- Где Мойша? - Спросил я.

- Не твоего ума дело.

- Если он к вечеру не вернется, я объявлю голодовку.

- Так можешь уже сейчас начинать свой протест.

- Люди вы или нелюди?

- Парень, будь осторожен в выражениях. Вы сами пришли, вас никто не звал, и никто не искал. Запомни, я здесь очень маленький начальник. Мне приказали-я выполняю.

- Ну хоть что-то ты можешь сказать?

- Не могу, даже если бы знал, но я ничего не знаю.

- Мойша находится в этом доме?

- Все, вечер вопросов и ответов закончен. Есть будешь?

И снова потекли дни, но в этот раз я остался один. Часто вспоминал Мойшу, этого милого, доброго старика с очень трудной судьбой.

- Не кури много, вредно для здоровья, - сказал мне служащий, после того, как я попросил его принести еще одну пачку сигарет.

Я в самом деле курил очень много, меня уже подташнивало от табака, но я снова и снова тянулся к пачке.

Наконец, в один из дней в мою камеру, а я по-другому уже не называл эту комнату, вошли три человека, один из них нес большой мешок.

- Переодевайся, -он подал мне этот пакет.

В нем оказалась нормальная одежда, включая и нижнее белье.

Я быстро переоделся, мне уже было все равно, что произойдет дальше.

- Садись за стол, ознакомься и распишись, - передо мной положили несколько листов бумаги.

Я быстро пробежал глазами, не задерживаясь особо ни на чем. Там было написано, что я выезжаю за границу и обязуюсь в течении десяти лет не появляться на территории России, а также нигде и никому, ни в какой форме, в течение этого же периода не рассказывать эту историю, но и по истечении этого времени не упоминать ни имен, ни точных географических координат.

- Это законно? - Спросил я.

- Не знаю, но если нарушишь, то пеняй на себя.

- Куда мне ехать?

- Тебя отвезут.

Мне дали заграничный паспорт на мое имя, снова завязали глаза и вывели во двор, потом посадили в машину и куда-то повезли.

Развязали глаза только на каком-то маленьком аэродроме, на котором стоял только один частный самолет.

- Все парень, прощай. Надеюсь больше не увидимся.

Я был очень удивлен, когда сопровождающие меня мужчины, пожали мне руку.

В салоне самолета не было ни души. Здесь я снова порядочно струхнул, но выбора у меня не было, тем более, я услышал какие-то разговоры, доносящиеся из кабины пилотов. Значит полечу все-таки.

Ждать пришлось недолго, вскоре в салон вкатили инвалидную коляску, в которой сидел молодой мужчина. Я пригляделся, он спал, наверно был накачан каким-то снотворным.

Мне не трудно было догадаться, это была моя первая встреча с Кириллом.

Сколько длился полет я не могу сказать, но Кирилл за все время ни разу не пошевелился. Я щупал его пульс, он бьётся, значит живой.

После приземления, из кабины вышел мужчина, одетый в гражданское, открыл дверь самолета и покатил коляску на выход, я последовал за ними. У трапа стояла машина, рядом немолодая, но очень красивая женщина.

- Не ожидала, что получится, - сказала она, и протянула мне руку, - я Гита.

ЭПИЛОГ

Прошло больше десяти лет.

Я не могу сказать, что с нетерпением ждал, когда смогу опубликовать свои записи, так как событий за это время произошло много.

Не обещаю, что все опишу в хронологическом порядке, но о дальнейшей судьбе героев попытаюсь рассказать.

С Кириллом мы не сблизились и дружбы у нас не получилось. Он был замкнут, особо ни с кем не разговаривал, о том, что произошло с ним после последнего ареста и освобождения, не рассказывал.

Оживлялся он только тогда, когда неожиданно приезжала Ольга, но она вскоре вышла замуж за знаменитого в прошлом теннисиста. После этого Кирилл еще больше ушел в себя.

Но до этого пришло сообщение из Беларуси: его мать и отец Ольги, а также его новая молодая сожительница Татьяна Петрова, сгорели в своей квартире. Ни Ольга, ни Кирилл на похороны не поехали.

Просьба Мойши, которую я передал Кириллу , простить мать и наладить с ней отношения не была выполнена.

