- Все, кончился. Давай Мозоль цистерну, будем этой твари устраивать кремацию.

73

Пока Агафон не уехал, все было нормально. Вернулись из леса, немного отдохнули, а потом пошли к старикам.

- Чем-то от вас так воняет? - Поинтересовался все примечающий Мойша.

В лесу костры жгли, - ответил Агафон.

На этом тема была исчерпана.

- Сашка, мы уже старые и скоро помрем. Что будет делать Кирилл в этой глуши? - Мойше до всего было дело.

- Так я его здесь не держу, но вот он прилип к вам, а тут еще этот волк исчез, он по нему еще страдает.

- Ты, Сашка, не крути хвостом, я тебя не первый день знаю. Если мы с Кондратием ничего не спрашиваем, ты думаешь, мы ничего не знаем. Ты забыл, какую мы школу прошли, поэтому все примечаем и кое, о чем догадываемся.

- Мойша, если ты все знаешь или догадываешься, зачем пристаешь с вопросами ко мне?

- Ты, пацан, не груби нам, - встрял в разговор, до этого молчавший Кондратий, - мы тебя поднимали, были вместо отца. Это Мойша приходил в любую погоду и лечил тебя от всех болезней. Мать твоя, пухом ей земля, не очень-то за тобой смотрела. Ты сидел, как волчонок, которого Кирилл подобрал, холодный и голодный, а Мойша наберет вязанку дров и идет в вашу избу, чтобы печь протопить. А сколько раз ты сидел голодный и он тебя подкармливал. Садимся за стол ужинать, а Мойша вдруг встает: “Малец голодный, пойду отнесу ему и мамке его что-нибудь пожрать”. Поэтому должен ты разговаривать с ним уважительно. Тебе не обязательно все рассказывать, но уважать должен, а если не будешь, то уходи и больше не приходи к нам.

- Кондратий, Мойша, я совсем не хотел вас огорчать, и помню я все, и благодарен вам буду по гроб жизни.

Куда делась нахальная, где-то напускная, бравада Агафона.

- Вот так-то лучше. Давай, наливай свое городское зелье, да закурить мне дай, успокоился Кондратий.

- Куда тебе курить, ты болен и сейчас тебе нельзя никак курить, - забеспокоился Мойша.

- Перестань, я думаю мне уже все можно.

- Рано себя хоронишь. Мы еще с тобой землю покоптим.

- Вот ты и проговорился, старый мудрый еврей, покоптим. Дай, Сашка, закурить, не жалей.

- Тогда и мне дай, - смирился Мойша.

Он поднялся открыл дверь и окна, чтобы дым выходил. Все закурили.

На следующий день Агафон позвал Кирилла на разговор.

- Старики правы, хватит тебе сидеть в этой глуши. Вот только я не знаю, куда ты пойдешь. Я могу предложить тебе пойти со мной, но думаю, откажешься. Блатная жизнь не для тебя.

Киношник, Шота был прав в одном - конечно меня когда-нибудь выследят. Очень многим я дорогу перешел. В этом другая причина, почему я не хочу, чтобы ты со мной ушел. Если со мной что-нибудь случится, ты должен помочь Зое с Мишкой. Ты обещал.

- Я буду здесь жить пока старики живы. Не брошу их.

- Вот и порешили. А сейчас мы с Мозолем поедем, надеюсь, мы еще не раз увидимся. Заезжай иногда к Тезке Коле, через него будешь узнавать обо мне.

- От него что-нибудь узнаешь, можно подумать.

- Я ему скажу, чтобы от тебя у него не было секретов.

Они уехали.

День прошел, как обычно, а ночью Кирилл проснулся весь в поту от страшного сна. Снился ему Шота.

- Ничего, вы меня убили, но и вам нет места в этой жизни, - говорил он и грозил из огня кулаком.

Кирилл вышел на улицу, сел и закурил.

Он старался отогнать дурные мысли, пытался забыт этот страшный сон, но ничего не получалось. Вдруг он почувствовал, кто-то на него пристально смотрит.

Кирилл встал, посмотрел вокруг, но ничего не увидел. Достал еще одну сигарету, закурил, но снова поежился от чьего-то пристального взгляда.

- Мерзлый! - На всякий случай позвал он.

