приедут и, снесут все здесь а потом бегай, судись с ними хоть сто лет. А тут за это время уже корпуса заводские построят. А жить на что все это время? У меня ведь семья. Сыну вон, внуку твоему, год уже. Он есть каждый день хочет,– Петр махнул рукой в сторону деревни.– А эти пади уже и подписали договора-то.

– Ну, это ты зря раньше времени о людях плохо думаешь. Обзвони-ка всех. Чай не каменный век и у всех мобилы эти новомодные есть. Нужно собраться всем и поговорить,– возразил сыну Борис. В течение следующих десяти минут сыновья обзвонили соседей. Договорились собраться немедленно у Бориса на дому и поговорить. А через полчаса уже стали подходить и подъезжать соседи.

Первыми заявились пра-правнуки бабки Матрены – Васильевы Иван, Семен, Николай и Василий.