— Значит, тебе ничего не понравилось в школе? — Ривз одарил его взглядом, слишком близким к сочувствию.

— Не знаю, приятель. В этом были свои плюсы. Девочки, выпивка… и я убью тебя, если ты скажешь это Маку, но мне нравились занятия. Мне нравилось изучать историю архитектуры, великих людей. И иногда это в пользу охоты, чтобы иметь иллюзию нормальной жизни. — Это было отличное прикрытие, идеальная маска.

Снова это слово — «Нормальная». Дин облизал губы, его голос слегка дрогнул.

— Иногда я думаю, что Сэм должен уйти.

Калеб нахмурился.

— Почему?

— Там он будет в безопасности. Он заслуживает лучшего, чем это…

— Хочешь сказать — он заслуживает лучшего, чем ты? — Гнев вспыхнул, подпитываемый разочарованием и беспомощностью. — Это куча дерьма, чувак.

— Нет, это не так. Он не может оставаться в любом месте слишком долго… он не может завести друзей. Знаешь ли ты, что это первый День благодарения за многие годы, когда мы можем отпраздновать? И последнее Рождество, о котором папа даже вспомнил… было, наверное, в Нью-Йорке с тобой и Маком года четыре назад. Это несправедливо по отношению к нему.

«Как и к тебе», — хотел сказать Калеб, но сдержался. Дин не понимал, что значит их жизнь, возможно, чтобы увидеть это, нужен посторонний.

— Жизнь несправедлива, Двойка. Ты знаешь это не хуже меня. Ты проделал огромную работу, защищая Сэма от этого факта, но ему придется иметь дело с этой истинной, как и нам.

— Он ничего этого не просил. — Дин сделал бы все для брата, чтобы защитить его. Это была его цель в жизни.

— А ты просил? — зарычал Калеб. — Ты просил потерять маму? Или то, что твой отец превратил тебя в Ван Хельсинга? Я, конечно, не просил одержимого отца убить мою маму, а затем застрелиться, или чтобы я был каким-то уродом. Дерьмо случается. — Это поймет и Сэм. Он не сможет отрицать, кто он есть, когда придет время. Джон не сможет защищать его вечно.

Дин долго смотрел на него, не мигая, прежде чем усмехнуться.

— Мы должны сделать татуировку этого… японского символа.

Калеб невольно рассмеялся, на мгновение позабыв о боли. Дин мог выключать и включать свои эмоции, как чертов кран.

— Ты так облажался, малыш. — Может, им обоим нужна была терапия.

— Да. Ты сам виноват в этом.

Ривз с трудом сглотнул.

— И для протокола, Сэмми мог бы сделать что-то намного хуже.

— Возможно. — Дину становилось все труднее и труднее держать глаза открытыми. — Я просто хочу, чтобы он был счастлив… в безопасности. Может быть, колледж — это то, что нужно… может быть, он сможет уйти от охоты.

— Ты не можешь убежать от себя, Дин. Сэмми такой, какой он есть. — Калеб был так близок к тому, чтобы рассказать Дину, что Сэм был такой же аномалией, как и сам Ривз. Его обещание Джону казалось несущественным в этот страшный момент. — Как и все мы. — И хорошо это или плохо, но Калеб был человеком слова. Он не мог поделиться секретом Джона, даже с Дином.

— Нам конец, Дэмиен. — Дин бросил взгляд на другаа, на его лице застыло выражение полного раскаяния и смирения. — Мне очень жаль.

— За что?

— Не думаю, что смогу продержаться так долго. Скажи Сэмми…

Калеб почувствовал, как у него защипало глаза. Он быстро моргнул, не желая сдаваться.

— Все в порядке, я и сам устал.

— Ни хрена подобного. — У Дина все еще было достаточно энергии, чтобы ухмыльнуться. — Я так и думал, что ты стал сходишь с ума, когда начал читать поэзию.

— Ты смеешься надо мной? Я раскрыл перед тобой душу.

— Это не те слова, которые я хочу услышать напоследок.

Калеб рассмеялся, чувствуя себя почти истеричным.

— Я могу цитировать Янни, если хочешь, или Энью… ту, которую они играют с 911.

Дин фыркнул.

— Скорее я попаду в ад.

— Я буду прямо за тобой.

— Мы будем там счастливы. — Дин закашлялся и подавил горький вкус меди и сожаления. — Может быть, с твоими контактами мы займем места для V.I.P. — Он надеялся, что Сэмми простит его.

