Подписи не было, но сочиняла послание явно Нина, Ракун в жизни бы про конспекты не вспомнил.

Но по каким таким делам их могло занести в Викену, да ещё и вдвоём? И, судя по всему, на лодке, потому что легальный выезд за пределы Истока Нине ещё года два не грозил, а Алине и подавно. Новоиспечённых магов первое время даже с территории школы выпускали очень неохотно, а на посещение других миров вообще требовалось отдельное разрешение, и выдавали его только после завершения учёбы.

– Что-то случилось? – поинтересовался Перфи.

– Нет, всё в порядке. – Алина вернула браслет на место. – Долго нам ещё идти?

– Ты что же, не знаешь, где ваше родовое гнездо? – удивился профессор.

– Неа. Я его видела только раз, да и то издалека и мельком, когда мимо проезжали. Но это было давно, я тогда в городе почти не ориентировалась. Да и сейчас не особо…

– Тогда любуйся. – Перфи театрально взмахнул рукой, указывая в просвет между домами. – Вон ту красную крышу видишь? Туда нам и надо. Через пять минут будем на месте.

Добрались они даже быстрее, но к этому времени Алина окончательно раскаялась в стремлении быть красивой. Узкое платье с каждым шагом задиралось всё выше, и приходилось постоянно его одёргивать, а каблуки туфель норовили застрять между камнями брусчатки, которой был выложен весь центральный район. Кроме того, солнце клонилось к закату, с реки ощутимо тянуло прохладой и сыростью, и очень хотелось накинуть сверху вместо ажурной кофточки что-нибудь действительно тёплое.

Например, куртку.

Длинную серую куртку, в которую можно трёх Алин запихать, и ещё место останется.

Куртка лежала в общаге, её владелец скорее всего торчал на работе и вряд ли вспоминал сейчас о девушке, которую летом похитил, а потом пытался спасти. И у этой девушки не было никаких причин стыдиться того, что сейчас она идёт рядом с совсем другим человеком.

Совершенно никаких причин.

Абсолютно.

Но она всё равно чувствовала себя так, будто в чём-то провинилась.

Перфи тоже нервничал, и заметно: то и дело поправлял очки и воротник рубашки, пытался почесать искусанную комаром щёку, но одёргивал себя и натягивал на лицо беззаботную улыбку. И волновался он явно не из-за спонтанного свидания. Скорей уж из-за чего-то произошедшего незадолго до него. Не зря же он опоздал на встречу…

– Профессор… – начала Алина, но поспешно исправилась. – Фран, если вам некогда или просто не хочется со мной идти, то не надо себя заставлять. Я справлюсь сама, честно.

– Если я сейчас уйду, ты дойдёшь до дома, несколько минут потопчешься на пороге, а затем сбежишь обратно в школу. И хорошо, если не заблудишься по пути. Разве я, как преподаватель, могу такое допустить? Моя обязанность – не только обучать студентов, но и защищать.

– Фелтингеров вы не больно-то защищали.

– В-первых, они сами виноваты. Во-вторых, к моему приходу всё уже закончилось, и любое противодействие только обострило бы ситуацию, поверь. С некоторыми людьми лучше не спорить. А в-третьих, ты уверена, что тут вообще кто-то живёт?

Из-за резкого перехода с одной темы на другую Алина не сразу сообразила, о чём речь. И только несколько секунд спустя догадалась перевести взгляд со спутника на окружающий пейзаж.

Они стояли перед высокими коваными воротами, слегка покосившимися и увитыми засохшими веточками прошлогоднего плюща. Створки были заперты на здоровенный замок – самый обычный, типа амбарного, причём изрядно проржавевший. Казалось, его не открывали целую вечность.

Сад за воротами тоже выглядел заброшенным: засохшие и нестриженые деревья, поросшие травой тропинки, пустые бутылки (не то забросили через забор, не то прямо на месте распили и оставили) и, совсем уж внезапно, рваный ботинок. Почему-то один.

Дом смотрел на окружающее запустение тёмными провалами разбитых окон и поскрипывал рассохшейся дверью – и это было очень странно. Земля в Истоке стоила дорого, и с трудом верилось, что кто-то мог за бешеные деньги арендовать особняк, чтоб не появляться в нём годами. Тем не менее, жить в таких условиях могли разве что бродяги.

