Чтоб не отвлекать её, Ракун попялился ещё немного на комара (так и не улетел, зараза), а затем начал изучать комнату. Та выглядела непривычно жилой и чистой. За последнее время Нина умудрилась превратить холостяцкую конуру, пригодную только для ночёвки, в уютное место, куда хотелось возвращаться.

Вот он утром и вернулся из очередной поездки: для разнообразия, не на лодке, а на пароме, как приличный человек.

До начала занятий в школе оставалось несколько часов, поэтому Нина решила его встретить. Как выяснилось – правильно сделала, потому что едва магос вынырнул из вокзальной толчеи на свежий воздух, как тело внезапно отказалось слушаться. При этом мозг работал до обидного чётко, Ракун всё видел, всё понимал, но почти ничего не чувствовал и мог разве что уныло моргать.

Любая нормальная женщина при виде человека, кулем свалившегося ей под ноги, побежала бы за врачом. Или послала бы кого-нибудь. Или хоть взвизгнула бы ради приличия.

Нина присела рядом на корточки, поправила очки, вытащила из сумочки лупу, из лупы – резервуар со шприцом, сноровисто набрала в него крови и задумалась, глядя на результат.

Мимо текла полноводная людская река, приехавшие и встречающие расходились по своим делам, и совершенно никому не было дела до лежащего на земле мужчины. Кроме флегматичного возчика, пытающегося найти хоть какого-то клиента.

– Достопочтенная магисса, рад предложить вам транспорт и услуги, – привычно забубнил он над ухом Нины. – Могу отвезти вашего друга в милитию, вытрезвитель, госпиталь, на кладбище…

– На кладбище нам пока рано, – отрезала женщина. – А вот в Сиреневый переулок было бы неплохо. Доплачу, если поможете затащить это тело в машину.

Возчик помог (кто ж от денег-то отказывается), хотя пыхтел при этом так, будто тащил не худого жилистого мужчину, а боевого слона. А когда узнал, что надо пострадавшего ещё и с улицы на третий этаж поднять, то вообще чуть не сбежал.

Если бы адрес называл сам Ракун, он, конечно, выбрал бы место с меньшим количеством лестниц. Или хотя бы с большим количеством слуг. В крайнем случае, сгодилось бы и управление разведки, хоть ввалиться туда и было бы верхом наглости. Зато там и подлечили бы сразу. Да и всё равно потом идти отчёт сдавать.

Но говорить магос не мог, а Нине из всех местных адресов пришёл в голову только его домашний.

Ракун обитал не в самом престижном районе, зато неподалёку от Реки. Был у него, конечно, и ещё один дом: большой особняк в центре, собственный сад, два этажа, четыре спальни, две гостиных и множество других бесполезных помещений. И, конечно, ворох слуг, необходимых для поддержания всего этого великолепия в должном виде.

Раньше, когда магос жил с семьёй, дом ему даже нравился. Но находиться там в одиночестве оказалось совершенно невозможно, ночью здание становилось похоже на тюремную камеру. Большую, просторную, комфортную, но всё равно камеру. Из него хотелось немедленно сбежать куда глаза глядят и не возвращаться хотя бы до утра.

Промучившись после смерти брата почти год, Ракун просто сдал дом внаём, а сам перебрался в маленькую квартирку, состоящую всего из двух комнат и совсем уж крошечной кухни. Зато в ней не хотелось выть от тоски и не бросались в глаза запертые двери пустующих спален.

Из слуг осталась только одна домработница, которая приходила раз в неделю, чтоб разгрести бардак, который Ракун успевал за это время сотворить. Хотя с появлением Нины бардака стало в разы меньше. И даже пол был всегда чистым.

Про пол магос знал совершенно точно, потому что как раз на нём он и лежал, в том самом месте, где возчика окончательно покинул энтузиазм. А Нина решила, что и так сойдёт, и устроилась со своими схемами и лупой прямо на журнальном столике, мимоходом столкнув оттуда пачку писем, документов и проигнорированных приглашений на новогодние торжества.

Приглашений оказалось неожиданно много, хотя большинство из них были отправлены чисто ради приличия: Ракун давно уже не относился к завсегдатаям подобных мероприятий. По молодости, конечно, захаживал – кадрить в таких местах девушек было легко и приятно. Ну и по работе иногда приходилось вести светский образ жизни, заводить полезные контакты и слушать сплетни. А сейчас-то что там делать? Чинно прогуливаться с постным лицом?

