Подумав, я согласилась с котиком, и вовремя удержала Ошер от нападения на пушистое шевелящееся ухо Обормота, та только клацнула челюстями в миллиметре от добычи, за что тут же получила когтями по носу. Завязалась некрасивая потасовка, ради которой дракончик перебрался в корзину. Послышался визг, мяв и нецензурная брань. Я размышляла, любуясь природой и отмахиваясь от пролетающего у носа пуха. "Эльфов не любил никто из известных мне народов, но их терпели. Терпели, хотя их высокомерие и задирание носа иногда очень и очень доставали терпеливо монарха, да и не только его. Блин, и если бы все высокомерием и ограничивалось, так ведь нет же: каждую весну из деревень пропадали красивые девушки, иногда по нескольку сразу. Уж как их не бранили отцы, как ни запирали, всегда находилась какая-нибудь дуреха, которая верила прекрасным песням молодых красавцев, влюблялась в их глубокие бездонные глаза и забывала обо всем, соглашаясь убежать с возлюбленным хоть на край света. И бежали же…" Гм, коту похоже все-таки оторвали пол хвоста или точнее всю шерсть с него. Ошер тяжело взлетела мне на плечо и усиленно отплевывалась от шерсти, Обормот возбужденно сжимал в челюстях драконье ухо (похоже сжав их намертво) и победно сверкал глазами. Я закатила глаза к небу, встретилась с веткой, хлестнувшей по лбу, и долго ругалась на обоих. Ехавший впереди эльф галантно предложил свою помощь, видимо чувствуя себя не совсем уютно между великаном и демоном. Предложение я проигнорировала, а на дорогу стала смотреть чуть внимательнее. Так… О чем это я? Ах да, эльфы.

"…Плененные девушки совсем не страдали, напротив, эльф селил украденную красавицу в своем доме, ни в чем ей не отказывал и готов был исполнить любую ее прихоть, но… только до того момента, как она родит ребенка. После родов она умирала, причем всегда. Никто не знает сама, или ее убивал ребенок, но факт остается фактом. А вот сам ребенок — наполовину человек, а наполовину эльф, воспитывался с детства как маленький раб, обязанный беспрекословно подчиняться и, если надо, умереть за своего повелителя. Магия родной крови обеспечивала небывалую верность и самоотреченность, а ведь эльфы были очень жестокими хозяевами, умеющими только наказывать и истязать. Я презрительно сморщилась. Было время, когда я обжала эльфов, их красота казалась мне сказочной, их песни неземными, а души чистыми и незапятнанным." Нда-а… А потом я под личиной эльфийки побывала в сердце вечного леса и возненавидела перворожденных сразу и навсегда. Уж слишком уродливыми оказались их чистые души, а точнее холодными, мертвыми, чужими, как и их неземная красота. Меня любили и ценили, пока я была эльфийкой, меня чуть не убили, когда узнали, что я ведьма. Тогда меня спас Коул. Я посмотрела в его сторону и легонько улыбнулась, вспомнив, как метко он дал в глаз лесному царю в ответ на предложение обменять меня на других рабынь, а саму ведьму сжечь на поляне. Помнится, эльф глаз все-таки потерял и с тех пор затаил обиду. Я тихо похихикала, представляя его физиономию, когда он поймет, что мы вернулись. Небось вспомнит, как мы в прошлый раз ему пол города сожгли и под шумок скрылись.

— Ты чего хохочешь, — подозрительно спросил кот, выплевывая ухо. Ошер тихо зашипела, но в драку опять не полезла.

— Да так, вспомнил кое-что. Иди сюда.

Пара пассов, чуточка магии — и хвост кота уже не напоминает крысиный, а у Ошер выросло новое ухо, только почему-то белого цвета. Получилось довольно забавно: золотой дракончик с белым ухом, но тут я сделать уже ничего не могла.

Ближе к вечеру мы устроили привал. Я с трудом сползла с жесткого седла, а Пегги тут же от меня отошла, с ужасом ожидая, что я скоро полезу обратно. Но я ее догнала и чуть ли не насильно расседлала, видимо раньше эта маленькая лошадка не приспособлена была к длительным переходам с котом, драконом и ненормально магичкой на спине. Подхватив ее под уздцы и пересадив Ошер с затекшего плеча на землю, я потопала к недалекому озерцу, просто-таки мечтая искупаться. Сзади послышался писк и торопливое шлепанье. Я оглянулась и увидела, что дракончик, еще не до конца доверяя крыльям, все же пытается лететь за мной (за мамкой, съязвило подсознание, я послала его глубоко и надолго). Периодически Ошер падала на траву и некоторое время просто торопливо прыгала по земле, а потом снова пыталась взлететь, и все это не прекращая пищать. Увидев, что я остановилась и жду ее, она приободрилась и, нагнав меня, пошла рядом, неторопливо переваливаясь с боку на бок. Выглядело довольно смешно.

