—Воровать сны, — осклабился Вечность, — Хороша новенькая! Ведьма, каких ещё поискать, любительница подглядывать, так ещё и воровка!

— Я не хотела, — честно сказала я, — Просто я думала о вас ночью. Это так странно. Пока я отлеживалась у себя в конуре, тут такие страсти кипели.

— И хорошо, что отлёживалась, — проворчал Вечность, — Жуткая была эпидемия. Дело тут не в количестве. Просто…

— Просто она унесла жизнь твоей возлюбленной, — сказала я, — Вот и всё. А ты от отчаяния переключаешься на ненависть.

— Это так, — согласился Вечность, — Я ненавидел Отступницу за то, что та нас заразила. Ненавидел Королеву за то, что та решила придти к ней в гости. Ненавидел Халатов, не сумевших её спасти. Ненавидел её родителей за то, что те даже как следует возмущаться не стали и решили замять шум, чтобы не привлекать лишнего внимания. Но больше всего я ненавидел себя. За то, что меня даже не было рядом в момент её смерти. Даже во сне. Я только забрал часть её боли. Мог бы и больше. Но слишком испугался. Боль была слишком сильная.

Меня вдруг осенило. Да так осенило, что я аж подпрыгнула.

— Заболеть должна была только она, — высказала я свою догадку, — А ты разделил с ней свою болезнь.

— Если бы Королева не оборонила свой платок, она бы переболела ангиной. А я бы ходил с соплями и кашлем. Но Королева у нас жестокая. Поэтому я решил разделить с ней болезнь. Пневмония на двоих, знаешь ли. Травница сказала, что я дурак.

— Правильно сказала, — рассердилась я, — Чего удумал? Помирать вместе с ней?

— Да. Если понадобится, — сказал Вечность, — Но не понадобилось. Она ушла одна.

— Ты идиот, — сказал Кит, — Ты просто решил заразиться от неё, чтобы умереть в один день, как в сказке. Думаешь, ты бы спас её?

— Если бы Королева была такой, какой ты её описываешь, то она бы предложила нам обменяться участями.

— Ну уж нет, — нахмурился Кит, — Даже не думай об этом. Травница бы никогда не простила тебе такое.

— А что, так можно? — спросила я.

— Можно, — поморщился Кит, — Но нежелательно. Королева и это ей предлагала, но Травница ответила категорическим отказом. Даже договорить не дала. И Грань пересекать не захотела.

— Бросить его решила, — проворчала я.

— Он справится, — сказал Кит, — Она знала, что он сильнее, чем кажется. Безалаберный, глупый, доверчивый, но точно не слабый.

— Эй, хватит обсуждать меня так, словно меня тут нет! — возмутился Вечность, — И не сильный я. Слабак.

— Сильный, — сказал Кит, — Иначе бы не стал Знающим.

Вечность потупил взор.

— Может быть, — прошептал он, — И если бы я мог выбирать, я бы променял Грань на неё.

А скоро к нам попала Габи. Сначала её продержали в отделении для буйных, потом подселили к Мариам и ещё одной девочке, с которой я познакомилась следующим образом…

Я в одиночестве собирала цветы на заднем дворе. Среди веток деревьев чирикали птицы. За забором виднелся серый асфальт дороги, гремящий под колесами машин. Проехал какой-то тип на мотоцикле, помахал мне рукой. Из-за шлема я не видела его лица.

— Почему я, собственно, должна торчать тут? Это бесит, знаешь ли. Я абсолютно здорова!

— Радуйся, что ты не в отделении для особо буйных! А ваще, можешь попросить переселить в одиночную! Если они свободны…

— Ну уж нет. Что б я там совсем рехнулась в одиночестве?

В сад вышла Габриэль в сопровождении какой-то девочки с коричневом пиджаке. Она мне сразу не понравилось.

— А ты что, местный псих? — спросила незнакомка.

— Голоса в голове приказывают убить тебя, — сказала я, — Я ведь и послушаться их могу.

— Очень смешно, — сморщилась девочка, — Я Элис, и я ненавижу это место.

— Класс, — сказала я, — А я пить хочу. Габи, принеси мне сок.

— Сама принеси, — возмутилась Габи, — Я те официантка, что ли?

— Ну да, — осклабилась я.

По пути мне встретился Ромео, который выходил из палаты психотерапевта, будучи явно не в духе.

