1958 Паруса Явился пар, и умер парус Лет сто назад, давным-давно. Лежал в тумане Петропавловск, Когда я, встав, открыл окно: С бортами, затканными тиной, — Ещё в пути, в полете вся! — Стояла в бухте баркентина, Убрав косые паруса. Вчера тайфуны ей грозили, Ладьи данков к ней скользили, С неё вели жемчужный лов, Сандал и рис на борт грузили У Марианских островов… Как на старинной акварели, Застыли над стоянкой барж Её стремительные реи, Её бегучий такелаж. Художник призрачно и хрупко Наметил каждую черту… Добравшись к ней с попутной шлюпкой, Я огляделся на борту. Увидел я подсвинка в клети И захпамленную корму. Механик в выцветшем берете Меня наставил что к чему. С лицом лоснившимся и черным Он, отложив свои дела, Растолковал мне, что моторной, Его посудина была. Что это – дизельная барка, Что лишь прибрежной полосой, Треща по швам, пыхтя соляркой, Она таскала лес да соль, Что, в каботажных рейсах маясь, Она повылиняла вся, Что никогда не поднимались Её косые паруса… Так я ни с чем назад вернулся. С холма, от бухты за версту, Я вдруг случайно оглянулся На барку дизельную ту. Вставало солнце. Было тихо. Синели море и леса. С бортами, затканными тиной, Стояла в бухте баркентина, Поднять пытаясь паруса. Одна среди судов железных, Пустивших в небо дым густой, Она светилась Бесполезной Неумиравшей красотой. 1960 «Ночной перрон…» * * * Ночной перрон. И скорый – под парами. Когда-то он Со мной назад придет? …Ты будешь Так свободна вечерами, Что сможешь все, Что в голову взбредет. А я в пути, Увидев даль иную, Иные земли, Звезды и луну, Не обману тебя, Что не ревную. Кого? Зачем? Надолго ль обману? Уже боюсь… Чего боюсь – не знаю. Нет никакого Повода к тому. Быть может это Просто так, родная, Взгрустнулось мне В дороге одному. И все ж… А вдруг… С хорошей и не лживой, Вдруг и с тобой, С тобой случится так: Пройти захочешь Кромкою обрыва, Оступишься — Неосторожный шаг! Потом, спеша куда-то И тоскуя — И так бывает, — Дашь себе зарок… Но пусть обманешь ты Молву людскую, Пусть не дойдет она На мой порог, — Любовь уже Как треснувшая рельса: На тихом перегоне При луне Еще блестит, Поет от рейса к рейсу, Но страшно, Что она на полотне. 1960
Репей На исходе киргизского лета, Над курганами Чуйских степей, Расцветает малиновым цветом На высоком стебле репей. На закате, когда волоконца Легкий ветер поднимет в полет, В гриву лошади маленьким солнцем, Золотясь, репей упадет. Без дороги, в пургу и ливень, Через тысячи гроз и бед, На косматой спутанной гриве Унесет его конь в Тибет… Там, в горах, на скалистой площадке, Над потоком, что пенит волну, Он проснется в малиновой шапке Поглядеть на чужую страну… 1960 Галилей Я уснул над работой… Мне снилось, что я Галилей, Что пишу не стихи – диалоги Суровою прозой. Вопреки покровительству Герцогов и королей, Инквизиция в Риме Меня вызывает к допросу. Как? Безумец? На склоне В смирении прожитых лет, Флорентиец зазнавшийся, Как я пытаюсь и смею Колебать нашей церкви Божественный авторитет И, как равному равный, Шутя возражать Птолемею! Я стою перед судьями… С ними – святой Доминик, С ними дыба с набором Таинственных блоков и вилок; Суд листает страницы Моих еретических книг И мои показания вносит В объемистый свиток. В простоте и неведенье Шлют они за палачом; Мышь летучая с писком Ширяет в тени капюшонов… Просыпаюсь от этого писка — Приемник включен! Это Спутник с Землей говорит Сквозь космический шорох. |
