Хумов непроизвольно и широко улыбнулся, глядя в синие глаза девушки. И тут же звонкий голос произнёс:

– Снова опоздала… Если бы вы только знали, как мне надоело каждый день делать одно и то же! Меня снова выставили за дверь! Я почувствовала свободу, и тут же мне захотелось умчаться в синь неба и зелень полей. А с вами такое случалось?

Вопрос, заданный девушкой… нет, скорее девочкой, поставил Хумова в затруднительное положение. Сказать «нет» – обмануть её ожидания, а ответить «да» – беззастенчиво соврать.

– Можете не отвечать. С каждым такое случалось хоть раз в жизни. У вас удивительная улыбка! Вам говорил кто-нибудь?

И снова Хумов затруднился с ответом. Сказать «говорил» – похвастаться и одновременно ущемить наблюдательность молодой особы, сказать «нет» – солгать, чего он не мог себе позволить.

– Можете не отвечать. Я и так знаю. Вопрос неуместный. Говорили, и не раз. Но это не имеет особого значения. Для меня, по крайней мере. Мне всё равно. У вас располагающая улыбка. Если честно, меня она поразила. Так улыбаться может только замечательный человек! Ни у кого не видела до сих пор такой обалденной улыбки, – и через короткую паузу, не дав опомниться: – Меня зовут Хана. А вас?

– Хумов, – несколько растерявшись, произнёс Хумов и сразу встал, слегка поклонившись, выражая любезность и демонстрируя отменное воспитание.

– Хумов, я полагаю, фамилия, а имя?

– Меня вообще-то чаще по фамилии, и я привык, – совсем растерялся он.

– Но имя, надеюсь, вы не забыли?

«Дерзко разговаривает девочка», – подумал Хумов и хотел было прервать разговор, однако, заметив в её глазах восторженное сияние, понял, что это от переполненности юных сил, в этом нет и намёка на желание его уколоть, и с улыбкой повторил:

– Хумов.

– Интересно… Хотите яблоко?

– Нет-нет! Спасибо, – он вежливо отказался, подумав про себя, как только можно есть такую кислятину, и его внутренне передёрнуло. Он знал: есть другие люди, отличные по статусу, которые живут и питаются по-другому. Ну и что? И пусть. Каждому своё. Каждый проживает свою жизнь, и у каждого свои тараканы. Не всем же работать на межпланетных станциях, или того лучше – планетах.

– Вообще-то я еду к бабушке, – заявила Хана, доедая яблоко. – Вы любите свою бабушку?

И снова Хумов был поставлен в невероятно затруднительное положение. Не то что бабушку, он и родителей своих не помнил.

– Ой, что же я? Глупый вопрос. Кто же не любит свою бабушку? Всякий любит. А у вас есть собака? Вот это хороший вопрос. Собаку не каждый имеет. Правда, отличный вопрос?

– Замечательный. Но у меня, к сожалению, собаки никогда не было.

– Завести собаку никогда не поздно. Ой! Мне пора выходить. Вы мне дико понравились. А ваша улыбка… Даже и слов не найду. Вот мой номер для связи. Обязательно заведите собаку. Или не заводите. Хлопотно! Ну как хотите, – и она выпорхнула из вагона, успев на ходу сунуть визитку в его большую, горячую ладонь.

Он повертел карточку между пальцами, сунул в один из многочисленных карманов, подумав: пусть полежит, есть-пить не просит. Приятно всё же. Первый раз в жизни девушка, да какая, дала ему номер для связи.

Через двадцать одну остановку Хумов вышел на станции по требованию.

Он шёл быстрым шагом по вьющейся не очень приметной тропке около часа. На душе было легко. Его не покидал образ встреченной им девушки. Впереди показалась серая стена. Подойдя к бесконечно длинному, высокому бетонному забору, он с трудом обнаружил едва заметную полоску индикатора и, приложив к нему светящийся зелёный значок, прошёл внутрь открывшейся массивной двери, быстро и уверенно пошёл по тропинке к лесу. Что ни говори, а у таких, как он, есть свои преимущества, а у него, Хумова, ещё и улыбка.