Первой воду увидела Пегги и тут же рванулась к ней, вырвав повод из моих рук.

— В лесу бы она так резво скакала, — буркнула я, потирая руку, и тоже начала раздеваться. Лошадь зашла так глубоко, как смогла и блаженно остановилась. Я начала раздеваться, сваливая одежду в неаккуратную кучку и приглядывая за Ошер, понятия не имея можно ли маленьким драконессам купаться в озере, и, если да, то когда, сколько и с кем? Понадеявшись на инстинкты, я подбежала к воде, оставшись лишь в панталонах и легкой льняной рубашке, очень потной, грязной, местами разодранной, и с визгом и брызгами ворвалась в пруд, упала в ледяную воду, тут же нырнув в глубину. На дне не нашла ничего, кроме поднятого мною ила и четырех стройных ног с копытами, нервно переступавший с ноги на ногу, довольно булькнула и резко всплыла, перепугав Пегги. Честное слово, если бы я не знала, какой у кобылы флегматичный и спокойный нрав, то точно бы подумала, что у нее сердечный приступ. Но тут уши заложил противный режущий по нервам звук, все время нарастающий, и звучащий уже где-то на уровне живота.

Ошарашено оглядевшись, я увидела забытую на берегу Ошер, которая сидела и громко орала, задрав голову и завывая на одной ноте. Рядом суетился кот и вся наш компания, пытаясь понять причину воплей. Я сложила руки рупором и громко крикнула им, что я здесь. Крик тут же оборвался, все облегченно вздохнули, прочищая уши после столь оригинальной заупокойной, а Мася погрозил мне кулаком, оставив в легком недоумении. Я мощными гребками поплыла к берегу и, ощутив под собой мелководье, резко встала. У мужчин отвисли челюсти, а Коул вообще куда-то убежал. Глядя в эти огромные без тени мысли глаза, я пыталась понять, что происходить. Эльф судорожно вздохнул и протянул вперед руку, делая ею захватывающие движения, кот ностальгически смотрел на луну тихо насвистывал. Я уже всерьез начала верить в массово умопомешательство, но тут вернулся Коул… С плащом… и накрыл им меня!… Мама.

— Ах вы козлы, — взвыла я, сообразив, что мокрая льняная рубашка стала совсем прозрачной, и… не нашла ничего лучше, как запустить в эльфа пульсаром. Тот сразу ожил и умело увернулся, наступив коту на хвост. Обормот дико заорал, и в свою очередь вцепился когтями и зубами в правую ногу эльфа. Крики стали обоюдными, а тут я швырнула еще два пульсара, и если Мася успел заслониться от первого дубиной, получив на память ее эффектную головешку, то Эль не успел! И я злорадно наблюдала, как он улепетывает, держась рукой за… пятую точку и унося на ноге воющего кота. Мася хмыкнул, задумчиво проводил их взглядом и… тут же принес мне свои самые глубокие извинения, после чего тихо испарился, бубня что-то о своей знаменитой мази от ожогов, которую ему с собой выдал волшебник. Вскоре от костра донеслись оханья и причитания несчастного эльфа.

А я закуталась с носом в плащ и прижалась к спиной его груди, чувствуя, что согреваюсь в тепле родных рук.

— Спасибо.

— Не за что, — шепнул он и уткнулся носом мне в макушку, потом медленно освободил одну руку и снял с нее зеленую водоросль, которую и вручил мне. Я выбросила гадость.

— Коул.

— Мммм?

— Я… Хотела тебя поблагодарить, за то, что тогда ты не дал мне разбиться… Спасибо.

— Ты же знаешь, что не сможешь от меня скрыться ни под, ни над землей.

Он сказал это так серьезно, что я не нашлась что ответить.

— А пока, можно мне кое-что попросить?

Я повернулась к нему, взглянула в эти теплые омуты глаз и медленно кивнула. А потом обвила его шею рукой, закрыла глаза и, прижавшись, вытянула губы навстречу.