О том, чтобы попытаться вскарабкаться по гладкой скользкой поверхности, не было и речи. А вот использовать для этой цели дерево для него не составят труда.

Усевшись на землю, он быстро достал наконечники с шипами, надел их на ботинки и ловко полез на самое высокое дерево, с которого задумал перебраться на поверхность купола. Ему надо будет сверху просверлить отверстие. Всё остальное инопланетяне сделают сами. Так он понял просьбу женщины.

Хумов быстро достиг того уровня, с которого легко можно будет спуститься на покрытие, и обрадовался, увидев, что сфера в центре плоская. Тем не менее он предусмотрительно нацепил липучки не только на перчатки, но и на поверхности коленей своего комбинезона, после чего совершил прыжок.

Что ж! На это он и рассчитывал. Осторожно освободив правую руку от перчатки и достав миниатюрную дрель, он начал проделывать отверстия по окружности одно за другим. Работа требовала усердия и большой сосредоточенности. Надо набраться терпения. Там, внизу, эти замечательные существа с нетерпением ждут свободы. Сколько им пришлось находиться под этим куполом? И почему их не отпускают? Что они принесли землянам? Какую хотели оказать помощь? Подобные вопросы начали возникать в голове. Было ясно одно: у него просят о помощи, и он должен это сделать.

И вот последнее отверстие. Теперь, чтобы не допустить аварийного падения, надо действовать сверхосторожно.

И только он попытался ножом поддеть образовавшуюся крышку, как плотная и одновременно сильная волна подняла его и мягко опустила на землю, накрыв сверху чем-то пахучим и приятно тёплым.

Когда Хумов очнулся, он обнаружил себя лежащим на ложе из травы. В правой руке он нащупал шарик и, поднеся его к глазам, увидел, что внутри его мелькает образ прекрасной, обворожительно улыбающейся женщины.

«Удивительный сон мне приснился», – подумал он. То, что его пальцы сжимают шарик, не показалось ему странным. Мало ли кто сунул ему в карман излюбленную электронную игрушку, а он машинально её достал при пробуждении. Хана! Да, Хана! И Хумов широко улыбнулся.

Бабушка, медленно передвигаясь на коленках, усердно пропалывала лук. Хана, не говоря ни слова, опустилась рядом и принялась выдёргивать сорняки из тёплой рыхлой земли. Солнце приятно грело затылок и плечи. Так они в безмолвии допололи грядку, и бабушка, разогнувшись, спокойно спросила:

– Снова сбежала?

– Меня выставили, – улыбаясь во весь рот, поправила Хана.

– Пошли, что ли, чайку попьем? – покачав головой, сказала бабушка.

Хана семенила за худенькой фигуркой, думая, как ей хорошо и просто рядом с ней.

Бабушка ловко накрывала на стол, заваривала чай в чайничке – она не любила чай из пакетиков, – ставила на стол вазочку с клубничным вареньем, печенье собственного приготовления, а Хана продолжала думать: «Какая же она бабушка, если выглядит на возраст мамы? Ни морщинки на гладком ухоженном личике, ни сединки в красиво уложенных блестящих каштановых волосах…»

Бабушка подвинула поближе чашку с ароматным, карего цвета чаем. Хана знала, что слово «карий» к чаю не подходит, но как ещё назвать эту золотистую жидкость, когда в неё проникает луч солнца? Чай цвета гречишного меда? Да, так лучше. Чай цвета гречишного меда.

– Ты что, заснула? Бери сушки, – бабушка подвинула вазочку с аппетитными сушками и таинственно прошептала: – Сегодня придёт твой дедушка.

– Да?! – выдохнула Хана. – Когда?

– В любую минуту.

Хана вскочила, подбежала к бабушке, закружила её в вальсе, радостно повторяя:

– Придёт дедушка! Дедушка! Дедушка…

– Да, да, да… Сегодня, как только будет свободное время, – смеясь вторила бабушка.

– Я как чувствовала, я как чувствовала, – восторженно повторяла Хана.

– Ты моя умница ненаглядная, – ласково ворковала бабушка. И Хана, крепко обняв бабушку, прильнув горячей щекой к её щеке, неожиданно спросила:

– Ты меня не будешь ругать? Не будешь?

– Когда я тебя ругала? – сделала обиженное лицо бабушка. И правда, чего это Хана сегодня задаёт неуместные вопросы? «Ведь я её никогда не ругала и даже голоса не повышала», – подумала она.

– Только что, часом раньше, я дала незнакомому мужчине номер для связи… Вот, – выдохнула Хана.

– Как? Неужели? Зачем тебе это понадобилось? – сделала бабушка испуганные глаза.