Перфи для приличия подёргал ворота, убедился, что они не открываются, и вопросительно посмотрел на Алину:

– Что делать будем?

– А это вообще тот дом?

– Тот самый. Я тут, конечно, давно не был, но всё-таки не настолько, чтоб перепутать.

Девушка задумалась. Отступать в шаге от цели и возвращаться ни с чем было бы обидно, а лезть в заброшенный дом – безрассудно. Впрочем, рассудительность никогда не была её сильной стороной.

– А какое в Истоке наказание за незаконное проникновение в чужое жилище?

– Не знаю, это к юристам, – пожал плечами географ. – Но, Алина, это вообще-то твоё жилище. Ты хозяйка этого дома.

– Предлагаете заглянуть?

– Нет, но и отговаривать не буду. Зря пришли, что ли? – Перфи прогулялся вдоль ограды, выискивая дыры, не нашёл и сощурился, примериваясь к ажурной решётке. – Тебя подсадить, или сама справишься?

Видимо, вопрос о дальнейших действиях можно было считать решённым.

Алина в очередной раз одёрнула платье и мысленно прокляла каблуки. Лазать по заборам она так и не научилась, но одно дело – выставлять себя на посмешище в джинсах и кроссовках, и совсем другое – в приличной одежде. Но ворота выглядели довольно удобными для карабканья, и девушка решила рискнуть.

В целом – получилось. Особенно если не учитывать тот факт, что пока она забиралась наверх и спускалась во двор, профессор, исследователь, первооткрыватель и прочая-прочая успел бы перелезть туда-обратно раз десять, и ещё передохнуть после этого. Ему такая стена явно не казалась серьёзной преградой, после Гималаев-то!

К чести Перфи, он даже не смеялся над потугами студентки. Улыбнулся пару раз, конечно, но мало ли чему можно в жизни улыбаться. Может, наладившейся погоде радовался!

Пока Алина героически преодолевала забор, солнце окончательно уползло за горизонт, напоследок окрасив пейзаж в красно-оранжевые тона. С такой подсветкой дом и сад выглядели ещё более мрачно и даже немного зловеще. Девушка поёжилась, но упрямо двинулась к входной двери. Та оказалась открыта, и запереть её не получилось бы при всём желании – замок был выломан явно не вчера (и даже не в прошлом году).

В прихожей было темно и пахло как в вокзальном туалете, под каблуком хрупнуло стекло, и Алина замерла, боясь наступить на что-то ещё и дожидаясь, когда глаза привыкнут к недостатку освещения. Перфи поступил проще: вытащил из портфеля пару летучих фонариков, подбросил в воздух, и те с готовностью зависли над головами исследователей, постепенно наливаясь светом.

Темнота расступилась, и стала заметна царящая вокруг разруха: ободранные, изрисованные стены, вздувшийся паркет, разломанная мебель (точнее, её остатки), ворох рваных одеял в углу. И, к счастью, никаких обитателей импровизированного притона.

На фоне этого разгрома лестница на второй этаж выделялась первозданной чистотой, словно принадлежала другому миру. Алина подошла ближе, осторожно коснулась перил – и вокруг них тут же вспыхнуло и замерцало охранное поле.

– Если шагну вперёд, оно меня на куски разрежет? – спросила девушка, отдёргивая руку.

– Вряд ли. Скорее, просто оттолкнёт. Но лучше держись подальше на всякий случай, – задумчиво пробормотал Перфи, изучая преграду.

Осторожно потыкал в пружинящий барьер пальцем, огляделся, выискивая источник магической защиты, и уверенно направился к чудом уцелевшему каменному бюсту в углу. Алина следила за его действиями с нескрываемым любопытством, сама она арфактумы от обычных вещей на глаз отличать пока не научилась. Хотя тут, наверное, особого таланта и не требовалось: если в этом хаосе что-то не раздолбали, значит, или не смогли, или слишком боялись, что невинная скульптура может в отместку распылить вандалов на атомы.

Профессор коснулся бюста и замер, вглядываясь в магические схемы, невидимые постороннему глазу. Алина приготовилась к ожиданию, но всё закончилось неожиданно быстро: защита на мгновение вспыхнула, осветив помещение лиловым цветом, и растаяла без следа.