- Что это?

- Это? – девочка очень удивилась такому вопросу. Одиннадцать лет, а мозги развиты даже хуже, чем у трёхлетнего. – Я нарисовала тебя и нашу семью! Тебе нравится?

Анна вновь посмотрела на каракули младшей сестры: разноцветные ветвистые человечки на фоне штрихов зелёной травы и схематичного солнца в углу были подписаны кривыми буквами, причём некоторые из них были отзеркалены; тёмно-фиолетовым карандашом с розовым ёжиком на голове – это сама Анна, рядом красная палочка с чёрными волнами волос – Ванда, поодаль стоят остальные: фиолетовый и оранжевый – Магда и Эрик, а ещё дальше – синий – Пьетро. Прямо-таки отражение того, как юная мутант относилась ко всем своим родственникам; Анну она считала чуть ли не своим эталоном, родителей любила и слушалась их, а вот брата-близнеца… К нему она относилась просто как к хорошему знакомому, потому что старшая сестра очень часто открывала ей глаза на правду в отношении мальчика. И Ванда слушалась, потому что Анна – старшая сестра, единственная и любимая, которая по-настоящему о ней заботится и всегда помогает ей во всём. Она верила в это, потому что именно так ей говорили, и ребёнок даже не мог догадаться о том, что его, возможно, обманывают; Анна никогда не любила своих младших, да и родителей она на дух не переносила, но было в Ванде что-то такое, за что старшая пока цеплялась – её необычные таланты. Не каждый день встретишь на своём пути мутанта, который, наверно, обладает всем спектром известных способностей: и телепат, и телекинетик, и может открыть порталы в различные миры и – по словам старого друга родителей – Чарльза Ксавьера - способна была менять реальности. Если это действительно так, то девочка точно понадобится Анне в будущем, поэтому пусть думает, что сестра сильно её любит и балует – потратить пару центов на эту грязную выскочку ради благого светлого будущего вполне можно. Ванда всё равно ей потом отплатит с особыми процентами…

В виде мутантских жизней…

Анна недобро улыбнулась и потрепала сестру по голове.

- Просто прекрасный рисунок, Ванда. Мне очень нравится.

Щёчки девочки порозовели, и она засияла от похвалы любимой старшей сестры. Ей тут же захотелось рассказать Анне о том, как создавался такой простой рисунок, сколько всего в него вложено – мыслей, слов, души – и какую технику она использовала для покраски каждого члена семьи, как подбирала цвета… Так хотелось похвалиться, что Ванда уже умела обходиться без помощи рук и умела всё делать своими мутантскими способностями – старшая сестра точно бы гордилась таким успехам! Но неожиданно всё переменилось: домой вернулись мать с младшим братом, и Анна, будто позабыв о сестре, тут же побежала встречать их, сунув листок бумаги обратно в руки девочке, и Ванда, до этого широко улыбающаяся, поникла. Ей иногда казалось, что Пьетро будто специально вытесняет её из семьи, будто хочет обратить на себя всё внимание; нет, такого не будет! Анна права: брат-близнец растёт эгоистом и когда станет взрослым, то точно махнёт на всех рукой. Но старшая сестра также учила, что пока не нужно нарушать отношения с Пьетро – пусть всё будет именно так, как хотят родители: семья дружная, крепкая, счастливая. Пусть они радуются тому, что их детки отлично друг с другом ладят и живут в полной идиллии. Пусть не догадываются о том, что все они – марионетки в руках опытного кукловода, которого зовут Анна Леншерр.

Которая больше всего на свете ненавидит грязных мутантов…

Ванда, аккуратно сложив рисунок несколько раз напополам, сунула его в карман сарафана и вышла из комнаты. Спустившись по лестнице, увидела, как старшая сестра помогала маме снять куртку, а Пьетро расшнуровывал свои ботинки; лица обоих пришедших выражали огорчение. Никто из них не замечал самого младшего ребёнка (близнецы родились с разницей в двенадцать минут), а ведь она так ждала прихода матери, чтобы показать ей свой рисунок, над которым так долго трудилась. В душе стало как-то пусто, грустно, будто все о Ванде внезапно забыли, но девочка ещё успеет всё рассказать и показать маме и папе. Сегодня вот она уже самостоятельно научилась складывать пазлы в воздухе, а ещё силой мысли управлять карандашами. Ванда же умница! Девочка широко, радостно улыбнулась и кинулась в объятия матери; женщина погладила дочь по волосам, а потом посмотрела на Анну.

