***

Зеленые, красные и желтые цвета сада Имладриса заплетались в шелестящие волны, над которыми беззастенчиво носился озорной ветер, собирая ароматы и лепестки. Разогретый лучами утреннего солнца, он поднимался ввысь, забрасывая свои находки на открытую террасу второго этажа дворца, с легкостью огибая полукруглую балюстраду из светлого камня.

Ее прямые столбики отбрасывали черные тени на мраморный пол, и стоящей у входа Тауриэль казалось, будто это притаившиеся змеи, готовые вот-вот обвиться вокруг ее сапог из коричневой кожи. Однако минуты шли, и ее взор постепенно достиг высокой фигуры в широкой накидке темно-розового цвета, обнажающей лишь прямые светлые волосы и кисти рук. Видневшиеся сквозь длинные прорези, они были украшены мерцающими перстнями и неподвижно лежали на перилах, будто и сами являлись частью конструкции.

Трандуил молчал, повернувшись спиной к воспитаннице. Она также не нарушала тишину, взвешивая свои противоречивые чувства. За минувшие дни поведение Линдира, как и остальных эльфов, ничуть не изменилось, — никто так и не узнал о случившемся в беседке, что успокаивало. Однако внутренние метания не унимались, а стыд порой мешал выходить из комнаты.

— Ты отправляешься в Бессмертные земли, — наконец сказал Владыка, будто обращаясь к саду, —, а я вновь узнаю о столь важном решении от посторонних.

Сказанное заставило эллет виновато опустить глаза. Она понимала, что синда заслужил уважения, но ее приводила в ужас одна только мысль о том, чтобы остаться наедине с ним. Но что же так пугало: сам Трандуил или зародившееся в сердце влечение, отрицать которое было глупо?

— Чем же я заслужил твое пренебрежение? — Колкий голос напомнил о необходимости ответить, но здесь мало что можно было сказать.

— Это не пренебрежение, Владыка, — мысли ехидно рассыпались, будто само естество Тауриэль требовало признания. Но она скорее умрет, чем сделает это! — Теперь я служу Владыке Элронду, и мне не нужно ваше одобрение.

Эллет с трудом закончила фразу из-за повисшего в воздухе напряжения, а в следующий миг ее обдало жаром. Жаром и гневом, который источали глаза бывшего покровителя, резко обернувшегося на звук непривычно дерзкого голоса воспитанницы, заставив ее резко опустить голову. Мешая тем самым увидеть, как прояснилось лицо Трандуила при взгляде на стройную фигуру в светло-сиреневом камзоле до колен, так похожем на форму капитана лесной стражи.

Это неожиданно сравнение выдернуло из подсознания образы и чувства былого. Заставило вспомнить ту нежность, которая охватывала эльфа при каждом взгляде на Тауриэль. Однако сейчас он больше не видел перед собой ту маленькую испуганную эллет, попавшую когда-то во дворец; она исчезла сразу же после Битвы Пяти Армий. В садах Имладриса Владыка встретил кого-то другого… будоражащего чувства, весьма далекие от пристойных.

— Я отдала долг, защищая Лесное королевство, и теперь свободна, — решительно заявила воительница, расценив молчание бывшего покровителя как угрозу.

Она не увидела, как дернулись вверх его брови, а длинные пальцы сжали поручень. Отвернувшись, синда попытался вобрать в себя безмятежность разноцветного сада; он понимал, что наглая девчонка всего лишь хотела задеть его, и не собирался показывать, что ей это удалось.

— Свободна? Тауриэль, неужели тебе нужна была свобода лишь для того, чтобы обрести покой в Амане?

— Таково желание моего жениха…

— Жениха? — брезгливо усмехнулся Трандуил, вновь оборачиваясь. — Подумай, надолго ли хватит твоего послушания? Ты воительница и еще слишком молода, чтобы искать покоя.