– Ещё одна попытка! – объявила Нина, кладя ладонь на грудь магоса. – Постарайся не дёргаться!

– Ладно, – ответил тот, но сказать было легче, чем сделать.

Чары сработали резко, по нервам словно ток пробежал. Ракун не просто дёрнулся – подскочил всем телом, врезался подбородком в лоб склонившейся над ним Нины, рухнул обратно и ещё некоторое время чувствовал, как все мышцы сокращаются сами по себе.

Зато комар наконец-то улетел.

– Просила же аккуратнее… – вздохнула Нина, потирая ушибленный лоб.

– Лучше бы предупредила, что оно так шарахнет, – буркнул магос. – Я думал, просто отпустит.

– Я тоже. – Женщина развела руками. – Извини, проклятия – не мой конёк. Они намного сложнее обычных схем, там недостаточно просто взломать, надо ещё реакцию организма жертвы учитывать. А я, знаешь ли, не врач.

– То есть всё-таки проклятие? – Ракун осторожно пошевелил руками, затем ногами и наконец, осмелев, сел.

– Ага. Не очень сложное, кстати. – Нина устроилась рядом, прямо на полу. – С чем другим я бы тебя сразу в больницу спровадила. А тут все необходимые арфактумы под рукой были, решила попробовать снять.

– Зачем ты вообще лупу с собой таскаешь?

– Так у меня зачёт через неделю. Готовиться надо. Хотя вообще-то до живых людей нас ещё месяца три не допустят, а то и больше. Так что считай, ты у меня первый. Надо ещё Силя проверить.

– Не надо, – напрягся Ракун.

Эксперименты над собой он ещё готов был простить, но к другу сумасшедшую женщину подпускать не собирался.

– Да ничего ему не сделается, просто гляну. Интересно же на структуру посмотреть! Даже не представляю, что там надо было навертеть для такого эффекта. Его ведь столько лет уже колбасит, да ещё и без чёткой периодичности! Без чёткой же?

Магос кивнул. За двадцать с лишним лет Силь приноровился определять начало приступа за несколько часов, но никакой зависимости от календаря, погоды или чего-то другого уловить так и не смог. Проклятие срабатывало хаотично, когда ему вздумается, и вырубало жертву из нормальной жизни на два-три дня.

Ракун всерьёз подозревал, что именно в этом кроется единственная причина, почему Леда, глава разведки Истока, до сих пор не уступила заместителю своё место. Начальнице Силя было уже за сотню, никакие омолаживающие эликсиры не могли полноценно компенсировать такой возраст, но сгорбленная морщинистая старушка держалась за свою должность мёртвой хваткой и уверяла, что покинет управление только вперёд ногами.

– Так почему ты не хочешь пускать меня к Силю? – не отставала Нина. – Обещаю, что не буду ничего делать без разрешения. Даже трогать ничего не буду, только посмотрю. Я не самый крутой хакер, но вдруг смогу разобраться?

Ракун вздохнул. Простого «нет» упрямая выхухоль не понимала, ей всегда нужны были аргументы и доказательства.

– Уже смотрели всякие специалисты, и не раз. Пытались разобраться, вдоль и поперёк изучили. Но… так получилось, что это проклятие вообще нельзя снять.

– Что значит «нельзя»? Так не бывает!

Ракун снова вздохнул, подтянул Нину поближе к себе и ткнулся носом ей в шею. Конечно, такие вещи положено рассказывать глядя в глаза, но он не был уверен, что сможет нормально выдержать взгляд.

Ладно, чего уж там. Всё равно рано или поздно узнает, так пусть лучше сейчас и от него самого.

– Потому что я накосячил, – пробормотал магос не поднимая головы. – Когда Силь словил первый приступ… мы не сразу поняли, что случилось, даже он сам ничего не понял. Это сейчас все знают, какие лекарства ему в каком порядке колоть, если что. А тогда он чуть не умер прямо у нас на руках. Ну, то есть почти умер. – Ракун вздрогнул от нахлынувших воспоминаний, и Нина тихо погладила его по спине. – В общем, я его как-то вытащил с помощью той силы, но при этом что-то сделал со структурой проклятия. Сам не знаю, что. Запутал, перекроил, перемешал… и получилось, что чары не снять, пока в них хранится частица моей магии.