Приблизительно в это же время Гита получила приглашение на разговор по Skype от Зои.

Когда Зоя появилась на экране , Гита пригласила к компьютеру Кирилла.

Наверно, если бы мы вышли на улицу, не услышали бы разговор между ними, но этого не произошло.

Зоя рассказала, что они с сыном живут в США. Миша, ее сын, учится в колледже , изучает программирование, а она рядом с ним. Просила дать номер счета Кирилла, но он сказал,что все это ни к чему. Ему никаких и ничьих денег не нужно. Тогда подошла к компьютеру Гита и продиктовала номер его счета, но сначала спросила о каких деньгах идет речь.

Зоя ответила, что это завещание Александра Агафонова, и она должна выполнить волю покойного. После этого они попрощались и больше о ней не было ничего слышно, но деньги она перевела.

После этого Кирилл переехал в маленькую отдельную квартиру, а когда я ему звонил, он отделывался односложными короткими ответами. Из-за этого я

стал звонить ему все реже .

Я, в пределах школьной и институтской программы неплохо знал английский язык. Поэтому начал посылать статьи в английские издания по всему миру, а так же начал вести свой блог в интернете, сотрудничал с Amnesty International, в которой занимался в основном условиями жизни в тюрьмах, писал статьи, подписывался под разными петициями по освобождению или смягчению приговоров в разных странах. Все свои статьи подписывал разными псевдонимами. Все эти труды давали мне средства для существования и даже оставались деньги на будущее, о котором я начал задумываться где-то через год, после тех событий. Помочь в осуществить задуманное мне могла только Гита. Поэтому я пошел к ней.

- Привет, писатель. Как дела? Чего так долго не навещал меня? - Встретила она меня этим градом вопросов.

- Гита, мне нужна твоя помощь.

- Так и знала. Гита может чем-то помочь, поэтому ее не забывают.

- Гита, ну зачем ты так, я же звоню. Может нужно было бы почаще, но все дела.

- Я больше не на тебя сержусь, а на доченьку с внучкой, но ладно, - она махнула рукой, - рассказывай.

Я ей рассказал о работнице почты. При каких обстоятельствах я с ней познакомился. Много чего рассказал, а о чем умолчал, было и так понятно.

- Гита, я не могу поехать в Россию. Может ты сможешь мне помочь как-нибудь передать ей письмо и просьбу приехать.

- Сам написать не можешь?

- Не знаю, боюсь я не только за себя. Я никогда не забуду те лица. Они убьют и глазом не моргнут.

Гита, как всегда была безотказна и в скором времени я распрощался с холостяцкой жизнью, а еще меньше чем через год стал отцом самой милой девочки на свете.

Но это было чуть позже, а когда Марина приехала, рассказала, что того поселка уже не существует. Почти сразу после нашего внезапного исчезновения на то место пригнали технику и все снесли, мусор не оставили, как это делают обычно, а все убрали, засеяли травой и посадили деревья. Сейчас ничего на том месте не напоминает, что когда -то там жили люди.

А сейчас о грустном.

В первое Рождество после приезда Марины, Гита всех пригласила к себе, даже Кирилл не смог отказать ей.

Все было хорошо, но в самом конце, уже прощаясь, она вдруг сказала:

- Устала я.

Все наперебой начали предлагать ей съездить куда-нибудь развеяться. Она согласно кивала головой, но попросила Жанну, свою дочь и Ольгу прийти завтра с утра. Она хочет с ними поговорить.

Когда они пришли, Гита уже была мертва.

Оказывается, на цыганских похоронах танцуют и поют цыганские песни и пляски.

Такого я не видел никогда и наверно уже не увижу. Вышли в центр зала Жанна и Ольга, сначала зазвучала скрипка, потом мелодию подхватили гитары и начался этот умопомрачительный танец.

Научить так двигаться невозможно, я в этом уверен, это - от природы.

Недавняя королева подиумов и ее мать в цветастых цыганских платьях, двигались плавно, потом вдруг взрывались, а потом замирали и снова - взрывались … Длилось это очень долго. Мать и дочь прощались с Гитой - самой доброй, самоотверженной и всегда готовой прийти на помощь