Ханыль сейчас было стыдно, и совесть, словно знала, что так всё и случится, только посмеивалась над девушкой. Её щеки горели румянцем, кончики пальцев поледенели, а дышать сейчас будто и вовсе запрещено, потому что ей кажется, что даже в этом она провинилась перед парнем.

Дисплей её телефона резко загорелся, и она моментально схватила его и встала изо стола. Она выскочила из помещения и нажала на «принять вызов». Шум капель, что барабанили по козырьку, мешал расслышать слова, но Им поняла ещё по имени, что это была Джинхо.

Пак начала извечную тираду о том, что её родители как-то прознали про тот поход в забегаловку и про то, как она напилась. Они заперли её в комнате и запретили теперь выходить, и Джинхо разозлилась, потому что она уже взрослая и имеет право жить так, как ей хочется.

А потом Пак неожиданно сказала о том, что мать нашла ей кандидата в мужья, но он был, по словам подруги, таким самодовольным и грубым, что Джинхо расплакалась во время встречи с его семьёй. Кажется, его зовут — Пак Чанёль. Им узнала его имя, потому что этот парень был популярной моделью в Корее, а ещё знакомым её друга — Ким Чонина.

Ханыль не помнит, как они познакомились с Чонином, но вроде это было тогда, когда они с отцом только переехали в центр Сеула. У Кима много знакомых и друзей в развлекательной сфере, поэтому со многими из них знакома и сама девушка. Чонин сам был страховым агентом, как и Сехун с Чанёлем — отпрыск богатых родителей. Пак — достойная кандидатура для Джинхо, вот только говорят, что характер его оставляет желать лучшего.

Ким — отличный друг, да и парень, видимо, тоже, раз Соын в последний день встречи с подругой перед поездкой за границу была в таком восторге от него. Ханыль не может отрицать того, что он хороший и, возможно, один на миллион. Соын так с ним повезло, что у Им даже желания ей завидовать нет.

Промозглый сентябрьский ветер окутал Ханыль в свои лапы и забрался под тонкую рубашку, заставляя её вздрогнуть и кожу покрыться крупными мурашками. Её губы посинели, и она еле шевелила ими, но успокоить подругу нужно было. Как только Пак бросила трубку со словами: «Я перезвоню, кто-то идёт», из кафе сначала вышел Сону. Он по-дружески похлопал коллегу по плечу и раскрыл зонт.

— Увидимся на работе, — Он подмигнул девушке и ушёл вперёд.

Рука девушки дёрнулась вслед за парнем, но она не успела ухватиться за пиджак Она, поэтому прижала ладонь к своей груди. От каблуков ноги и так болели, а тут их и от холода немного ломит. Вообще странно, что такой холод наступает уже в начале сентября. Скорее всего, из-за повышенной влажности.

За Сону несколько минут спустя вышел Минхён, накинув на хрупкие плечи девушки её серое пальто. Ханыль виновато опустила голову и разозлилась на саму себя за то, что попала в такую ситуацию. Ей уже двадцать восемь лет, а контролировать себя так и не научилась. Она сейчас словно маленький провинившийся ребёнок, которого отчитывают разумные взрослые люди.

— Не хочешь ничего сказать мне? Или так и будешь молчать? — Им и вправду словно воды в рот набрала.

Она отрицательно покачала головой и отвернулась. Хван тяжело вздохнул и раскрыл зонт, дожидаясь пока Ханыль встанет поближе к нему. Минхён не был плохим, но и хорошим в понимании Ханыль тоже. Он просто делал вещи, которые и положено делать парням (по мнению девушки), когда вы состоите в отношениях.

Иногда такие простые вещи и мелочи приятно согревали в дни подобные этому — когда вязкий мороз заползал под кожу и подолгу сидел там, когда настроение становилось паршивым, когда ветер агрессивно стучал в окна. Временами Хван вообще казался незаинтересованным в этих отношениях.

Он часто не приходил на запланированные встречи, не отвечал на звонки и сообщения, ворчал по поводу несобранности и неаккуратности Им, временами указывал на её недостатки и несовершенства (совершенно не с корыстным замыслом). Словно как только он закончил университет, то резко повзрослел. А Ханыль, по его мнению, так и оставалась ребёнком в теле взрослой девушки.

Они молча сели в салон, и машина тронулась с места.

