Они не согреют её холодным вечером, не прочитают стихи собственного сочинения, не споют ей песню перед сном, не признаются в любви — эта память причиняет только боль. Джиа не знает, куда себя деть, чтобы воспоминания о нём приносили только радость. Но стирать их запрещает.

Приехав в больницу, Сон крепко сжимала руку матери и пятилась назад перед самым кабинетом врача. Ей страшно просто взять и избавить себя от этих страданий. Её душа ноет, устраивает бунт и кричит разуму о том, чтобы девушка тот час же развернулась и убежала в комнату. Но мать толкает её в кабинет и закрывает дверь.

Джиа смирилась. Особенно после страшного прогноза врача о том, что стоит сделать операцию как можно быстрее. Когда девушка сидела в кресле со странным шлемом на голове, то ощущала все прикосновения врача острее, чем раньше. Он взял её руку в свою и очертил пальцем контур рисунка.

— Нет! Я так не могу.

Джиа вырывается из кресла, стягивает шлем с головы и бросает его врачу. Ей страшно. Она вдруг представила себе такую жизнь — пустую, но счастливую. Без боли, без тоски, без извечного «почему», который проносится в разуме. И поняла, что не хочет этого.

Джинён попросил ещё пару лет, ещё пару писем. Ещё немного времени, чтобы чувствовать себя кому-то принадлежащей. Ей необходимо эта потребность в Бэ прямо сейчас, как никогда раньше.

***

«2020.2.25

Надеюсь, ты всё ещё помнишь меня. Хотя я знаю это пока пишу тебе. Сердце словно знает, что ты пока не отказалась от нас, верно, Джиа?

Я очень сильно жду твоего ответа, но понимаю, что ты не захочешь мне писать. Я виноват перед тобой в том, что подарил тебе надежду на наше совместное будущее.

Однажды перед сном я решил представить на пару минут, какого это — жить без единого воспоминания о тебе. Неужели, такое и вправду возможно? Возможно ли выжить из памяти целый мир, который когда-то принадлежал тебе? Вряд ли… Я не знаю.

Я вдруг резко очнулся, словно от кошмара, когда приснилось, что я стёр тебя. Боже, у меня не хватает на это сил. Каждый день, когда Дарим обнимает меня или целует, то мне становится мерзко от её прикосновений. Я хочу сбежать от неё, смыть её с себя, но не выходит — она всегда рядом. Я хочу быть рядом с тобой, так сильно и дотошно, что голова кружится.

Я схожу с ума, когда вспоминаю о твоих тёплых объятиях, о твоих поцелуях, о твоих касаниях. Я хочу прибежать к тебе, чтобы вновь ощутить вкус твоих губ, чтобы вновь прижать тебя к себе и упиваться тобой днями, ночами напролёт, потому что ты принадлежишь мне. Хочу держать тебя за руку и целовать, долго и нежно. Хочу ощутить тепло твоего тела и дрожь в своём, когда я касался твоей кожи. Так… хочу. Я так нуждаюсь в тебе. Я опьянён этой бесконечной любовью и потребности в тебе.

Я хочу вновь обнять тебя и петь песни, которые однажды увидел в твоём плеере; хочу слушать тебя часами; хочу, чтобы ты внимательно слушала меня, когда я рассказывал тебе разные истории. Я так хочу проводить с тобой время, заперевшись в комнате. Хочу остаться с тобой наедине — представь, только ты, я и тишина. Наше тихое размеренное дыхание, стук сердец.

Я, я, я… А что чувствуешь ты? Хочешь ли ты того же, что и я? Возможно… Ведь и я принадлежу тебе. Весь.

Иногда становится так тяжело писать тебе, потому что — о, боже — это хоть какая-то связь с тобой. Я словно слышу твой голос, словно ты сидишь рядом со мной. Ужасно плохо от подобных мыслей.

Я невообразимо сильно скучаю по тебе, Джиа. Очень».

========== 14 ==========

После прочтения второго письма прошёл также ровно год. Оно пришло на её день рождения. Почему-то после этого письма на душе у девушки стало легче. Она словно ощущает дыхание жизни, которое стучится ей в двери. Оно просится внутрь, чтобы зажечь огонь внутри Сон, но Джиа закрывает все двери и щели, потому что понимает — если наладится жизнь, то из неё исчезнет Бэ.