Я зашагала от него прочь. Зашла на кухню, попросила у столовых работниц воды. Шла со стаканом воды по коридору и ловила на себе жадные взгляды пациентов. Потом меня поймала Ласка и затащила к себе в кабинет.

— Ну что? — спросила она, — Как с кошмарами и галлюцинациями?

— Снятся, — сказала я, — И затягивают.

— Ты пьёшь лекарства?

— Да. Но они не помогают.

— Не всегда лекарства помогают, — вздохнула Ласка, – Прямо не знаю, откуда у тебя это. С семьёй всё нормально, насилия не испытывала. Из родни точно никто не болел?

— Вроде как нет, да и не доводилось мне спрашивать. Как вы вообще себе это представляете? «Мам, а среди твоих предков случайно не было шизиков?»

— Смейся сколько хочешь, но это очень важно. Так, ладно… Всё это очень странно. В любом случае, у тебя на сегодня назначено МРТ. Надеюсь, ты не забыла?

— Нет. На 12.00. Я помню.

— Вот и отлично. Я пропишу тебе антипсихотики потяжелее и снотворное. Судя по синякам под глазами, ты давно нормально не спала. А здоровый сон очень важен.

Я взяла направление и пошла в кабинет МРТ. Шляпу пришлось снять, что мне очень не понравилось. В ушах загудело, но я решила не обращать внимания. Меня немного помучали, залезли в мою голову, подозвали к монитору. Мне стало не по себе, когда я увидела свой мозг. Впрочем, врач сказал, что всё в порядке и повреждений не наблюдается. Что-то начиркал в бумажке, сказал, что сам отнесет. Я вздохнула и вышла.

— Ну как? — спросила Ласка, выглядывая из кабинета.

— Все нормально, — сказала я, — Но я же говорила, что головой не ударялась. Врач сам принесет.

— Кстати, ты стакан с водой забыла.

Она протянула мне стакан. Я взяла его и продолжила свой путь в сторону крыльца. Удивлялась всю дорогу, почему мне не стало хреново после того, как я сняла шляпу. Видимо, ненадолго это было. А может…

— Вода!!!

— Водичка!!!

— Ты наша спасительница, Клэр, по гроб жизни буду тебе обязан!

Ребята сидели на крыльце, обмахиваясь газетами. Габриэль нахлобучила себе на голову сомбреро, Ромео сидел в цветастой панамке. Грег, Саймон и Эрик мазались кремом для загара. Зои читала утреннюю газету 10-летней давности. Причем за тот же день, что и сегодня.

— Чтобы стать достойными сего напитка, вы должны пройти испытания, — сказала я.

— Какие? — заинтересовался Эрик, — Рыцарский турнир? Ну, сейчас я всех вас уделаю, сосунки!

— Нет, — сказала я, — Давайте наперегонки к тому дереву, — Я указала на самое дальнее дерево.

— Так нечестно, — обиделась Зои, — Ты же победишь.

— Неа, — ухмыльнулась я, — Я бежать не буду. Башка раскалывается.

У меня действительно болела голова. И живот. В бессилии я села на ступеньки. Ко мне подошел Ромео и приложил руку ко лбу.

— Сильно болит? — заботливо спросил он.

— Да, — процедила я.

Всё перед глазами плыло. Я едва удерживалась, чтобы не упасть.

— Да что за черт?! — в сердцах вскричала я, — На мне же шляпа.

— Ты её снимала? — спросил Ромео.

— Да, — закричала я, — А как мне ещё сделать МРТ?! Что, тот тип получше способ не мог придумать?!

— Дура! — заорал Ромео, — Тебе же сказано было не снимать её! Чем ты вообще думаешь?!

Его голос потонул в гуле машин. Каких машин? Множество шестеренок… Очень, очень много шестеренок.

Нет меня. И не должно быть. Что такое «я»?

Я растворяюсь в окружающем. Я растворяюсь в звездах и пылаю из последних сил перед тем, как остыть. Метеором падаю и сгораю, чтобы люди могли ненадолго оторваться от своих дел и завороженно взглянуть на небо. Я кричу, но никто меня не слышит, потому что я слишком высоко.

Я и скала, которую точит океан, кровавой пеной ударяясь о меня.

Я и раскаленная пустыня, когда-то бывшая плодородной саванной, по которой ходили горделивые львы и изящные антилопы.

А меня нет. Хотя, кто я? Что я? Как меня зовут? Как звучит мой голос?

— А ну вставай давай, идиотка, а то халаты прибегут и уволокут в реанимацию!