Показалась голова Фазера. Он был похож на обгорелую спичку.

-  Можно к вам?

Виталик сел, поджал ноги под одеялом, сказал:

-  Залазь.

Фазер лег в ногах, скрючившись, подпирая руками тело. Осмотрелся. Сверху вид интересней. Джим что-то рассказывал Андрюшке и, тот радостно похрюкивал, пододвигаясь с каждой удачной и не очень удачной шуткой, ближе и ближе. Политолог поморщился. Джим казалось не замечал нарушения внутреннего пространства. Его давно никто не слушал, так внимательно и восторженно. Оказывается, он отличный рассказчик. Не знал про такой чудесный дар.

-  Не могу заснуть под такой концерт, - сказал Фазер, устало теребя переносицу. Пальцы с широкими ногтями собирали в складки черную кожу.

-  А, кто может? - возразил ему Костров, чувствуя прилив злости. – И это ещё не концерт.

Фазер вздохнул. Седой хохотнул. Костров забубнил под нос ругательства.

-  Завидуйте! Завидуйте! - заторжествовал Андрюшка. Джим поправил очки. Невинно спросил:

-  А, что происходит?

-  Что ты об этом думаешь? - спросил Фазер, обращаясь к Кострову.

-  Дисциплина нужна, порядок! Завтра зарядка и статические нагрузки на мышцы. Любое желание можно подавить физическими нагрузками!!

-  Да я не о нем. Не о желании, - сказал негр, морщась. - Сомнения меня берут. Больно как-то гладко. Нереальное поощрение, льготы убийцам - не может наше государство пойти на такие смягчающие меры. Подозрительно.

-  Почему? - удивился Седой, неотрывно наблюдая за Джимом. Друг рассказывал какие у его бабушки растут огурцы в теплицы, а Андрюшка хлопал глазами, положив одну руку себе на сердце – умиляясь трогательному рассказу, другой гладя товарища по ноге. Ласково и очень нежно. Боясь вспугнуть.

 -  Тогда зачем нас сажать? Чтобы через месяц выпустить? Любой может набрать нужное количество минусов.

-  Как показала практика - не любой, - возразил политологу Виталик, - не все космонавты. А работа связана всегда с открытым космосом или сильно зараженным участком. С отходами, переработкой, утечкой. Сам же вроде рассказывал? Всё, правда. Постоянный риск. Любой киборг стоит денег и для него ещё программы надо составлять, а любой зек ничего не стоит. И будь уверен: нужное количество минусов ты не наберешь. Последняя операция тебя обязательно доконает.  Мы никто! Мы все сдохнем. Вот, что я думаю.

-  А, мне кажется, это прекрасный шанс, - сказал Седой. - хочется верить… Больно домой тянет. И будь уверен Шеф, в следующий раз я не попадусь!

-  Другие то же верили, - сказал Костров, - кричали «давайте больше работы», а где они сейчас? Я вообще подозреваю, что кроме нас команды 16 как таковой нет. Я с Андрюшкой иногда по три операции в день проводил. К чему такая нагрузка? Как можно выдержать такой темп неподготовленному человеку? Зачем подвергать нас нереальной опасности? Если на борту батальон, который, как говорят, борется за каждое задание?

-  Я им очень понравился,-  хихикнул Андрюшка.

-  Заткнись, - посоветовал ему Костров, - дело - дрянь.

-  Как не крути, всё равно сдохнем, - горестно сказал Фазер, - какой из меня космонавт? Я раньше звезды видел только с земли.

-  Сейчас насмотришься, - заверил Костров.

-  Есть какие-нибудь мысли? - спросил Седой.

-  Как жить будем?

-  Мысли есть, - не хотя сказал Костров, - сумасшестшии, абсурдные.

-  Поделись.

-  Я штурман-пилот, Андрюшка - моторист… Попалось бы нам судно, хотя бы с половиной запасом кислорода и целым механическим отсеком. Можно было бы попробовать уйти. Есть одна загвоздка. На этой базе два борта торпедных установок. Если я выполню правильно маневры, если я опытней штурмана и мозгового компьютера, если выиграем во времени, то уцелеем.

-  Слишком много «если», - пробормотал Фазер и посмотрел на рукав оранжевого комбинезона. Откуда в нем дырка? Новая материя, а трещит по швам. – И это старый план. Мысли не новые. Давай другой план.

-  Точно, - поддакнул Седой, - есть ещё мысли?

Костров надолго замолчал. Глаза его затуманились. Прошло минут десять. Негр вздохнул, стал спускаться вниз: пора спать, старое тело требовало подзарядки.