Она абсолютно к этому не готова. Сколько бы месяцев, лет не прошло — Джиа всегда будет хранить его в своём сердце. До конца жизни. И после тоже. Она искренне молится на то, чтобы Джинён забыл о ней, ведь так ему будет легче жить в клетке, что соорудили его родители и родители Дарим.

Ан такая тварь. Джиа ненавидит её всей душой, но осознаёт одну простую вещь — они ведь похожи.

Они обе потеряли возможность любить тех, кого им положено. Они обе стали одиноки в результате несчастных случаев. Они обе ощутили конец, но почему? Почему Дарим продолжает измываться над влюблёнными и изнемогать Бэ? Джиа мечтает уничтожить всё в своей жизни, что касается этой брюнетки. Она чёртова сука — этого отрицать просто никак нельзя. Потому что это правда.

Она не отпускает Бэ. Душит его, душит и душит.

И ему больно. Джиа больно. Это больно настолько сильно, что Сон забывает дышать. Она делает глубокий рваный вдох и застывает, считая секунды до того, когда агония отпустит. Но с каждым днём, с каждой новой мыслью о парне — всё возвращается на круги своя.

Она не его, он не её. Они разделены и это нужно принять, потому что изменить уже ничего не получится.

Джиа кричит, отчаянно хватаясь дрожащими руками за футболку. Её грудь пылает, эта боль съедает её без остатков. Сон хочет вырвать своё сердце, но боится двигаться. Ей страшно — она падает на колени и плачет навзрыд.

Она хочет к нему. Её душа рвётся к Бэ. Джиа безмерно любит его.

Когда девушка получает третье письмо, на улице весна — его любимое время года. Джиа представляет, как он, наверняка, сидит сейчас за столом и делает уроки, чтобы успеть сдать все долги в университете. И как только в её голову забираются мысли о том самом дне, которое положило начало их длинной, радостной и трагичной истории любви, она сжимает губы и плотно зашторивает окна.

На дворе девятое апреля, и уже цветёт вишня — это настолько прекрасно, что Сон решает выбраться на улицу. Джиа выбрасывает календарь в мусорный бак.

Минхён хочет составить ей компанию сегодня вечером, но Сон отказывается. Она не хочет видеть его в тот момент, когда хочет остаться одна. Ей хочется побыть в этом разбитом одиночестве, чтобы добить себя воспоминаниями о Джинёне; чтобы сидеть в малолюдном парке и глядеть на одинокое цветущее дерево; чтобы читать его письмо и в тысячный раз понимать, что её любовь безмерна, бесконечна.

Она не измеряется ни в чём, не исчисляется годами — она просто есть.

И Джиа живёт ею, потому что не видит другого смысла. Его любовь — их — дарит ей крепкую основу продолжать жить и радоваться.

Сон смотрит на небо и только оно дарит ей ощущение вечности, которого ей так не хватает. Только оно и вечно на земле — оно не упадёт.

***

«2021.4.9

Привет, Джиа.

Как твои дела, как ты поживаешь? Как встретила мною любимый апрель? Только не грусти, родная. Это ведь прекрасный месяц. Очаровательная пора, когда стоит вдохнуть воздух, потому что он весь пропитан нашей историей.

Слышишь, как ветер горестно шепчет наши имена? Он помнит всё. Эти деревья цветут каждый год для нас, чтобы радовать твои глаза и напоминать мне о том, что когда-то всё было как нельзя отлично. Всё было замечательно — даже ещё лучше.

Их лепестки опадают словно снег, люди топчутся по ним и вскоре совсем забывают про их красоту. Они становятся лишь мусором под их ногами. Как скверно. Как подло.

Как ты встретишь май? Как ты проведёшь лето?

Боль всё никак не утихомирится, но она меняется — становится тягучей, вязкой, липкой. День за днём новые люди, новые знакомства, новые места. Ненависть растёт с каждым днём и преследует меня даже тогда, когда я ступаю в родительский дом. Привыкнуть к ней я никак не могу и боюсь, что никогда не буду в силах превратить это во что-то обыденное.

Но одно неизменно в моей жизни — ты. Точнее — мои чувства к тебе.

Наша с тобой весна была прекрасной, каждая следующая без — отвратна мне. Каждая крупинка дня пропитана тобою. Я никого не буду любить так, как тебя. Ни по кому так не буду тосковать, как по тебе. Всю жизнь.