— Здравствуй, — сказала она детским, но необычно спокойным голосом.

— Февраль? Это ты?

— Да.

Я растерялась. Не ожидала, что всё выйдет вот так просто. Не знала, что сказать.

— Несуществующий… — замялась я.

— Что такое?

— Неужели ничего нельзя поделать? Он же исчезает без тебя. И исчезнет. В один прекрасный день его просто не станет. Тогда к чему такая жертва?

— У меня не было выбора. Либо он, либо я. И я выбрала себя.

— Но эта жертва бессмысленна! Ты никого не спасла, только хуже всё сделала!

— А что ты ещё предлагаешь? Стать Тенью я не смогу. Что остается? Двойное самоубийство? Приставим к губам друг друга бутылки с ядом, сделаем одновременно глотки и побежим блевать напару. Очень романтично.

— Есть ещё один выход.

— Какой?

— Уплыть.

Я не видела её лица, но поняла, что она шокированно уставилась на меня.

— Что это значит… Неужели…

— Да. Холодная зима.

— Но… Ты ведь понимаешь, что шансов очень мало? Корабль может не приплыть. Ты что, пойдешь на такой риск? А пойду ли я на него?

— Я уверена, что он приплывет!

— И откуда такая уверенность?

— Оттуда!

— Отличный ответ. Ты прямо уверенность вселяешь.

— Ну тогда пошли?!

Она тяжело вздохнула.

— Не обижайся, но я не уверена, что корабль приплывет. Грань очень редко кого-то забирает. Уж лучше я останусь здесь.

— А как же Несуществующий?! Если бы ты видела, что твой уход сделал с ним, ты бы так не говорила!

— Откуда ты знаешь? И я видела его…

— Когда?

— В Ночь, Когда Все Двери Открыты. Поверь, мне тяжело видеть его страдания, потому что я страдаю вместе с ним, но…

— Да ты просто трусиха! Признай, что ты боишься, потому что думаешь, что что-то может пойти не так и вы оба исчезнете. И ты боишься смотреть ему в глаза, потому что стыдно, что обрекла его на это.

— Я-то тут причем?! Я спасла его. Если ты пришла учить меня жизни, то ты не по адресу: я плохая ученица.

— Подождите, — вмешался Сентябрь, — Чтобы Февраль смогла выйти, нужно, чтобы кто-нибудь занял её место. Поэтому она не хочет уходить.

— Я… — ошарашенно сказала я, — Ты что, предупредить не мог?! Хорош проводник, нечего сказать!

— Всё в порядке. Я займу её место, — сказал Сентябрь.

— Сентябрь! — рявкнула Февраль, — Мы уже говорили об этом. Я не могу этого допустить.

— Я уже всё решил, — спокойно, но твёрдо сказал Сентябрь, — Я не боюсь. Не пытайтесь меня отговорить, девочки.

— Хватит с меня жертв, — прошептала я, — То Мама, то ты… Надоело!

— Что ты предлагаешь? Самой остаться? Хочешь, чтобы твой мальчишка рехнулся от горя? — строго спросил Сентябрь, — Поверь, тебе будет очень плохо здесь. А я привык.

Он тихо усмехнулся.

— Тем более, я уже открыл глаза.

— Сентябрь, ты идиот! — плаксивым голосом закричала Февраль.

— Идите. Если разрыдаетесь при мне — захочу уйти с вами.

Февраль всхлипнула.

— Пойдем, девочка…

Я пошла за ней, стараясь не отставать. Это было легко, поскольку она негромко подвывала, то и дело шмыгая носом. Вскоре и железная дорога, и осенняя пустошь пропали, и мы очутились в моей весне — склонившиеся белые цветы, трава по колено и лазурное небо. Мне стало так легко на душе очутиться здесь после долгой зимы.

Февраль сидела на коленях, теплый ветер развевал её волосы цвета соломы и белое летнее платье. Она беззвучно плакала. Я заметила, что она была очень похожа на Несуществующего — прямо сестра-близнец.

— Я всегда считала, что нужно уважать чужой выбор. Но теперь, когда я знаю, что моё счастье построено на чужих костях…

— Да ладно, это не такое уж и плохое место… Он же часто играл там в детстве, да?

— Да… Мы сбегали незадолго до рассвета и гуляли среди рельс и шпал. И всегда, на каждой прогулке был туман, даже если обещали ясную погоду.

Она вытерла сопли рукой.

— Странное это место было. Я его ненавидела, а ему нравилось. Неудивительно, что захотел остаться.

