И покой мне дали. До позней ночи я так и просидела на траве пустым взглядом смотря куда-то вдаль. Спала я бы тоже на улице, если бы всё тот же Тимофей не отнёс меня в мою комнату, в которой едва помещалась кровать.

Однако, не смотря на истощение, уснуть я не смогла. Грубые и жестокие слова Тимофея эхом отдавались в каждом моём вдохе, неминуемо приближая смирение и что-то другое, другое чувство, другое желание — желание отомстить.

Когда взошло солнце, я встала с кровати и принесла из колодца воды, чтобы привести себя в порядок. Под удивлённые взгляды монахов, я прошла к столу, накрытому для завтрака на улице, и взяла себе немного свежеиспечённого хлеба и кружку молока. Я подсела к Тимофею и отщипнула кусочек хлеба.

— Спасибо, — тихо сказала я, и, встретившись с ним взглядом, поняла, что желание отомстить мы делили на двоих.

***

— И что было дальше? — Игорь сидел на диване в библиотеке, задумчиво покручивая в руке пустой стакан из-под коньяка.

— А дальше… Дальше была долгая зима под бархатным зноем вечного лета, — ответила я, крепко сжимая Костину подвеску. Дождь неустанно барабанил в окна уже второй день. Когда я была маленькой, мой прадедушка говорил, что гром гремел от того, что Бог гневался, и сейчас, вслушиваясь в раскаты, я раздумывала о том, что могло быть его причиной.

— Думаешь о нём?

— Думаю о многом, — уклончиво ответила я, отходя от окна. Обтянутая красным бархатом книга с римскими цифрами XVI на корешке лежала на столе. Я вытащила закладку из засушеной веточки полыни и пробежала глазами описание Битвы на Багровом поле.

Единственное, что на мой взгляд соответствовало правде, было слово "багровое". Сделано это было намерено, дабы скрыть тот ужас, или автор просто не смог подобрать слов, чтобы описать произошедшую бойню, не имело значения.

В моей памяти те события были свежи, словно произошли вчера, и я сама не была уверена в том, что смогла бы их описать. Слишком тяжело. И слишком ужасно.

— Значит, ты уже всё вспомнила?

— Не совсем. — Я подкурила сигарету и приоткрыла окно. — Кое-какие моменты всё ещё мне неизвестны.

— Касательно Витольда?

— Касательно моего знакомства с ним.

— Думаешь, это важно?

— Думаю, что оно может быть ключом ко всему.

— Я думал, что ключом было твоё решение, твой выбор. — Игорь встал с дивана и поставил пустой стакан на стол. — Разве нет?

— Не знаю, — ответила я. — Может быть и нет.

Скорее всего, нет. Мой выбор, моё решение было не более чем следствием, я же была самой причиной, но в промежутке между причиной и следствием, как мне подсказывала интуиция, было что-то ещё — что-то не менее важное.

Глава 12. Выходка.

Холодный февральский ветер дул в лицо. Мне завязали глаза, наивно полагая, что это защитит их от моих чар. Неотёсанные сопляки даже не понимали, что я позволила им себя схватить.

Они так гордились белой лилией, нашитой на их груди, так верили в святость своей миссии, в то, что Бог закроет глаза на то, что их руки были по локоть в крови и вознаградит их за героизм. Фанатики!

— Здесь сделаем короткий привал. — Белолилейник натянул поводья и спрыгнул с лошади. Мы были в дороге уже сутки, ни разу не остановившись с того момента, как покинули монастырь. Для меня всё ещё было загадкой, как они смогли проникнуть на территорию монастыря, места, которого не существовало для простых смертных, но это было и не важно.

— Роман, лошади на пределе, — возразил один из белолилейников. — Им нужен отдых. И не короткий. Да, и нам тоже. Ведьма нас хорошенько потрепала. — Я едва заметно улыбнулась. Это было необходимо, они должны были поверить, что поймали меня.

— Ладно, — немного поразмыслив, ответил Роман, — переночуем здесь, но с рассветом выезжаем без промедлений.

Они засуетились, привязывая лошадей и разводя огонь. Кто-то из них стащил меня на землю и усадил, как я догадалась, под деревом. Через какое-то время запахло едой, и их бестолковые разговоры затихли.

— Роман, может не стоит?!