- Ты знаешь, что твой брат сегодня учудил?

- Опять к директору, что ли, вызвали? – девушка усмехнулась; пусть она и не была мутантом, но умела подмечать очевидные вещи. Пьетро, мельком глянув на Анну, показал ей язык – и в кого он такой непослушный? – Что на этот раз? Неужели кого-то опять оскорбил или подрался? Ну, Пьетро, колись, что опять случилось? Надеюсь, что ты уже окончательно добегался и тебя выгнали из школы – такого как ты слишком сложно терпеть.

- Отстань, Анна, - буркнул мальчик, поднимаясь к себе в комнату.

- Ну-ну… - покачала головой девушка. – Надеюсь, что отец тебе устроит взбучку за очередной поход к директору. И в кого ты такой нахал, Пьетро?

- Анна, прекрати! - Магда не собиралась в очередной раз выслушивать перепалки сына и дочери. – Скоро вернётся Эрик, а ужин ещё не готов. Поможешь мне? Или опять слишком много уроков или уйдёшь на очередные вечерние прогулки допоздна?

- Мама! – Анну всегда раздражало то, что мать давит на самое святое, что у неё есть. Да, в её жизни многое изменилось за последние годы; девушка сделала вызов обществу и изменила себя во всём: собственный стиль, манеру поведения, отношение к людям и мутантам. Из тихони превратилась в бунтующего подростка: перекрасила волосы в ярко-розовый цвет, оставив лишь несколько прядей чёрными, любила вызывающий макияж, чёрную одежду с готической атрибутикой… Неформальные движения были модны среди молодёжи, и Анна не хотела отставать от трендов, пусть сначала и Эрик, и Магда были против всего этого. Но так было легче: и для родителей, и для самой девушки. – Вообще-то перед тем, как уйти, я всегда отпрашиваюсь!

- Я знаю, и всё равно переживаю, - кивнула женщина. – Надеюсь, что это у тебя скоро пройдёт. Я не хочу, чтобы ты закончила в каком-нибудь притоне, а я и отец потом вытаскивали тебя из полиции. Да и потом, что скажут соседи!

- Ма-а-ам, спокойнее, - иногда Магду заносило на поворотах, и это Анну особенно бесило. Её родители любят приукрашивать реальность; хорошо, что хоть не начали думать о том, что она торгует травкой или ещё чем хуже – хотя, наверно, родительский «прогресс» и до этого скоро доберётся. - Я сегодня остаюсь дома. Надо ещё Ванде с домашкой помочь. И ужин помогу тебе приготовить.

- Хорошо. Отец тем более с суток, - Магда почувствовала, как кто-то тянет её за ткань кофты и, посмотрев на Ванду, задала вопрос: - Что такое, дочка?

- Мама, я тебе подарок нарисовала! – Ванда достала листок бумаги из кармана и, развернув его, протянула матери. Женщина стала рассматривать рисунок особенно внимательно, будто старалась запомнить каждый штрих карандаша. Её младшая дочь – настоящая умница, талантливая девочка. Ванда отошла на несколько шагов в сторону и, держа руку за спиной, уставилась в пол, шаркая ногой в полосатом-розовом носочке по линолеуму. – Тебе нравится?

- Милая, мне очень нравится, - женщина, подойдя к дочери, присела на корточки и крепко-крепко обняла её, а затем поцеловала в лоб, - ты у меня талантливая девочка! Настоящая художница!

Ванда покраснела до самых кончиков ушей, видя, как мама разглаживала её рисунок, а затем, достав из комода ванночку со всякой канцелярской мелочью, подцепила пальцами ярко-жёлтую кнопочку и повесила листок на стену у зеркала. А потом вновь, рассматривая художества младшей, улыбнулась. Девочка очень гордилась собой, а Магда ей - ещё сильнее; теперь в списке важных дел на завтра появился ещё один подпункт – не забыть купить деревянную рамку для ещё одного настенного шедевра.

- Так, а теперь, думаю, пора приступить к готовке, - женщина закатила рукава кофты.

- Всегда готова, мам, - Анна шуточно отдала Магде честь.