Что это была за картина, изменившая всю его дальнейшую жизнь, узнать не удалось – остальная информация была только в самой книге. Но найдя биографию автора, Давид узнал, что его признали сумасшедшим и через несколько лет он покончил жизнь самоубийством, лежа в лечебнице для психически больных.

***

Библиотека казалась Ариадне необычайно красивой. Несмотря на то что уже несколько месяцев она приходила сюда практически ежедневно, это высокое, похожее на готический замок здание не переставало поражать ее своей высокомерной красотой. Ее смена начиналась в полдень, поэтому Ариадна выспалась, была готова к работе и полна сил. Внутри здания, как обычно, практически не было людей, что, безусловно, ее порадовало. Библиотека принадлежала университету, а летом студенты не особо нуждаются в новых знаниях. Ариадна ходила мимо многочисленных полок с самой разнообразной литературой. Помещение было настолько большим, что, если убрать отсюда все столы и книжные полки, хватило бы места для полноценного футбольного поля. Ощущение доступности огромного количества самых разных знаний и опыта тысяч людей, живших в разные периоды существования человечества, грело Ариадну изнутри. Презирая людей, осознанно отказывающихся от этого, она видела в библиотеке свой персональный храм, где беспрерывно воспевалась религия познания. Процесс анализа и составления определенных выводов на основе мыслей разных людей, с разными судьбами, из разных эпох и социальных групп, казался ей до сакральности ценным. Она полностью посвящала себя ему, найдя в поиске экзистенциальной истины свою цель, а в книгах, ставших инструментом, позволяющим осуществлять этот поиск, – приют. Расставляя книги, Ариадна увидела мужчину, блуждающего от одной полки к другой. Его непричесанные волосы торчали в разные стороны, а под глазами свисали огромные мешки. Такие люди были нечастыми гостями ее библиотеки. Мужчина явно пытался найти что-то конкретное, кружа мимо полок и рассматривая каждую вторую книгу, но найти не удавалось.

– Вам чем-нибудь помочь?

Задумавшись, Давид не заметил, как к нему подошла какая-то девушка. На вид ей было не больше двадцати, вероятно, студентка, подрабатывающая в библиотеке. Длинные черные волосы аккуратно лежали на ее плечах, а большие зеленые глаза так и лучились добродушием.

– Да, я ищу одну книгу, – он говорил медленно, запинаясь.

Бессонная ночь давала о себе знать.

– Это понятно, что же еще можно искать в библиотеке, – она улыбнулась ему, явив небольшие ямочки на щеках. – Какая книга вам нужна?

Девушка была в светлой рубашке, заправленной в длинную юбку. Ее стройное тело выглядело шире из-за надетой на рубашку длинной черной безрукавки.

– Херман, «Война с неизвестным».

– Психиатрия? Интересно. Пройдемте за мной.

Ее голос казался Давиду детским. Если бы он не знал, как она выглядит, то подумал бы, что с ним говорит маленькая девочка.

– Да, я… психиатр.

– А что же вы делаете в нашей библиотеке? Здесь обычно только студенты запасаются учебниками.

– Я… прохожу практику, чтобы повысить квалификацию. А здесь самый большой источник литературы в городе.

Давид пытался правдиво врать. Раньше ему часто приходилось это делать: не без помощи лжи он добивался повышения на работе.

– Тогда все ясно. К сожалению, это не самая популярная литература, и найти ее будет нелегко. Надеюсь, вы никуда не торопитесь.

– Нет, все в порядке.

Она штудировала книжные полки одну за другой, будто искала потерянную вещь у себя дома. Быстрыми и ловкими движениями она доставала разные книги, смотрела на названия и переставляла их с места на место, пока не нашла нужную.

– А вот и ваш Херман. Держите.

Давид забрал у нее книгу.

– Спасибо, сам бы я ее вряд ли здесь нашел.

– Да не за что. Если что, обращайтесь. – Она еще раз мило улыбнулась ему и быстрым шагом ушла, скрывшись среди полок.

Давид занял место за одним из столиков и начал читать, периодически отвлекаясь на чешущуюся руку. Запястье сильно покраснело, но он не придавал этому значения. Большую часть книги автор описывал свою борьбу с врачами, пытающимися признать его сумасшедшим, а описание самого события на озере занимало всего несколько страниц. Зато их содержание дало Давиду убедиться, что все произошедшее с ним – не плод его больного сознания.