-  Если бы нам удалось найти оружие… - пробормотал Костров.

Фазер распрямился, руки его опустили поднятое одеяло.

-  А, такое возможно?

-  Вполне. Я уверен: на борту мало солдат, киборгов можно не считать – я их перепрограммирую, как только окажусь в рубке у главного компьютера.

-  Мне нравится эта мысль, - сказал Седой и ели заметно послал Андрюшке воздушный поцелуй. Тот остолбенел, потом счастливо заулыбался, отодвигаясь от Джима.

-  Тупиковая ситуация, - пробормотал негр, укладываясь спать.

Через несколько минут политолог храпел. Седой внимательно прислушался к звукам камеры и спустился с койки. Осторожно прошелся между коек. Бесшумный, как тень. Тронул за плечо Джима. Парень вскинул голову:

- Что? Где?

- Поздно уже. Ложись спать.

- Да, конечно. – Джим испытывал досаду, когда уходил. Ведь было еще столько нерассказанных историй. Как теперь в памяти удержать? И где потом слова подходящие найти? - Я завтра расскажу какая у бабушки малина растет! Ладно?

- Люблю малину. – Андрюшка счастливо улыбался Седому.

Фазер тяжело вздохнул, закрытые веки мелко подрагивали.

Был щелчок или показалось? Виталик открыл глаза. Лампы горели наполную мощность. Утро. Накал проводков, наверное, тонко звякнул, разбудив. Куда девалась старая привычка, долго нежиться в постели? Сна не в одном глазу. Лишь сгустки засохшего гноя в краях глазниц, указывали на многочасовой отдых. Не торопясь сел, одел штаны, легко спрыгнул с койки.

В тесной кабине туалета услышал, как к перрону стал подъезжать поезд. Неторопливо вышел. Поморщился и подумал: «Денек будет многообещающим». Поправил мятые оранжевые штаны. Засунул руки в карманы, увидев на перроне сержанта Васильева - тому никогда не нравилась столь независимая поза.

-  713 463!! Вытащи руки из карманов, хватит катать яйца…

-  Сэр, у меня только одно яйцо, сэр.

-  Делись такой информацией со своими друзьями. Поторопись, а то скоро и в нем надобность отпадет… Подъем, обезьяны!!

Сонное мычание прозвучало в ответ с разных коек.

-  У нас кто не работает, тот не ест, - вставил Дьюпен, выключая и включая пульт дистанционного управления, показывая тем самым своё участие в общем деле. Прибор в его руке замер в воздухе на уровне глаз для обозрения окружающим. Долгие несколько секунд все медленно понимали значимость Дьюпена, проникаясь уважением, потом пульт исчез в тугом чехле на поясе. Другая руку капрала сжимала белую треногу из легкого материала; под мышкой прижаты к телу стопка плакатов.

«Начинается», - вяло проскользнула мысль у Кострова.

Васильев по-хозяйски вошел в камеру и принялся бесцеремонно будить зеков, не скупясь на эпитеты и тычки.  Глядя на чужую деятельную работу, сердце сжалось в дурном предчувствии. Во рту обострилась горечь. Закололо бок. Васильев прошел во вторую камеру и там сразу же послышалась ругань.

Не спеша натянул через голову куртку и поближе сел к треноге.  Заключенные толпились возле унитаза. Вскоре справа с важным видом сел Фазер, слева, криво усмехаясь, Седой. Даже Джим не решился сесть к ним в первый ряд - устроился за спиной друга. Сержант вышел из соседней камеры и прошел к столу, принял выжидающую позу, кивнув капралу. Тот час Дьюпен сорвался с места и устремился к соседям.  Потянулись люди, наполняя камеру. Дьюпен вернулся, когда привел всех.

 Зеки чинно поздоровались друг с другом, церемонно хлопая друг друга в ладоши и заняли места, вставая кто где. Разговоров не было. Все настороженно ждали продолжения столь странного пробуждения и сбора. Впрочем, чему удивляться? Дьюпен прошел к треноге с плакатами. Расставил ноги на ширине плеч, выпятил нижнею челюсть и недобро из-под лобья стал смотреть за порядком.

Новая должность изменила его. И ещё. Он хотел стать сержантом. Носить три лычки на погоне, что может быть лучше? Вернуться домой настоящим победителем. Это, как неожиданно превратится в супергероя. Лучше, чем выиграть в лотерею. Почувствовать наконец, что жизнь удалась! Поверить в свою значимость. Удивить друзей и найти девушку. Да, что там девушку! Две!