- Спасибо.
- Знай, что бы ни случилось, я и остальные всегда рядом.
Рейн улыбается ещё шире, смахивает слезу, предательски скатившуюся со щеки; так приятно знать, что кому-то нужен.
- Машина уже прибудет через несколько часов. Не опаздывай, ладно?
Рейн коротко кивает и удивляется, когда Минс заключает её в объятия; дампиру этого так не хватает: простой благодарности и поддержки. Она верит, что есть хотя бы в этом мире один почти-человек, которому она способна доверять на все сто процентов, чьи слова кажутся ей слаще мёда, самыми правдивыми из всех. Девушка всё шепчет благодарности, а Минс, пользуясь моментом, подкидывает ей незаметно в рюкзак жучок.
Если что-то пойдёт не по плану, то придётся всё взять в свои руки.
Она улыбается, но не из-за мнимой победы тупой девчонки: артефакты у них в руках, и скоро всё исполнится так, как они давно планировали.
Осталось совсем немного.
Минс хорошо знает, за какие струны потянуть, чтобы марионетка слушалась своего кукловода.
========== Отбытие. ==========
Рейн стоит у гаража, пока прогревается машина; она уже собрана, держит в руках рюкзак, клинки закреплены на магнитах в вертикальном положении, и ищет среди копошащихся солдат одну единственную фигуру: неужели передумал? Минс говорит, что уже через двадцать минут они поедут до дока подлодок, где субмарина отправит их прямиком в Германию. Дампир не хочет путешествовать так; она усмехается, думая, что когда всё это закончится, она отдохнёт в окружении книг и просмотра чёрно-белой классики.
Их группа состоит всего из одиннадцати человек – слишком мало, но вопросов она не задаёт. Если Юрген Вульф распорядился именно так, то приказы не должны обсуждаться – в её положении чревато нарушать устав. Ни Минс, ни Симона, других, неприятных ей личностей, тут нет; это, конечно, радует, но где же Зигмунд? Рейн беспокоится о нём.
- Fräulein, мы почти готовы! – кричит ей солдат, перепачканный в чёрной смазке; автомобильный мотор ревёт раненным зверем. Дампир его не слышит.
Она пытается найти человека, которого покалечила судьба; просто, даже если он действительно не хочет её видеть, ей бы хотелось проститься. Она вздыхает, понимая, что не стоит медлить; садится в машину, но позволяет себе ещё несколько раз оглянуться.
Не придёт. Уже точно не придёт.
Рейн закрывает двери, но затем замечает в зеркале заднего вида спешащую к ней фигуру; выпрыгивает и улыбается, смеётся, видя, как Кригер, неся чемоданчик, вместе с ним пытается застегнуть на бегу пальто. Выходит нелепо – увы, но у него только одна рука. Он добегает до неё, останавливается возле полукровки, тяжело дышит, будто пробежал целый марафон, но выпрямляется, и для дампира это – один из лучших моментов, произошедших с ней.
Его появление столь ярко оставляет свой след в памяти.
- Простите, я опоздал, Fräulein, - Рейн смотрит на него и закрывает рот ладонями; боится выдать себя, жмурится, смеётся. Зигмунд мягко улыбается ей: немцу приятно, что ему удалость поднять настроение девушке. – В нашей столовой Frau Хельга приготовила такие вкусные Schnitzel – нереально оторваться.
- Ах, я вижу, - она принимается застёгивать одну пуговичку за другой; рукой проводит по ткани, поправляет фуражку. Теперь как с иголочки. – Я думала, что ты не придёшь.
- Как я могу передумать? Бросать такую красивую Fräulein одну добывать опасные артефакты? Никогда.
Он кидает свой чемодан внутрь автомобиля.
- Спасибо, - она улыбается.
Кригер протягивает ей руку, и та, принимая его помощь, садится обратно в машину. Немец мостится рядом, и дампир кладёт голову ему на плечо; теперь ей спокойно и хорошо, она чувствует себя расслабленной, в безопасности.
Зигмунд мысленно солидарен с ней во всём.
Через несколько минут несколько конвоев покидают пределы военной базы; родная страна ждёт их, пряча мощный древний артефакт на самых высоких склонах.
Сердце Белиара отсчитывает последний ритм перед их прибытием в Гаркейн.
========== Задыхайся. ==========
- Они уехали? – спрашивает Вульф, катающий во рту мундштук с тлеющей сигаретой. Минс кивает, смотря в окно.
- Так точно.
- Теперь мы займёмся тем же, чем и планировали, так ведь?
