Она — тот тип девушек, с которыми хотят встречаться все парни.

Но у неё нет никаких целей в жизни, нет своего мнения — только то, что привязала ей мать, нет хобби. В общем-то, Даниэль хорошенько подумал и решил, что она сойдёт. Вроде нормальная.

Но он хочет другого. Либо в нём играют гормоны, либо он просто сошёл с ума, но сейчас Кан хочет оказаться в парке на той самой скамейке и съесть ненавистное мороженое, поговорить об университетах, а потом помолчать и подумать в тишине. Подвезти Намхён до дома, а потом ещё несколько минут смотреть на входную дверь, надеясь, что она выйдет снова и постоит с ним на улице.

Кан стучит легонько в окно и ждёт. Сейчас не так уж и поздно, поэтому она не должна спать. Но никто не подходит. Он стучит снова и снова, снова и снова, пока не устаёт.

Парень смотрит на окно и ждёт, словно верный пёс. А чего он, собственно, ждёт? Если Намхён не открывает, то не нужно и пытаться больше. Может, она и вправду уснула. Или сидит за учебниками с наушниками в ушах? Или… Гуляет с кем-то другим. Точно! У неё же уже есть её человек, значит она и посвящает ему свой выходной, раз Кан не смог.

Он же не единственный человек в её жизни.

Даниэль сдаётся и уходит.

Так ведь и должно быть — они друзья, у них у каждого есть личная жизнь. И их родственные души всегда должны стоять на первом месте, так что Кан старается даже не обижаться.

Но, подходя к своему мотоциклу, он включает телефон. Он тут же начинает звенеть от приходящих уведомлений от Еджин. Даниэль игнорирует их и печатает сообщение Намхён.

«хочешь сбежать?»

Ответ не заставляет себя ждать:

«Что?»

Даниэль улыбается и смотрит на входную дверь. Он заводит мотор мотоцикла и печатает ей в ответ:

«я уже жду тебя»

Кан каждую минуту смотрел на часы, и через десять Намхён выбегает из дома, попутно натягивая на себя лёгкий бежевый кардиган. Даниэль строит обиженную гримасу и тычет ей в лицо своим телефоном со словами, что она очень долго собирается. Хван только пожимает плечами и принимает шлем Даниэля с его рук.

Когда Намхён усаживается позади и крепко обнимает Даниэля за талию, то Хван спрашивает, куда они поедут. И Кан, долго не думая, отвечает:

— Встречать рассвет.

— Но ещё так рано! — восклицает Хван, взглянув парню в лицо. Даниэль ухмыляется и поворачивает голову, чтобы посмотреть ей в глаза.

— Ты зачем портишь такие моменты?! В фильмах же не распинаются, мол «сначала покатаемся по городу, потом поужинаем — я знаю отличное место, потом, может, выпьем ещё где-нибудь, а вот уже как время подходящее будет, так поедем наверх и встретим там рассвет!».

Намхён залилась смехом и уткнулась шлемом Даниэлю между лопаток.

— Хорошо, поехали уже.

Комментарий к 7

следующая часть, обещаю, пусть о джиа. я немного (много) увлеклась историей намхён с даниэлем, не знаю почему.

я люблю этот фанфик. он не отличается оригинальностью или интересным сюжетом, но я давно хотела написать что-то в этом роде. милое в начале, и конец которой будет грустным, потому что я нуждаюсь в чём-то, что расшевелит моё сердце. в связи со скорым распадом группы я ощущаю пока только преждевременную тоску. уже сейчас заново скачиваю все шоу и передачи с ними, чтобы страдать. и зачем я только их удалила…

спойлер есть в описании, поэтому нетрудно догадаться о том, что хэппи энда не будет.

просто на заметочку ;)

========== 8 ==========

Джинён думал о том, что Джиа навсегда останется школьным знакомым, даже не другом — было бы лучше, оставаясь она для парня никем до конца учебного года. Но так уж вышло, и Бэ этому душевному порыву сопротивляться совсем не хотел. Глубоко в сознании он понимает, что он желал этого при переводе в новую школу.

Найти её.

Взглянуть на неё один раз и трусливо сбежать от реальности, бросить школу и скрыться где-нибудь за границей города в маленьком городке провинции, где никто его не будет знать. Хотелось уехать из Сеула так далеко, насколько и хотелось быть рядом с Сон. Очень сильно — но у Джинёна нет возможности ни на один из этих вариантов.