— Почему ты не позвонила и не предупредила меня? — Минхён задавал простые вопросы, на которые ей просто необходимо ответить, чтобы парень не злился или чтобы просто всё объяснить. Но Ханыль не могла подобрать достойных слов.

Может, для него и обычного «извини» будет достаточно? Что сможет сейчас убедить Минхёна в том, что он понял всё неправильно, если вообще подумал о том, что Ханыль не захотела провести с ним время? Парень ведь не решится бросить её сейчас?

Девушка не боится расставания с ним — она сама давно думала о том, что стоит отвлечься друг от друга. Отдохнуть, наверное — перерыв в отношениях, вот. Минхён, несомненно, хороший, но не для Им. Девушка понимает это, но в глубинках души ей так не хочется остаться одной.

Ханыль, признаться честно, безумно боится одиночества, потому что она, получается, никогда не была одна. Возле неё всегда кто-то был, её всегда оберегали и направляли на правильный путь, не позволяя упасть в грязь лицом или испортить своё будущее. У девушки всегда были такие люди рядом — отец, старый знакомый Джинён (вспоминать о котором не так уж и хочется), теперь Минхён. Девушка росла в душе с ощущением того, что всегда может на кого-то положиться. У неё, так сказать, всегда было «плечо» для поддержки.

Надёжная мужская опора, крепкая спина, за которой она так любила всегда прятаться. И если сейчас они с Минхёном расстанутся, то что у неё останется? Отец давно уже забыл о том, чтобы заботиться о своей единственной дочери. У него теперь другая любимая женщина, другие дети, другие заботы и проблемы, а вот давно повзрослевшая лишь на цифрах в паспорте Ханыль ему уже особо-то и не нужна.

Родители любят своих детей — абсолютно каждого, но, если им двадцать восемь, а они продолжают просить у них помощи и нуждаться в том, чтобы поплакаться, не очень это и выгодно. Хм, сомнительно. Отец не соглашается с такой ролью няньки, отмахиваясь тем, что у него полно других людей, которые в нём нуждаются.

Так что Ханыль была предоставлена самой себе после окончания университета, а там рядом с ней был Минхён — адекватный, взрослый и дающий это чувство безопасности и стабильности. Поэтому девушка не умеет быть одна.

— Не хочешь узнать, как я нашёл тебя? — Им в голове отвечает уверено «да», а в реальности глупо молчит.

Хван неожиданно стукнул по рулю ладонью и свернул на обочину. Шины неприятно заскрипели под ними, потому что Минхён слишком резко затормозил. Ханыль прикрыла глаза и хотела расплакаться. У неё в голове не укладывалось собственное поведение. Она отлично понимала, что ведёт себя просто ужасно, и у Минхёна есть полное право психовать и даже накричать на неё. Но Им неосознанно поняла, что она устала.

И хочет просто домой.

Минхён стал другим, особенно в последние месяцы. И если раньше Ханыль не замечала его заносчивости и чрезмерной нудности, то сейчас терпеть это не может. Всё у него должно быть идеально, прям по полочкам ровно разложено — как в квартире, так и в голове.

Но… Разве не этого искала Ханыль? Порядка! А сейчас её поведение и мысли больше похожи на капризы.

— Ханыль! — Минхён повернулся к девушке и ждал ответа, но им служила только тишина и шум дождя за пределами машины. — Сколько тебе лет, что ты так себя ведёшь? Мы с тобой давно не дети, так что случилось? — Ханыль набрала в лёгкие воздух и повернула голову.

Глаза Хвана выражали непонимание и ярость, но Ханыль так хотела увидеть в них что-нибудь неизмеримо тёплое и нужное. Что-нибудь, что послужит для неё сигналом или ответом на единственный вопрос, который резко возник в голове: «Ты любишь меня?».

Хван любит, но не так, как хотелось бы девушке. Он любит, или говорит так, потому что это ей необходимо. Но сам в душе не понимает этого чувства. Зачем тратить время на эти чувства, когда в отношениях есть какая-то выгода и баланс. Минхён другой. Невообразимо красив, умён и рассудителен, с высокооплачиваемой работой и карьерным ростом, воспринимающий хорошо детей и готовый воспитывать их в полной семье, дать им лучшее образование, но у него это всё без чувств — сухо как-то. Или, может, он не нашёл человека, ради которого душа внутри него переменилась бы?