Она не отвечает; снимает с себя платье медленно, оставаясь в одних сапогах-чулках, кидает одежду на пол – дампир никогда не носит нижне бельё – приказ геггинггруппенфюрера. Она не смеет перечить; подходит к нему, проводя языком по губам: дразнит, сука, - думает Вульф, кладя ладонь себе на грудь: сердце бешено колотится, готово выпрыгнуть, но ещё рано – ещё нужно испытать удовольствие.
Минс садится на кровать, на четвереньках ползёт к нему, приближается, садится сверху, седлая бёдра, и мужчина выдыхает в её сторону колечко дыма; мундштук мешает прелюдии, но он хочет оставить его для разнообразия. Дампир ластится кошкой, даже мурлычет, потираясь телом; Вульф сжимает её ноги, бьёт ладонью по круглому заду, наслаждается покорностью кровопийцы.
Он чувствует, какая она горячая и уже мокрая. Это сильно возбуждает уже и так немолодого офицера.
- Хочу кое-что попробовать, - просит она, и Юрген, стряхнув пепел, кивает. – Тебе понравится, mein süßes.
Полукровка резко хватается за его шею, впивается ногтями, надавливает так сильно, насколько может; мужчина задыхается под ней, волочит ногами, пытается скинуть её, разомкнуть пальцы – безуспешно. Минс очень долго ждала этого момента; стискивает сильнее, Вульф корчится от боли, стонет, ловит ртом воздух, как выброшенная на берег рыбёшка.
Минута, ещё две, три… Почти вечность.
Вульф обмякает под ней, закрыв глаза; дампир ещё ждёт, вслушиваясь: пульса нет. Пульса нет! Напоследок Минс тушит сигарету о его шею; кожа чернеет пеплом, прожигается до крови. Дампир слезает с него, улыбается проделанной работе и, схватив платье, выходит из комнаты.
Через полчаса сюда придёт Батори – ей не привыкать работать с трупами; Минс усмехается: некрофилка чёртова.
- Я подчиняюсь только герру Кригеру, - бросает она напоследок.
И уходит, прекрасно понимая, что теперь у них есть всё необходимое. Осталось только добыть сердце.
========== Семейные традиции. ==========
- С Вульфом покончено, - сообщает Минс, бесцеремонно вваливаясь в операционную. Менгеле фыркает под маской, обрабатывая локтевой сгиб Симона.
Кригер улыбается дампиру, и у Бутчересс колит в груди; там, где-то под сердцем, но она твёрдо уверена, что пульсирующего органа у неё нет.
Иначе она бы жалела, что вообще взялась за эту операцию.
На столе в банках в спирту плещутся останки древнего демона. Почти все – остался только один, но и он вскоре поселится в теле её любовника – будущего фюрера, поведущего скорую войну к победе Третьего Рейха.
Батори хочет провести операцию как полагается: на подносе уже готова инъекция анестезии, но Кригер перехватывает её запястье, стоит ей потянуться за шприцом. Не нужно – качает головой – хочу чувствовать всю боль и выдержать её любой ценой – это испытание, дарованное судьбой; если организм отторгнет артефакты, и он не выживет – значит, он не настолько ариец, каким его пытались сделать, каким он хочет быть. Менгеле кивает и, опустив маску, целует его перед тем, как начать: впивается в губы голодной пиявкой - она не вампир и даже не на половину это создание, но ей хочется выпить его всего досуха, насладиться, возможно, последними мгновениями рядом с ним. Живым ним – мёртвый, Симон всё равно послужит во благо науке. Батори целует его и косится на Минс, зрительно прерываясь от красивого лица немца; полукровка недовольно кривит губы в обиде и скрещивает руки на груди; ревнует, ревнует…
- Если ничего не получится, - выдыхает Симон, - значит, я недостоин нашей миссии.
- Надеюсь, что это не так, - бросает Бутчересс, вновь натягивая маску.
Он улыбается и, послушно ложась на кушетку, прикрывает глаза. Минс наблюдает, как Батори берёт в руки пилу, и, не в силах наблюдать мучения арийца, отворачивается и быстро проскальзывает к выходу. Стоит ей закрыть двери, как дампир слышит оглушающий крик, и ей кажется, что сейчас весь комплекс пойдёт трещинами, и каменные глыбы упадут на её голову. Женщина ускоряет шаг, гонимая собственными страхами, идёт прочь, не в силах больше здесь находиться. Минс сжимает кулаки и думает о том, что лучше бы Менгеле изменила своим традициям и перестала быть похожей на своего отца.
