Впрочем, второй выброс мог закончиться для меня весьма плачевно. Откровенно говоря, все происходившее тогда я запомнил не слишком хорошо: словно в тумане, я слышал дикие вопли Кричера, грохот расколовшейся вдребезги вазы, почувствовал удар об пол и страшную, обжигающую боль — сперва в ладонях, а потом в области сердца. Когда я немного пришел в себя, то обнаружил, что лежу в громадной луже крови. Кричер стоял напротив меня и тихо, по-собачьи, поскуливал. Я поднес к глазам изрезанные руки и лишь после заметил, что из моей груди торчал здоровенный осколок.

К горлу тут же подступила тошнота, а голова начала предательски кружиться.

— Хозяин Гарри… — пролепетал старый эльф, в страхе указав на пронзивший меня кусок стекла.

— Не волнуйся, Кричер, — сказал я, стараясь сдержать приступ паники, — я сейчас все тут уберу.

Непослушными пальцами я вытянул окровавленный осколок. Вот теперь по всем законам жанра я должен был — нет, просто обязан был! — умереть. Как ни странно, мое самочувствие резко улучшилось. Я стряхнул с ладоней стеклянное крошево. Глубокие, почти до кости, порезы затягивались прямо на глазах. Задрав пропитанную кровью майку, я посмотрел на рваную рану в собственной груди. Она тоже выглядела так, как будто это не я заработал «несовместимую с жизнью травму» всего пару минут назад.

— Хозяин Гарри, — повторил Кричер уже с благоговением, а затем низко поклонился, подметая огромными ушами пол, — сама Смерть отныне не властна над вами!

— Ты еще скажи: Гарри Поттер — Повелитель Смерти, — усмехнулся я, небрежным движением руки убрав кровавую лужу и осколки, но тут же осекся. Потому что Кричер, похоже, был прав. Я предпочитал никогда не вспоминать об этом, но в моей спальне, в самом дальнем углу шкафа, хранились Бузинная палочка и Воскрешающий камень, завернутые в мантию-невидимку, принадлежавшую когда-то моему отцу. После битвы за Хогвартс я спрятал бесполезные для меня артефакты и ни разу за прошедшие со дня окончания войны месяцы у меня не появилось желания взглянуть на них. Вот, значит, о чем толковали целители в Мунго! Бессмертие. Ну что ж, Поттер, поздравляю тебя! Ты с твоей невероятной везучестью вляпался в очередную переделку, только теперь рядом не будет никого, чтобы направить, подсказать, объяснить, наконец, как с этим жить. А жить, видимо, придется долго. Очень долго.

Пораженный этим открытием, я все еще стоял посреди гостиной, когда в камине появилась голова Рона.

— Гарри, дружище, я могу зайти к тебе?

*

— Надо же, не убоялся Великого и Ужасного Поттера? — поприветствовал я школьного товарища, вышагнувшего из зеленого пламени. Камин по своей кошмарной рассеянности я не запечатал, и тем больнее было наблюдать все эти дни, что ко мне никто особенно не рвался. Ну, разве что толпа репортеров, слонявшаяся под скверно выполненными Дезиллюминационными чарами по площади Гриммо. — Раз уж явился, может, поделишься последними новостями, а то я тут немного отстал от жизни, — ядовито произнес я.

— Так я же за этим и пришел, — у Рона был настолько виноватый вид, что мне на краткий миг стало его жаль. Но потом весьма кстати в памяти всплыло, как на праздничном банкете после церемонии вручения орденов я сказал:

— Это несправедливо. Мало того, что Снейп не получил награду, хотя бы посмертно, так его имя вообще не упоминалось в связи с победой над Волдемортом!

— А чего его упоминать-то?! — возмутился тогда Рон. — Пусть благодарит Нагайну, иначе гнить бы ему сейчас в Азкабане. Ты вот все твердишь о каких-то там его воспоминаниях, о том, что он, мол, все эти годы работал на светлую сторону… А сам забываешь, КЕМ был твой Снейп… Пожирателем смерти, правой рукой Волдеморта, а еще — прекрасным менталистом. И чего ему стоило подделать любые воспоминания? А ты, как дурак, поверил! И правильно Кингсли не позволил провести показательные суды. Хватит нам и того, что Малфои выкрутились, использовав свои связи и деньги. Все, кто поддерживал Волдеморта, должны сидеть в Азкабане, а мертвым Пожирателям — и твоему Снейпу в том числе — место в могиле. Это каждому идиоту ясно!