«Однако жарко здесь», – отметил он. Тропинка петляла в зарослях непроходимой травы, раза в два превышающей его рост, и ему от этой необычности делалось не по себе. Огромные мясистые листья веером уходили к верхушкам высоких деревьев. Заповедник заповедником, а такую пышность и за океаном не сыщешь. Что же тут ему исследовать? Заповедная зона таила в себе опасность. Что здесь не то? Инструктор рекомендовал ему быть предельно внимательным и, главное, принять верное, единственно верное решение.

Молодой человек огляделся. Высоченная трава походила на лес. Солнце всё же пробивалось сюда, бросая ажурную сеть, зажигая яркими фонариками листья, из-под которых кое где выглядывали диковинные цветы. Пахло влажной прелостью и незнакомым, но приятным ароматом. И тут он услышал нежное щебетанье, этакое тончайшее звонкое многоголосие. Он, затаив дыхание, пошёл на эти чарующие звуки, осторожно раздвигая руками податливую густую зелень, и вскоре оказался на лужайке.

И тут у него перехватило дыхание. Перед ним предстал крошечный город, созданный из белоснежного материала. Жилища имели сферическую форму и восхищали изысканной красотой архитектурных ансамблей.

Город, поднимался со всеми его башенками не выше колен, и он сначала нагнулся, а потом и вовсе присел, чтобы получше разглядеть постройки и тех, кто сотворил это чудо. В центре на площади находилось сооружение, похожее на ангар с куполом, ослепительно блестевшим на солнце. Никаких признаков живых существ не было видно. Город выглядел как большая игрушка, изготовленная по специальному заказу к Рождеству.

Но каким образом этот город оказался здесь?.. И для чего его сюда отправили?

Не полюбоваться же этими уникальными архитектурными ансамблями, слегка напоминающими наши, однако значительно превосходящими их по изысканной красоте, удивительной фантазии и сложности исполнительного мастерства?

Внимательно приглядевшись, Хумов увидел, что в этих восхитительных сооружениях находятся дивные полупрозрачные существа в легчайших одеждах необычайно тонкой цветовой гаммы.

И тут он увидел женщину в белоснежной одежде. Она начала на глазах расти, становиться выше и выше, и ему пришлось вскоре выпрямиться во весь свой рост.

Женщина смотрела на него внимательно и как бы мимо, сквозь, и он начал понимать её. Она сообщала ему о том, что они прибыли с другой планеты на помощь к землянам. Когда им пришлось материализоваться и их смогли увидеть, так как они приняли форму землян, их начали изучать, но отнеслись к ним так, как если бы с ними вступил в контакт какой-либо из многочисленных видов обитателей планеты. Потом, после многочисленных экспериментов, им дали возможность спокойно жить и развиваться, периодически наблюдая за изменениями, предварительно окутав их поселение тонкой плёнкой. Они не могут разорвать эту плёнку по этическим правилам Вселенной. Это может сделать только представитель землян.

Женщина умоляюще смотрела на Хумова. И тут тот увидел, что находится за пределами прозрачной сферической оболочки. Стоило ему протянуть руку, и он почувствовал тугую плотность прозрачной поверхности. Не раздумывая, он быстро достал из накладного кармана нож. «Подождите, пожалуйста, мы сначала должны занять наш космический корабль», – услышал Хумов, и рука его замерла.

Женщина поблагодарила такой улыбкой, за которую он мог легко отдать жизнь при другой ситуации, и стала быстро уменьшаться.

Некоторое время он с любопытством наблюдал, как существа стайками подлетали к куполу в центре города и тут же исчезали в глубине ангара. Через некоторое время купол раскрылся, и Хумов увидел космический корабль инопланетян, представляющий собой три шара, скреплённых между собой тремя светящимися трубками, закрученными лентой Мёбиуса, обхватывающей все три шара и скрепляющей их в единый неразрывный массив.

И тут он получил сигнал: пора. Рука его с зажатым в ладони ножом полоснула по прозрачной поверхности, но, не пробив её, со скрежетом соскользнула, едва не задев ногу. Плёнка оказалась только похожей на тонкий полиэтилен. Хумов положил на поверхность левую руку и почувствовал холод и крепость твёрдой поверхности при её необычайно тонкой прозрачности.

«Я должен это сделать, но как?» – подумал он, поднимая голову.