— Я сейчас сниму повязку и дам тебе поесть, — обладатель низкого песочного голоса обратился ко мне, — но если ты что-нибудь выкинешь, то останешься голодной. Это понятно тебе? — В животе забурчало, и я кивнула.

Свет от костра ненадолго ослепил меня. Темноволосый парень со смуглой кожей и карими глазами протянул мне кружку с горячей похлёбкой. Его руки, едва коснувшиеся моих, были тёплыми, а взгляд настороженный, изучающий, с глубоким отблеском чего-то противоречащего его нашивке белой лилии на груди.

***

Колона байкеров дугообразно пересекла парковку возле супермаркета в моём бывшем районе. Грузный байкер, ехавший во главе, слез с байка и пошёл ко мне на встречу.

— Где он? — Ден кивнул назад на хмурого Костю, который сидел с широкоплечей байкершей, не дающей ему упасть на землю. Запах алкоголя я уловила сразу же, и он же, судя по всему, был причиной рассеченной скулы.

— Кого-нибудь зацепил?

— Не, он больше сам с собой ссорился, — ответил Ден.

— Я в долгу, Ден, — протягивая Косте руку, сказала я.

— Всё путём, — усмехнулся Ден, мол, бывает с каждым. — Бывай! — Колона уехала по своим делам. Пошатываясь, Костя облокотился на мой байк и с вызовом посмотрел на меня. Мда, пьяный Костя это что-то новенькое.

— Ну, и зачем ты это сделал? — спросила я, даже и не надеясь получить ответ. Костя засунул руки в карманы и отвернулся. Я нагнулась и протянута руку, чтобы осмотреть его скулу.

— Не трогай, — дёрнулся он, отталкивая меня. Ясно, пьяный и упрямый!

— У меня мало бензина, так что поедем на мою старую квартиру. Или ты и этого мне не позволишь сделать? — Костя чуть скривился и отошёл от мотоцикла, уступая мне место. По крайней мере, на это ему мозгов хватило согласиться.

Он ввалился в прихожую, как самый настоящий медведь, и на непослушных ногах прокавылял к дивану, разгоняя по углам серых полупрозрачных волков. Я быстренько закатила байк и достала аптечку. Положив её рядом с ним, я сняла курточку.

Костя в упор посмотрел на меня, давая понять, что по доброй воле он не даст мне к себе прикоснуться. Что ж, сам напросился! Он скривился, словно выпил стакан лимонного фреша и, схватившись за живот, побежал в ванную. Я прошла следом, чтобы убедиться в том, что всё сработало как надо.

Минут пять его выворачивало наизнанку, выкручивало и знобило так, что я уж подумала, что перестаралась, но отдав последнюю честь унитазу, Костя устало опустился на пол.

— Выйди, мне нужно умыться. — Костя укоризненно посмотрел на меня, и я оставила его одного.

После душа зеленоватый оттенок лица сменился на нормальный, и пока остывал кофе, я осмотрела его боевое ранение. Сам порез был не глубокий, кожа просто лопнула от удара, зато синяк будет просто шикарный.

— Не надо, я сам, — воспротивился Костя.

— Сам ты уже наделал, — отрезала я и схватила его за подбородок, разворачивая порезом к свету. Без мази и пластыря можно было обойтись, но хотя бы перекисью было необходимо обработать.

Он молчал, молчала и я, изредка перехватывая его взгляд, такой уставший с глубоким отблеском на дне глаз чего-то противоречащего его злости и раздражению.

— Роман, — прошептала я, проводя рукой по его густым волосам. Он удивлённо поднял на меня глаза.

— Ты помнишь?

— Помню. И ты бы знал это, если бы не избегал меня, — укорила я. Костя закрыл глаза и откинулся на спинку дивана.

— Я не избегал тебя, — устало возразил он, словно тысячу раз говорил это самому себе. — Просто у меня были важные дела.

— Какие? Распитие спиртных напитков до умопомрачения и задирание к байкерам-двоедушникам, которые могут тебя одной левой уделать? — съязвила я. — Так это не серьёзно! — Костя взял чашку с кофе и сделал несколько глотков.

— Я видел его, Нина, — сиплым голосом сказал он. Я вздохула и отошла к окну, закуривая.

— Зачем ты это делаешь? Зачем ходишь к особняку? Зачем мучаешь себя?

— Затем, что он здесь, в этом городе, ходит, дышит, ест и пьёт в своё удовольствие, наслаждается своим могуществом и властью, и готовится…