«Всё уже хорошо, Джинён. У нас».

Джиа возвращается домой с опустевшим сердцем, словно всё выпили до последней капли. Она не знает, дойдут ли её слова до парня, но искренне надеется на успех, потому что это их последнее послание друг другу. Сон смотрит на сумеречное небо, на котором медленно загорает россыпь звёзд. Они выстраиваются в созвездия, ищут своих родных среди миллионов, и строят фигуры. Для чего?

Девушка слышит, как дверь отворяется. В комнату тихо заходит мать, аккуратно присаживаясь на край кровати рядом с дочерью и положив свою ладонь на её колено. Она легонько сжимает его и пытается взглянуть дочери в лицо, но та усердно прячет его волосами.

Как не хочется, чтобы родительница увидела её такой — слабой и разбитой. Рассказывать ей, что послужило причиной такого состояния, тоже не особо хочется, но и скрывать это безнадёжно. Мать читает её, как открытыю книгу.

Сон протягивает матери письмо Бэ и скупо молчит, нарушая воцарившуюся тишину всхлипами. Родительница читает внимательно и словно пропускает все эти эмоции через себя, ощущая всю тоску. Сложив бумагу и убрав её назад, мать тянет руки к дочери и обнимает, прижимая к себе. Сон сотрясается в рыданиях и громко хнычет, потому что хочется избавить себя от этой тяжести в груди. Джиа хочет разбить этот камень в душе, который тянет её вниз и топит в океане горечи.

Объятия матери тёплые и мягкие, самое нужное лекарство в мире, и вот так — заключенная в родных руках — она отключается, погружаясь в глубокий сон, где наступает второй месяц весны, цветут деревья, смеётся заливисто Джинён и всё хорошо.

Хочется верить, что это не конец, но в каждой истории он должен быть. Джиа ставит жирную точку и закрывает эту книгу, наполненную дыханием жизни, когда она встретила его; закрывает шкатулку с воспоминаниями о письмах, которые скрасили её университетскую жизнь; мечтает забыть ещё два года, проведённых в вечном ожидании.

Через неделю Сон ничего из этого больше никогда не вспомнит — и это правильно.

Каждый из них начинает всё заново, стараясь забыть выпускной год, как страшный сон.

Они живут. И у них всё хорошо.