В результате я сорвался и дал ему по морде. И ушел с праздничного мероприятия под недоуменные взгляды собравшихся. Потом был еще один скандал, когда я отказался подтвердить помолвку с Джинни. За время наших скитаний по лесам и полям в поисках крестражей я осознал, что не люблю ее так, как она того заслуживает. В чем честно и признался. И тут уже на меня накинулись втроем миссис Уизли, Джордж и, конечно же, сам Рон. Меня назвали предателем и обманщиком, больше года водившим за нос девушку, которая до последнего ждала и верила… На меня вылился поток упреков в непорядочности и подлости. Мы с Джинни и целовались-то, пожалуй, всего раз или два, а тут, на семейном совете Уизли, меня выставили едва ли не растлителем малолетних.

— Я ужасно разочарована в тебе, Гарри! — раздувая ноздри не хуже Снейпа, заявила миссис Уизли. Голос ее дрожал от слез и еле сдерживаемого гнева. — Я считала тебя чуть ли не сыном, а ты… Ноги чтобы твоей отныне не было в этом доме!

В общем, этим летом мои отношения с Роном, да и со всем семейством Уизли, переживали серьезнейший кризис, но тем не менее именно он, мой, как мне уже казалось, бывший лучший друг, сидел сейчас на самом кончике дивана в гостиной Блэк-хауса. Единственный, кому, несмотря на все обиды, похоже, действительно было до меня дело.

Рон выложил мне свежие новости: о целителе Стивенсе, Рите Скитер и о панике в Министерстве и всей магической Британии. Волшебники боялись, что я возомню себя новым Волдемортом и потребую свою часть пирога. Полезу в политику и решу скинуть Шеклболта. Начну убивать магглов и введу санкции против полулюдей… Список моих гипотетических злодеяний получался весьма впечатляющим.

— Интересно, как меня еще не попытались ликвидировать при таком всеобщем страхе перед моей персоной? — совершенно спокойно осведомился я. Лицо Уизли побледнело и вытянулось. Он, вероятно, тоже догадывался, что подобный вариант развития событий вполне логичен. — Ах, да! — запоздало спохватился я. — Меня же НЕЛЬЗЯ убить.

— Но можно посадить в Азкабан, — прошептал Рон.

— Пусть попробуют! — я скрестил на груди руки — жест, который неоднократно видел у Снейпа — и без малейших усилий поднялся в воздух. Всего на пару метров. Даже не достиг люстры, но Уизли от демонстрации моих сверхспособностей едва не хлопнулся в обморок.

— Так это правда?! — судорожно выдохнул он, глядя на меня расширенными от ужаса глазами. — Ты унаследовал ЕГО силу?

— Не знаю, Рон, — устало ответил я, плавно опустившись обратно на диван. — Я очень многого не понимаю. Я собрал Дары Смерти, победил Волдеморта и теперь, похоже, бессмертен. Вот и все мои «грехи» перед магическим сообществом. Я не собираюсь рваться в политику, свергать Министра, устраивать «новые порядки». Я просто хочу получить достоверную информацию о судьбе Снейпа. Почему у меня такое ощущение, что он не умер, а все, кого я спрашивал о нем — меня обманывают? Скажи, ты видел, кто забирал его тело из Визжащей хижины?

— А ты сам не помнишь? — Рон старательно отводил взгляд.

Я начал раздражаться и почувствовал, как по моим пальцам побежали разряды, подобные электрическим. Мебель в гостиной затрещала и закачалась, а Уизли в страхе заозирался по сторонам.

— Я был несколько не в форме после того, как отправил Волдеморта на тот свет, — сказал я как можно спокойнее. — Так кто?

— Пятеро авроров, — тихо произнес Рон и еле слышно добавил: — И два колдомедика…

========== Глава 2 ==========

После ухода Рона я запираюсь в доме на Гриммо, и на какое-то время моим пристанищем становится родовая библиотека Блэков. Там я ем, там, кажется, сплю, если эти наполненные кошмарами провалы в сознании можно назвать сном. Я читаю все книги о легилименции. Прошу у Кричера позволения потренироваться на нем и приказываю сопротивляться изо всех сил. Сперва он раз за разом с легкостью отбивает мои ментальные атаки, но дней через пять мне удается пробить его хитроумную защиту. Я практикуюсь еще с неделю, и только когда Кричер начинает просить пощады, прекращаю наши изматывающие занятия. Теперь я готов к встрече с Министром.