В высоком прыжке огромный волк прыгнул ему на грудь. Кирилл от неожиданности не удержался на ногах, упал, а Мерзлый сел рядом и начал облизывать лицо своего хозяина.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЖУРНАЛИСТСКОЕ РАССЛЕДОВАНИЕ

1

Утром я отправился в дальнюю дорогу.

В деревню я попал в полдень, может быть немного позже.

Если кто-нибудь ищет тишину и покой, то ему нужно спросить у меня адрес той деревни.

Где-то вдалеке шумел лес, пели птицы и в траве слышно было жужжание диких пчел и других насекомых.

Я подошел к дому, который был заколочен, а на дверях была печать. Покрутившись вокруг, я увидел много крови, но больше ничего не напоминало о той трагедии, которая произошла не далее, как вчера.

Зачем сюда приехал, недоумевал я, если здесь никого нет и не у кого ничего спросить или что-либо разузнать.

Я сфотографировал дом, пятна крови на земле, еще раз подошел к входной двери, обошел двор, но ничего нового для себя не узнал.

Интересно, когда есть автобус в обратную сторону, неужели придется стоять на дороге неизвестно сколько времени и ждать попутку, но другого варианта я не придумал, поэтому повернулся, чтобы пойти к шоссе. Но тут я увидел небольшого роста мужчину, который стоял, прислонившись к дереву и пристально следил за тем, чем я занимаюсь.

- Здравствуйте, - я подошел к нему.

- Здорово, если не шутишь, - ответил он, но руки мне не подал.

- Я журналист районной газеты. Приехал разузнать, что здесь произошло.

- Знаю я твою дрянную газетенку. Никогда правду не напишите. Сколько раз просили, чтобы лавка сюда приезжала, хотя бы хлеб привозила. Так никто даже пальцем не пошевелил. Хорошо, что с нами жил Кирилл, - при этом мужчина тяжело вздохнул, - он нам доставлял все необходимое.

- Кто такой Кирилл? - Спросил я, почувствовав след.

- Так ты же приехал писать о вчерашнем, а не знаешь, кто такой Кирилл.

- Так для этого и приехал. Вы курите? - Я достал пачку сигарет и предложил ему закурить.

- Пошли со мной, а то там один Кондратий, а я боюсь его одного оставлять. Он так здоровьем слаб, - он снова вздохнул, - а после всего этого, вообще захирел, боюсь, не переживет он всего этого.

Мужчина повернулся и не оглядываясь пошел в обратную сторону, я последовал за ним, но уже понял, без материала я отсюда не уеду. Это значит, моя командировка не оказалась напрасной потерей времени.

*****

Мы подошли к дому, во дворе которого за длинным столом сидел еще один мужчина. Он поднял голову и посмотрел на нас:

- Кого это ты, Мойша, привел? - Спросил он.

- Журналиста из местной газеты.

- Зачем тебе это надо. Все равно от них толку не будет.

- Я тоже так думаю, но нельзя же так просто человека прогнать.

- Это правильно. Садись, мил человек, будем наших детей поминать.

Я обратил внимание на стол, на котором стояла большая бутыль с самогоном, рядом лежала буханка черного хлеба, нарезанная большими кольцами луковица, тарелка с какой-то кашей, полная стопка с самогоном накрытая куском черного хлеба.

Также я заметил в углу двора небольшой кусок земли, который недавно копали.

- Вы сказали, детей поминать, а стопка одна. Почему?

- Думаю, скоро придется и вторую ставить.

- Подожди, Кондратий, раньше времени Кирилла хоронить, может еще выживет.

- Мойша, что ты мне свои майсы рассказываешь. Может лучше бы было, если бы Кира наш погиб.

- Нельзя так говорить, Кондратий, пока человек жив, есть надежда.

- Какая надежда? Будто ты не знаешь, что будет с ним в тюрьме.

- Пока его будут охранять, ничего случиться с ним не может.

- Так это - пока. А когда выпотрошат все из него, охрану снимут … . Не хочу даже думать об этом.

- Кира не такой уж слабый, как ты думаешь.

- Ничего я не думаю, но если бы на его месте был Сашка, была бы надежда, а так, - он махнул обреченно рукой.

- Рано я тебе говорю хоронить Киру, рано. Ты понимаешь это, Кондратий, рано.

- Так давай пойдем штурмовать с тобой тюрягу. Чего уж там, вызволим нашего Киру и заживем. А если не получится, то сдохнем. Мне уже и так немного осталось.

- Ты снова завел старую песню. Откуда ты знаешь, сколько тебе осталось?