– Ну, просто нельзя ведь это всё вот так взять и выдумать на пустом месте! Это же надо представлять, продумывать, фантазировать…ощущать себя на месте той героини!

– Опять издеваешься? – кудряшка фыркнула так, что её волосы-пружинки возмущенно затряслись. – Ничего я не хочу. Это так…просто… глупости… фантазии…

– Ну-ну…, – Настя лишь загадочно усмехнулась и замолчала. В комнате повисла странная тишина.

– А даже если и хочу, то… какая разница? – буркнула Катерина, чувствуя, что молчание становится тягостным. – Все равно ведь…

– Так ты хочешь? – снова переспросила подруга, пристально глядя ей в глаза.

– Ну, не знаю… может быть…, – тихо прошептала та и отвернулась.

– Будь осторожнее в своих желаниях. Они могут сбываться! – в тишине голос Насти прозвучал как-то властно и значительно.

– Да иди ты… Опять прикалываешься…

На этот раз Настя ничего не ответила, лишь продолжала пристально смотреть на подругу. И той почему-то показалось, что не было и тени шутки в этом её взгляде…

«Нет, все-таки странная она, эта Настюха» – покачала головой Катя, закрыв за подругой дверь.– «Уже который год знакомы, но все равно частенько ловлю себя на мысли, что совершенно её не понимаю. Не перестает удивлять…»

Настя и правда была девушкой необычной. Тот, кто встретил бы её ещё несколько лет назад, подумал бы, что перед ним обычная избалованная красавица, скучающая в ожидании своего принца, – с запросами, претензиями, недовольствами… а так же с аппетитной фигурой, третьим размером груди и роскошными темными волосами (шикарные волосы были и правда предметом особой гордости Насти – густые, длинные, до попы – в тех редких случаях, когда она заплетала косичку, они превращались в длиннющую косу в руку толщиной). Но те времена давно прошли, и сейчас подруга Кати была уже совсем другой. Куда-то исчезли её закидоны и выпендрежничества, пропал «синдром принцессы», она стала куда мягче, женственнее… хоть и была способна, подобно подруге, на различные хулиганские выходки порой!

Катя невольно хмыкнула, вспоминая их совместные озорные проделки в прошлом.

Чем была вызвана столь разительная перемена в характере подруги – никто не знал. Говорили о каком-то трагическом случае, о некой драматичной любви, но всё это было на уровне слухов и домыслов, толком никто ничего не мог сказать, а сама Настя не любила разговор на эту тему.

Так или иначе, сейчас её подруга представляла собой успешную взрослую женщину (на несколько лет старше самой Катерины), имеющую свой собственный бизнес (в котором, впрочем, Катя мало что понимала), шикарную машину, постоянные командировки по разным концам света… И при всем при этом она умудрялась сохранять образ милой и женственной девушки.

Да, пожалуй, женственность была главной чертой Анастасии. Даже будучи одетой в какие-нибудь драные джинсы и мужскую рубашку на голове тело (в те редкие моменты, когда ей приходило в голову так вырядится), она умудрялась сохранять ту мягкость и плавность движений, тот образ милой домашней девочки, что неизменно покорял мужчин, ищущий Истинную Женщину.

Впрочем, к мужчинам Настя относилась легкомысленно и насмешливо (во всяком случае, к большинству из них). Различного рода хулиганские выходки и озорные проделки всегда были у неё в крови. Пофлиртовать и позаигрывать с каким-нибудь очередным наивным мальчиком, заставить его краснеть и смущаться, а потом свинтить, показав на прощание язык и изящно виляя попой – считалась у неё чем-то вроде утренней зарядки, которой она даже не придавала большого значения…

Звук внезапно зазвонившего телефона, вырвавшего Катерину из раздумий, был настолько громким и неожиданным, что та даже вздрогнула.

– Фух, напугала…. Насть, ты, что ли, опять? Что? Планшет забыла? Сейчас, погоди, посмотрю… Да, вон лежит. На диване… как смотрела, так, видно, и бросила… Заедешь? Да, сейчас спущусь, вынесу, раз уж ты у нас такая занятая…вечно торопится она и даже машину глушить не хочет… Ладно-ладно, не ворчи! Да, уже спускаюсь, подъезжай давай…

Катя повертела в руках забытый подругой планшет. На мгновение извечное женское любопытство возобладало в ней, и она включила его, сама ещё не зная, зачем собирается в нём копаться и что хочет там увидеть. Но её постигло разочарование – доступ был закрыт паролем.