— Может быть, — выдохнул Калеб, когда внезапная острая боль пронзила его череп. — Черт побери! — Он зашипел и удивился, когда почувствовал ледяные пальцы Дина на своем запястье.

— Просто дыши, чувак.

Ривз убрал руки с лица.

— Да. Ты тоже, малыш.

Дин отпустил его, слабо улыбнувшись.

— Итак… как ты думаешь, что это за штука?

Калеб нахмурился, у него перехватило дыхание, когда он пытался собраться с мыслями, чтобы понять, о чем говорит его друг.

— Что… что?

Винчестер кивнул в сторону пола, где стоял богато украшенный резьбой ящик, за которым они поехали по просьбе Джима. Он едва мог разобрать его тайное содержимое среди пустых кофейных чашек и оберток от «Макдональдса».

— Таинственный антиквариат Джима. Ненавижу умирать… не зная.

— Если только это не устройство дальней связи или какой-нибудь волшебный обогреватель, мне все равно.

— Да ладно, — усмехнулся Дин. — Незнание убивало тебя. Я точно знаю, что ты разворачивал подарки под елкой на Рождество и заворачивал их обратно.

— Нет, — солгал Калеб. — Я экстрасенс, помнишь?

— Не такой экстрасенс.

— Нет… это специальность Мака.

— Знаешь, он возненавидит себя за это.

— Кто… Мак?

— Нет, Чувак. Джим.

— Черт, — Калеб провел дрожащей рукой по лицу. Добрый священник никогда не перестанет винить себя за то, , что послал его и Дина на смерть. — Ты прав.

— И папа сказал ему послать нас. — Заметил Дин, вспомнив, что отец сказал им ехать, после того как Бобби позвал его на охоту на демонов. Он задавался вопросом, как Джон справится с потерей другой части своей семьи, и что будет с Сэмом. Успокоится ли Джон, когда Дина не станет?

Калеб взглянул на Винчестера, узнав выражение его лица. Он не против играть грязно, если это означало дать Дину немного мотивации.

— Сэмми тоже будет чувствовать вину. Он был занозой в заднице.

Дин закатил глаза.

— Сэмми чувствует себя виноватым даже за зараженные оспой одеяла, которые белый человек дал индейцам. И если послушать, как он рассказывает о Второй мировой войне, можно подумать, что в прошлой жизни он был Гитлером.

— Точно, — у Калеба чертовски сильно болела голова, и Дин дрожал так сильно, что Ривз чувствовал вибрацию через сиденье, которое они делили. — Вот почему ему нужно, чтобы ты был рядом…

— Я устал, — признался Дин, и Калеб не был уверен, что он просто говорит о своем нынешнем состоянии. — Не могу…

— Можешь, малыш. — Рявкнул Ривз, наблюдая, как подбородок Дина начал опускаться к груди. Внутри снова поднялась паника, отталкивая оцепенение, которое начало распространяться по его телу, как и красный окрашенный снег на сиденье вокруг Дина. — Черт!

Дин поднял голову, но взгляд его был отстраненным, рассеянным.

— Калеб…

— Проклятие. — Ривз протянул руку, надеясь, что тело не предаст его. Он схватил холодное, липкое от крови лицо Дина, заставляя посмотреть на него. — Ты нужен Сэму, Дин. Ты меня слышишь? Ты еще не закончил.

— Нет…

— Ты что, издеваешься? Ты разве уже устроил ему первое похмелье? Он уже поклонялся фарфоровому Богу с обязательным предложением текилы? Ты научил его, как подцепить женщину? Я точно знаю, что ты не водил его в «Красный Камбуз», чувак. Ты действительно хочешь чтобы Бобби рассказал ему все о сексе? Или, Боже, еще хуже… Джошуа. Ребенок навсегда останется девственником.

Дин моргнул, желая понять смысл всех слов, которые говорил его друг.

— Ты научишь его.

Калебу захотелось закричать или, по крайней мере, убить что-то очень медленно. Может, если он просто хорошенько встряхнёт этого идиота…

— Не получится. Это работа для старшего брата. Ты меня слышишь? Сэму нужен его старший брат.

Дин не ответил, вместо этого его глаза закрылись, и он обмяк, голова свесилась в руках Ривза.

— Черт, Двойка, — задохнулся экстрасенс, откидывая голову Дина на спинку сиденья, прежде чем позволить пальцам скользнуть вниз по его шее.