Она встала и потянулась. Я услышала, как затрещала её спина. Вдали щебетали птицы и жужжали пчелы. Я чувствовала холодное прикосновение травинки с капельками росы.

— Знаешь, чем мне нравится это место? — спросила я.

— Чем? — заинтересовалась Февраль.

— Тут нет таких насекомых, как жуки, муравьи и тараканы.

Она пожала плечами.

— Не люблю я такие места. Предпочитаю раннюю весну. Но здесь я, пожалуй, задержусь. Это место такое спокойное…

Она пошла, слегка пошатываясь, по тенистой аллее, разбрасывая мелкие камешки. Бабочки вереницей последовали за ней, хлопая цветастыми крылышками.

— Этот сад когда-то принадлежал Королеве, — сказала я, — А потом Мелодии. А теперь мне.

— Не знаю никакую Мелодию, — фыркнула Февраль, — И знать не хочу. Где мой мальчик?

— Вы ещё встретитесь, — услышали мы голос.

Из-за деревьев показалась Королева в легком летнем наряде и фетровой шляпе. Ей сопутствовали летящие снежинки и зимняя вьюга.

— Не порть мой сад, — проворчала я, — Мы его с Лебедем с таким трудом восстановили.

— Не обессудь, — развела руками Королева, — Рада, что ты вернулась, Февраль. Несуществующий будет рад тебе. Вы встретитесь, когда корабль приплывет. А пока отдохни здесь.

— Из заточения в заточение, да? — проворчала Февраль, — Если приплывет, Ваше величество. Знайте разницу.

— Не стоит ко мне так обращаться, — поморщилась Королева, — Не будь такой пессимисткой, дитя. Он приплывет.

— Ну-ну, — скрестила руки на груди Февраль, — Забавная, к слову, сцена: девочка, не достигшая пубертатного возраста, называет меня ребенком.

— Ладно, ты пока отдыхай. Приятно иметь с тобой дело.

Королева кивнула и ушла, и снег тут же растаял. Я удрученно посмотрела на лужу.

— Ну вот, теперь убирать всё это…

====== Безмятежная ======

Она всегда была грустной и смотрела куда-то в сторону, как будто бы через туманное окно. Вокруг скакали лягушки, спадали капли с ярко-зеленых жилистых листьев и шуршала трава, нежась в ласках теплого ветра, приносящего запах вереска и жаренных булочек, но Февраль оставалась блеклой и неподвижной, словно статуя.

На её кожу падала тень листьев. Она сидела под кустом сирени, в прохладном тенечке, рассеянно чертя палкой рисунки на песке.

— Тебе грустно? — спросила я, — Пойдем в прошлый август собирать ягоды.

Она удивленно подняла голову. Я нахлобучила её на голову широкополую тканевую шляпу. Смотрелась она на ней просто нелепо, и я тут же прыснула от смеха.

— У меня не было такого лета… — пробурчала Февраль, — Летом я всегда либо без дела сидела на крыльце и смотрела на прохожих, либо смотрела телевизор.

— Но в этом и есть счастье! — всплеснула руками я, — Молчать с друзьями, с любимыми, загорать на крыльце и смотреть мультики — разве это не здорово? Давай, Февраль, ты же надежда на возрождение и преддверие растаявшего снега, веселись!

Я сняла сандалии и побежала по траве, чувствуя её мягкое холодное прикосновение, которое было так приятно моим уставшим израненным ногам. Встречный ветер дул мне в лицо, грозясь сорвать кусок полупрозрачной ткани, накинутый на сгоревшие плечи.

— Снимай обувь! — прокричала я, — Летом нужно ходить без обуви. Ты пробовала когда-нибудь? Если нет, то ты многое упускаешь!

Февраль побежала за мной, держа в руках туфли. Вся раскраснелась и вспотела.

— Ну и жарища тут, — пожаловалась она, — Я сейчас во второй раз умру.

Бабочка приземлилась на мой палец, доверчиво хлопая перламутровыми крыльями. Я подула на неё и она улетело в царство цветов.

— Сад расцвел в ваших руках, — сказала Февраль, — Я уверена, что когда им  владела Королева, он был жалким наваждением. А сейчас смотри, какой живой. Я бы осталась здесь навсегда. Особенно если бы здесь была солнечная тераса и чай.

— Может, и есть… Этот сад плавно перетекает в летний домик Королевы, — сказал Лебедь.

Мы, как по команде, обернулись. Он нес в корзине спелые ягоды, жадно уплетая их за обе щеки. На плечи было накинуто махровое полотенце, на голове — съехавшее на бок сомбреро.