Так что Бэ просто игнорировал всё. И старался обходить Джиа стороной. После той прогулки прошла всего неделя, а Бэ по ощущением может смело озвучить несколько месяцев, потому что такой колющей боли он в груди ещё не ощущал. Дни словно смазались друг с другом, а ночь и вовсе переставал существовать. Бэ иногда не мог уснуть, дремал по два или три часа днём после школы — было светло, просыпался — было светло.

Только когда он отвлекался от домашней работы и занятий, то наблюдал за тем, как луна возвышалась над вечно живым городом. Звёзды тускнели из-за ярких столичных огней, а квартира, подаренная родителями Ан, была хоть и на высоком этаже, но не настолько, чтобы Джинён мог дотянуться до них.

Джинёну было больно и до появления Джиа. Каждый день. Тяжело было осознавать тот факт, что все его мальчишеские юношеские мечты разрушены из-за злосчастной аварии десятилетней давности. И теперь ему приходится горбатиться у репетиторов, заучивать нелюбимые предметы, терпеть эту ненавистную девчонку, которая потеряла своего человека даже раньше, чем успела понять, что это он.

Бэ прочитал в одной книге, что нет жизни без борьбы. Он в этом, конечно, уверен. И верит в это. Но когда его борьба закончится? Когда он сможет нормально вздохнуть и улыбнуться чисто, искренне и от всего сердца.

Чтобы не выдавливать из себя фальшивое счастье, а и вправду наслаждаться каждой минутой своей жизни? У Джинёна проскакивает в голове «Никогда».

Звёзды для него всегда ассоциировались с мечтами — далёкими, размытыми, недосягаемыми.

Каждый воспринимает свою жизнь индивидуально. И у Джинёна нет никакого права говорить что-то о чужих взглядах на неё, но ему было так завидно абсолютно всем. Для него жизнь Джиа — мечта. Недоступная, запредельная, словно и вправду звезда. Она и сама скоро воспламенится в разуме Бэ и исчезнет из его однообразной ненавистной жизни навсегда, в чём он уверен намного больше.

Станет такой же, как звёзды. Желанной, но неприступной.

Она живёт своей мечтой. Убивает своё здоровье, время, личную жизнь, отношения в семья — и всё ради её мечты быть просто свободной. Не это ли прекрасно? Не в этом ли смысл? Жить мечтой и однажды проснуться с осознанием того, что она обрела плотные образы. Живые и вполне себе реальные.

Джинён заверяет себя в том, что его жизнь ещё наладится. У него ведь всё впереди, так зачем зря наговаривать? Ведь в конечном итоге он будет думать о звёздах ночами напролёт, смотреть на них и дивиться их красоте, тянуться к ним руками и задыхаться от боли неудачи, когда они ускользнут у него из-под глаз, оставляя лишь еле заметный искрящийся шлейф его несбыточных желаний.

Ему никогда не достать одну из них.

Но вечером того дня, когда он рассказал Джиа правду и вечером решился взять её за руку, ощущая то, как его всего изнутри переворачивает, Бэ увидел гирлянды на деревянной решетке какого-то малоизвестного кафе. Они светились чистым белоснежным светом и оттенком отлитого золота. Парень тогда впервые подумал о том, что нашёл что-то прекраснее и красивее звёзд, так завлекательно мерцающих в ночном мраке. Но в отражении восхищённых глаз Сон они казались бесценными бриллиантами, в которых так много надежды и света.

Джиа тогда старалась не обращать должного внимания на взгляд парня, направленный на неё. Ей было страшно заглядывать ему в глаза и провалиться в этой бездне непонятных чувств, сковывающих её девичье сердце. Оно ведь не было готово к таким потрясениям, к таким новостям. К уже заранее поджидающей её боли. И душа будто знала — предчувствовала их скорый разрыв, поэтому отчаянно держала его подальше всё это время.

Бэ перестал верить всем — абсолютно всем людям, а вот в Джиа хотелось забыться. В ней — в этих чувствах — хотелось утопиться и навсегда остаться там, в темноте глубин, во мрачном водовороте мыслей. Остаться в душе у девушки и стать её важной частью, чтобы каждый вдох сопровождался его мягким голосом, откликающимся где-то в разуме.