«Надо же, хитрюга какая! И чего только она там прячет?» – поморщилась Катерина, накидывая куртку. Почему-то ей показалось это подозрительным. Впрочем, размышлять над странностями подруги было уже некогда, и она зацокала каблучками по ступенькам, сбегая вниз…

У подъезда стояли несколько автомобилей, какой-то фургон-газель с яркой рекламой службы доставки, но ни Насти, ни её машины видно не было.

«Чёрт, где же она? Не подъехала ещё, что ли?» – озираясь по сторонам, зябко поёжилась Катерина. – «На дворе вообще-то не май месяц…»

– Девушка, это тридцатый дом? – вышедший из-за фургона парень в униформе службы доставки заставил её на мгновение отвлечься. Впрочем, то мгновение заметно затянулось, пока она изучающее разглядывала своего неожиданного собеседника. Наверное, так выглядели истинные арийцы – светлые волосы, правильные черты лица, квадратный подбородок и холодные глаза, словно подёрнутые голубой эмалью.

– Да, тридцатый…, – почему-то Катя поперхнулась на мгновение, отвечая ему, и в результате получилась как-то натужно, с хрипотцой.

– А тридцать первый…? Не подскажете, где? – голос у «арийца» был низкий, бархатный, словно у мурлыкающего кота, а интонации такие, что Катерина моментально пожалела о том, что выскочила из дому наспех, не успев как следует собраться и принарядится.

– Тридцать первый? Это вам надо на ту сторону улицы и вооон тааам…, – она сделала шаг в сторону, обходя фургон, чтобы показать, краем уха услышала звук открывающейся автомобильной дверцы у себя за спиной, а затем…

Все произошедшее дальше случилось так быстро, что Катя не успела ни толком испугаться, ни даже понять, в чем, собственно, дело. На лицо её опустилась какая-то ткань, словно накинутый на голову мешок; чьи-то руки подхватили её под колени; кто-то стиснул локти, прижимая их к телу и не давая двигаться; чем-то зажали рот; а уже в следующее мгновение её рывком приподняло сразу несколько рук, и она очутилась где-то в темноте, лежа на чем-то твёрдом. Видимо, внутри фургона. Взревел мотор, срываясь с места, её сильно тряхнуло, она слабо вскрикнула, но ей тут же снова зажали рот, сверху навалилось что-то тяжёлое, не давая встать, и она ощутила грубую руку на своей шее. Хватка у её невидимого мучителя была мёртвой, горло стиснуло так, что она с трудом могла дышать, не помышляя уже о крике.

Фургон нёсся куда-то на большой скорости, трясясь и подпрыгивая на поворотах. Мысли Катерины неслись так же стремительно и путано, не давай возможности остановится на чём-то осмысленном и конкретном. Сердце бешено колотилось, и единственное, что она вдруг осознала с пугающей ясностью – тот факт, что трясёт её не только на ухабах. Липкий, противный страх разливался внутри затапливающей всё болотной жижей. Стиснутая со всех сторон, прижатая к полу так, что не могла даже пошевелиться, она впервые, наверное, почувствовала себя беспомощной и жалкой.

«Чёрт! Надо же что-то делать… я…что вообще происходит???»

Фургон вдруг резко затормозил. Она услышала звук открывающейся двери. Сразу несколько рук подняли её и выволокли на улицу, поставив на ноги. Дышать стало легче. Мешок (или что там это было?) с её головы сняли, но глаза по-прежнему закрывала какая-то повязка, мешающая что-либо увидеть. С двух сторон её держали за локти – грубо, сильно, так что нечего было и думать вырваться. Хлопнула закрывающаяся дверь машины. Её куда-то повели.

«Надо же как-то… сопротивляться, что ли…», – лихорадочно пыталась соображать пленница, понимая между тем, что вырваться не сможет, противник явно сильнее. – «Может, закричать?»

Но прежде чем она успела додумать до конца эту мысль, скрипнула дверь, Катя споткнулась о какие-то ступеньки, её рывком приподняли и втолкнули внутрь какого-то помещёния. Хватка её стражей вдруг ослабла, и она почувствовала, как кто-то снимает повязку с её глаз.