— Не вам судить об этом…

— Ошибаешься, — Владыка сделал шаг вперед, будто опасаясь, что эллет может его не расслышать, — никто не знает тебя лучше меня: сейчас ты просто хочешь сбежать, как после гибели своего гнома…

— Это неправда! — Упоминание о Кили, чье имя все еще горело клеймом на сердце, пробудило гнев. Но его быстро охладил стыд: эльф все понимал, видел слабость Тауриэль, которую она прятала под безрассудной маской, и осознание этого заставило разум потерять контроль над языком. — Не притворяйтесь, что тревожитесь за меня! Я все знаю: Саурон набирает силы, грядет война, и вам нужны…

С трудом, но воительница сумела остановиться; разумеется, Трандуил не будет прилагать столько усилий ради возвращения одной стражницы — в Лихолесье достаточно воинов. Его слова больше походили на то, что в понятии Владыки являлось заботой. Но как же объяснить случившееся в беседке? Неужели это была лишь демонстрация власти? Или проявление эгоизма?

— Хорошо, Тауриэль, — спокойный голос, казалось, наполнил окружающий воздух ядом, — раз ты устала от мира, я не стану препятствовать.

Коротким жестом Владыка позволил эллет идти, но она не сразу поверила своим глазам. Слишком легко он согласился и слишком быстро забыл о резких словах — это не просто так, но сделать ничего нельзя. Ей оставалось только поклониться и выбежать прочь, чтобы в лабиринте дворца отыскать жениха, тревога о котором заполнила душу.

========== Глава 4 ==========

Однако ни в спальне, ни рядом с Элрондом Линдира не было, и Тауриэль направилась в единственное место, где тот мог задержаться — музыкальный зал.

— Он был здесь все утро, — пояснила черноволосая арфистка в бирюзовом платье, треугольный вырез которого украшал белый кружевной воротник, — и ушел с лихолесским эльфом.

— Лихолесским эльфом?! — От этих слов воительница покрылась мурашками — не похоже на совпадение. — Давно?

— Нет, мы и одной мелодии не успели сыграть, — темно-карие глаза арфистки удивленно расширились, когда Тауриэль исчезла в коридоре, даже не поблагодарив.

Но у нее не было времени - что, если Трандуил прямо сейчас рассказывает Линдиру о ночи в саду? Что, если их свадьба уже отменена?

Эти мысли покрыли глаза мутной пленкой, и эллет с трудом разбирала дорогу; лестницы, пролеты, залы с высокими давящими потолками — все сливалось в какой-то неясный водоворот, мешая найти дорогу. И пусть старые привычки воина уже давно позволили изучить каждый проход во дворце, определив среди них кратчайшие, думать никак не получалось. Тауриэль просто неслась вперед, едва успевая находить повороты и перескакивать через ступеньки, моля Валар привести ее вовремя.

Она не знала, что скажет. Не думала об этом, даже когда увидела вход на заветную террасу, охраняемый воздушными шторами. Они дрожали на ветру, словно белый пар, но не приближались; узкий коридор и ряд арочных окон справа, казалось, бежали наперегонки с эллет, которую не интересовали издевки сознания. Которая просто бросилась защищать свое счастье, напряженно вглядываясь в полупрозрачную ткань, за которой угадывалось неясное движение.

И как только наваждение сдалось, подпустив Тауриэль ближе, она увидела Линдира; хмурый и задумчивый, он торопливо шагнул в коридор, нервно отбрасывая прицепившуюся к красному плащу штору. Сколько же гнева было в этом простом движении… Эллет не решилась даже взглянуть на жениха, и просто замерла в шаге от него.

Воздуха не хватало, но собственное дыхание казалось ей оглушительным, способным помешать исцелению рухнувшего доверия, из-за чего она терпела. Задыхалась, но терпела, прислушиваясь к ноющей тяге в груди и бою сердца. Цепляясь взглядом за фиолетовый камзол эльфа и ряд маленьких пуговиц на груди, повторяющие блеск темно-русых волос, до которого сузился весь мир.

Но ничего не происходило; Линдир молчал, заставляя душу Тауриэль разрываться от осознания собственной слабости и порочности. Она хотела бы оправдаться, только как? Что здесь можно сказать или сделать?

Минуты безмолвия тянулись все дольше, превращаясь в муку, как вдруг руки эллет коснулись тонкие музыкальные пальцы, давшие надежду. Однако неторопливая ласка согревала костяшки лишь мгновение, после чего эльф резко оборвал ее и повернулся спиной к невесте… К бывшей невесте, которая звонко втянула воздух, будто ударившись о воду; слишком неожиданной, слишком хлесткой оказалась боль расставания, от которой задрожали колени.