«…за деревцем, откуда и наблюдал за ними. Это может показаться бредом, но, клянусь жизнью, каждое слово – чистая правда. Я увидел над водной гладью, в нескольких метрах от берега, деву немыслимой красоты. После этого у меня не получилось точно вспомнить ее внешность, но в одном я уверен – она была прекрасна словно ангел. Такого великолепия я в жизни не видел! Она витала в воздухе и озаряла своим совершенством все вокруг. На берегу стоял и разговаривал с ней мужчина в рясе. Я пытался разглядеть его лицо, но никак не выходило. Во-первых, ночь была больно темной, во-вторых, на нем был надет капюшон. Зато я разглядел его бороду, она была очень густой и спускалась аж до груди. Хоть я и поразился красотой парящей девы, мне все равно было настолько страшно, что я чуть в дерево не врос. Я не знал, что мне делать, поэтому старался подслушать их разговор. Дева ангельским голосом говорила, что им обоим будет худо от деяний мужчины. Она просила его поскорее закончить (о чем шла речь, я не знаю), чтоб не подвергать ее риску. Он отвечал ей, что она может не беспокоиться, так как он уже завершил все, что хотел и пришел сюда лишь для того, чтобы проститься с ней перед неминуемым концом. Черт его знает, о ком он говорил, но я отчетливо слышал, что он собирался кого-то убить. Притом имя жертвы они не называли. Мужчина захотел показать деве, как он сказал, «главный козырь», и достал из глубокого кармана рясы какой-то предмет. Больше всего я теперь жалею, что не смог разглядеть его! Если бы у меня это вышло, я бы доказал чертовым мозгоправам, что не псих! Ну да ладно, уже ничего не поделаешь. Мужчина протянул деве этот предмет. Когда она увидела его, сразу обрела зловещий вид и голосом, полным злобы, крикнула что-то на странном языке, я такого никогда не слышал, и в конце добавила уже по-человечески: «Убирайся!» Я уже тогда дрожал от ужаса, но дальше она взмахнула рукой в сторону мужчины так, что от этого взмаха вода превратилась в волны и обрызгала берег. Деревья закачались, словно от сильного ветра. Меня чуть не опрокинуло на землю. Моему удивлению не было предела, когда я увидел, что бородатый в рясе лишь чуть-чуть пошатнулся, обронив тот самый предмет на землю. Поспешно подняв его, он снова обратился к деве со словами: «Прости меня, ты сама понимаешь, что иначе нельзя». Она ничего ему не ответила, только опять злобно на него посмотрела и скрылась под водой. Мужчина еще какое-то время стоял на берегу, смотря ей вслед, словно ожидал, что она вот-вот вернется. Но наконец он, видимо, убедился, что этого не произойдет, и молча ушел, скрывшись в гуще леса. Я впал в ступор от всего увиденного, и еще долго стоял за деревом, боясь даже вздохнуть, не то что сделать шаг. Но более-менее отойдя от ужаса, я увидел, как на земле у берега что-то светилось. Прямо на том месте, где мужчина с бородой уронил свой «козырь». Я боялся, что дева может вернуться, поэтому медленно, на носочках, подошел к этому месту и увидел, что на земле светились какие-то странные знаки, будто их там вывели фосфором…»

В последующих главах автор рассказывал, что эти знаки надолго врезались ему в память, и даже закрывая глаза он видел их во тьме всю свою дальнейшую жизнь. Они не покидали его и во снах, вместе с девой-ангелом и жутким бородачом в черной рясе. Давида поразило прочитанное. Он находил немало сходств между озерной девой из книги и чуть не утопившей его чудовищной женщиной. Хоть и описана в книге она была как ангел, сошедший с небес, а сам он видел жуткое зеленое подобие девушки с кучей щупалец по всему телу, все же он допускал вероятность, что это если не одно и то же существо, то хотя бы существа друг с другом связанные. Также Давид понимал, что человек, написавший эту книгу, мог быть душевно больным или простым выдумщиком, пожелавшим славы, но верить в это он совершенно отказывался. Ведь это было единственной нитью к ответам, и он не мог ее упустить. Дальнейшая жизнь автора, описанная в книге, совершенно не интересовала Давида, хоть он и прочитал все до конца в надежде узнать еще какие-нибудь подробности. Все оставшиеся главы автор описывал свои сны и видения, попытки узнать правду и отбиться от врачей. Последнее у него не вышло, и через несколько лет его закрыли на лечение, на чем книга и обрывается. Помимо всех прочих странностей Давида мучило ощущение, что он уже где-то видел знаки, светящиеся на берегу. Автор нарисовал их в самой книге, а Давид перерисовал себе в блокнот и еще долго сидел, рассматривая их, и пытался вспомнить, где же он мог их видеть.