– Он мне понравился. Ну… до ужаса просто. У него такая улыбка! Мне захотелось ещё хоть один разочек увидеть эту улыбку. Я правда первый раз в жизни дала номер. Первый, первый!

– Вообще-то сама знаешь: первому встречному давать свой номер не стоит. Мало ли что, – бабушка укоризненно покачала головой.

– Он хороший. Он очень хороший! Я это чувствую сердцем. У него зелёный значок.

– Зелёный значок? – бабушка сдвинула брови. – Это что-то относящееся к лицам особого назначения. Хотя… Я никогда не придавала значения отличительным знакам, – растерянно закончила она.

– Да. Это так сложно, как изучение химии или планет. Ведь их бесчисленное множество.

– Согласна. В жизни приходится забивать голову совсем ненужной информацией. Тем более что в любой момент можно получить её, связавшись с информационным центром. Всё равно всего не упомнишь, – бабушка безнадёжно махнула рукой. А Хана подумала, что она выглядит так замечательно благодаря своему умению выбрасывать лишнее из головы и поддерживать свою эмоциональную сферу положительными впечатлениями и информацией.

– Я вот сижу здесь одна в своём домике, вдали от этого «монстра», и вполне счастлива. В этот безумный город меня и пряником мятным не заманишь. Лишь бы твой дедушка почаще приезжал.

– Работа у него такая. Все силы отдаёт. Работу любит больше всего на свете.

– Да, милая. Нейрохирургия – не шуточное дело. Да ещё на кафедре преподаёт, – вздохнула бабушка.

– Бабуль, а ты можешь иногда приезжать в нашу городскую квартиру? Дедушка был бы счастлив.

– Приезжаю, ты же знаешь, но больше суток не выдерживаю в нашей городской квартире. Умирать начинаю. Этот «монстр» не для моих слабых нервов. Там же дышать нечем.

После чая Светлана Ивановна принялась музицировать. Играла своего любимого Моцарта для внучки, а Хана сидела с ногами на диване и, вздрагивая от любого шума, продолжала думать о дедушке.

У дедушки были голубые глаза и красивые руки с тонкими пальцами. Руки пианиста. Дедушка прекрасно играл на рояле классическую музыку. Он любил Хану, заботился о ней, давал ей рекомендации, какие книги следует читать, покупал подарки.

Но дедушку в этот день Хана так и не дождалась. Тот сообщил, что случилась непредвиденная ситуация и ему придётся остаться в городе.

Начало смеркаться, и Светлана Ивановна проводила внучку на поезд. Завтра же рано вставать и ехать на занятия. Родители не любили, если Хана оставалась ночевать у бабушки на выходные и даже по праздникам.

Отчего он уснул? Не от аромата ли этих роскошных цветов? Хумов быстро поднялся из не успевшей завянуть растительности, оглянулся. Вместо того чтобы делом заниматься, он непростительно уснул, потеряв дорогое время. Пора продолжать исследование.

Заповедная зона таила в себе опасность, и ему надо определить, откуда и от кого эта опасность исходит. Люди, живущие неподалёку, часто болели и раньше умирали.

Хумов около часа продирался сквозь заросли, ловко орудуя запасливо прихваченным топориком. Когда из-под его ног юркнул облезлый заяц неожиданно крупного размера, чуть ли не с собаку породы бельгийский гриффон, он понял бессмысленность своего занятия: не протаранить ему насквозь эту зону. Да и зачем? И так ясно: чаща непролазная. Он сплюнул от бессилия и повернул обратно, надеясь обнаружить более разреженный участок местности. Неожиданно слева послышался треск, сопение и громкое хлюпанье. Через мгновение Хумов обнаружил себя на ветке дерева с оружием в руке. Хорошо их тренировали, а он был одним из лучших.

Пять существ, иначе их не назовёшь, одно за другим прошли, издавая непонятные звуки. Были они огромного размера и покрыты рыжей шерстью. Настоящие йети. Остановившись под деревом, они закрутили большими лохматыми головами и разом наклонились, по всей видимости, ища следы. Один даже встал на четвереньки и начал нюхать, раздувая и без того широкие ноздри, после чего замотал головой и издал глухие утробные звуки. Остальные примирительно закивали в ответ. Затем все пятеро стали смотреть вверх. Хумов замер, прижавшись к стволу. Дерево было ветвистое, и густая листва отлично скрывала его. По инструкции ему не положено было нападать на безоружных, если те не угрожали его жизни. Лохматые существа тревожно оглянулись и, делая только им понятные знаки, торопливо двинулись в глубь леса.