Два парня и девушка остановились в нескольких шагах от её укрытия. Они, срываясь на крик, спорили о чем-то, вернее, о ком-то, кого нельзя было оставлять. Девочка оцепенела: первый раз за долгие годы люди стояли так близко. Она приподняла голову над травой и тут же опустила. Выйти или нет? В горле застрял комок, и избавиться от него не получалось. А что сказать? Она уперлась руками в землю. Не испугаются ли? Прошел год. Или месяц. Или день. Девочка и дальше бы лежала в траве, если бы вдруг не поняла, что троица уходит. Сейчас или никогда. Она уже встала на корточки, но её остановила острая боль в руке: 'мышка' вцепилась зубами в кисть и повисла на ней. Увидев, что хозяйка леса не покидает укрытия, зверёк разжал челюсти и юркнул к её ногам, сжавшись в комочек. Троица скрылась в высоких травах, даже перепалка стала еле слышна. Слёзы сами собой навернулись на глаза, девочка занесла ладонь для удара, но, вздохнув, опустила. Зверёк этого не видел и трясся от страха. Хозяйка леса снова вздохнула; медленно, чтобы не напугать 'мышку' ещё больше, протянула ладонь, дала понюхать пальцы и погладила по спинке. Люди тем временем пересекли последнюю границу леса, растворились за ней, и Хранительница перестала их чувствовать.

  Когда лес заботливо укрыл девочку от непрошенных взглядов, она почувствовала чужую в чаще, видимо, о ней спорили на опушке. Чужая бродила в гуще леса, и вдруг девочка поняла, что та на пути к Яблоне. Со зверьком на руках Хранительница ускорила шаг, перешла на бег и поднялась в воздух. До сердца леса оставалось еще несколько сотен шагов.

  Чужая боролась с колючим кустарником. Победа в итоге досталась человеку, а кусту - клок ткани. Она выбралась на край поляны и стала как вкопанная: стены бурьяна и деревьев защищали раскидистую яблоню. Яблоня была старой и огромной, в два обхвата шириной, морщинистая кора потрескалась и слезла, обнажив молочный ствол. Усталые ветви склонились до земли, ветер пытался поднять их и раскачать, но те лишь волочились, приминая сухую траву. Редкие листья уже опали, хотя осень только началась, и чёрными оспинами покрыли залитую лунным светом поляну.

  Серебряное дерево завораживало, и, когда Хранительница добралась до сердца Леса, чужая была уже в паре шагов от яблони. Вот она подошла к сени дерева, вот протянула руку, чтобы убрать полог ветвей и пройти к стволу...

  Девочка застыла. Она не знала, что пугало больше: сама чужая или её неминуемая гибель. Вдруг 'мышка' снова укусила её, и прошмыгнула в чащу; резкая боль вырвала из груди непрошенный крик. За криком поднялся вихрь, будто ветер хотел перехватить беглеца, но не успел - чужая обернулась и остановила руку.

  Тишина, даже ветер скрылся и забрал с собой шелест листьев.

  - Не... трогай... её, - выдавила из себя девочка.

  Снова молчание.

  - Яблоня... не для... - Речь давалась тяжело, сбиваясь после каждого слова. - людей.

  Девушка, недоумевая, отступила от дерева.

  - Тебе нельзя находиться здесь, - голос Хранительницы окреп, вокруг неё поднялось несколько листьев, как от порывов ветра.

  - Погоди-погоди, девочка. Ты кто и как здесь оказалась? - Чужая сделала шаг навстречу.

  - Я не девочка, а здесь не место таким, как ты. - Она резко надвинула маску на лицо.

  Чужая почему-то рассмеялась, звонко и заливисто. Девочка втянула голову в плечи и ссутулилась.

  - Прости, я не хотела тебя обидеть. - Чужая подавила последние смешки. - Как тебя зовут? Я Ка...

  - Молчи! - От крика задрожали ветви деревьев, где-то в лесу тревожно загомонили птицы. - Не произноси его!

  - Хорошо-хорошо, только успокойся, - остатки веселья слетели, как листья к первому снегу.

  Девушка выставила вперёд ладони и пошла к Хранительнице. Шла медленно, продолжая спрашивать: откуда та и где живет. Хотя чужая говорила очень спокойно, но, как только она подошла вплотную к Хранительнице, та вывернулась и побежала к Яблоне.

  - Не бойся, пойдём со мной, я отведу тебя в деревню. Мы найдем твоих родителей. И всё будет хорошо.

  - Ты не понимаешь. - Девочка прижалась к стволу.

  Луна всё выбелила, сделала потусторонним, неживым. Чужая приближалась: на бледном пятне лица можно было различить мягкую улыбку.

  - Ну чего же ты боишься?

  Хранительница чувствовала тёпло протянутой руки, но лёгкое облако нашло на луну, и лицо девушки превратилось в посмертную маску. Хранительница вдруг вспомнила первую ночь в лесу: одиночество и неизвестность. И мрак за старой раскидистой яблоней.

  Девочка закричала, земля вокруг неё пошла трещинами, из которых вылезали шипы и корни деревьев. Коряги нацелились на чужую, отгоняя её от хозяйки. Чужая пошатнулась, упала навзничь и отползла в сторону. Глаза её тускло блестели, она, не мигая, как в пустоту, смотрела на живые растения. Наконец девушка моргнула, сбросив пелену, но всё же осталась на месте.

  - Уходи!

  Трещины стали шире, новая волна шипов и корней пошла от Яблони. Девушка сопротивлялась, пыталась удержаться на месте, но ветви были сильнее и уволокли её прочь. А затем корни поднялись и образовали стену. В плетёной преграде не было и щели, а попытки перелезть неизменно оканчивались падением. До глубокой ночи девушка просила впустить её или хотя бы ответить, поговорить, но хозяйка леса молчала. Девушке пришлось уйти. Тропинка не петляла, шла прямиком к деревне, а за спиной чёрные стволы смыкались, не давая надежды на возвращение.

  Уже перед рассветом, когда ничто не напоминало о пришельце, на краю поляны девочка нашла металлический диск на кожаном ремешке. Диск был покрыт странными чёрточками и тихонько щёлкал, будто каждый раз падала крохотная песчинка. Не зная, что с ним делать, девочка приложила его к шее, как ожерелье, но ремешок оказался слишком короток, чтобы застегнуться. Тогда она надела его на запястье, но теперь ремешок был велик. Девочке пришлось застегнуть его на предплечье, почти у локтя. Довольная, она подошла к Яблоне и свернулась калачиком в мягких мшистых корнях.