*

— Я первая! — кричала черноволосая девушка лет пятнадцати с голубой кожей и красными глазами, в которых отчётливо виднелись зрачки.

— Нет, я! — в ответ кричал похожий на неё парень её возраста.

Он махнул рукой, из-за чего бегущая впереди него девушка споткнулась о невидимую преграду и наверняка упала бы, если бы не выставила вперёд руки, зависнув над землёй.

— Трасс! — возмущённо произнесла она.

— А вот не надо было меня обгонять, Серинити, — скрестил руки на груди чисс и уверенно прошёл мимо сестры.

Девушка зарычала, поднялась на ноги хотела уже отомстить назойливому брату, если бы ей не помешали.

— Серинити, ну ты же девушка, — с улыбкой покачала головой Кайла, расправляя складки платья.

— Он первый начал. Мама, ты сегодня такая красивая!

— Наша мама всегда красивая, — заявил Трасс, обворожительно улыбаясь.

— С этим не поспоришь, — послышался сзади знакомый голос.

Близнецы обернулись и счастливыми лицами прокричали на всю платформу:

— Папа!

Траун едва не упал, когда они обняли его с обеих сторон. Все-таки, возраст уже брал своё, о чем свидетельствовала седина на висках.

— Папа, а возьми нас с собой, — протянула Серинити, глядя прямо в глаза отца.

— Прости, но не в этот раз. Мы надолго улетаем.

Он мягко погладил дочь по волосам, слабо улыбаясь.

— Все претензии к Энакину.

— Мог бы кого-нибудь другого назначить главнокомандующим, — скрестила руки Серинити.

— И кого же? — усмехнулся Трасс. — Гранд-адмирала Пиетта, который в этом году уходит в отставку? Генерала Вирса? Не смеши!

— А ты не лезь.

Траун усмехнулся и взглянул на Кайлу, которая смотрела ему за спину с немым удивлением. Чисс обернулся и обомлел.

— Вижу, нас обоих на Одаренных тянет, братец, — усмехнулся Митт’рас’сафис, спускаясь по трапу корабля. Следом спустилась пожилая темноволосая женщина, которую вел под руку высокий чисс-полукровка.

— Трасс? — совсем тихо произнёс Траун, делая неуверенный шаг вперёд.

— Я. Помнишь Лорану Джинзлер? Все-таки нам удалось спастись. А это наш сын, Митт’эре’сафис. Я рад, что наконец-то нашёл тебя, брат.

Траун увереннее шёл навстречу Трассу. Наплевав на все нормы приличия, принятые на их родине, братья обнялись.

«Лорана умерла через два года. Через год после неё умер и её муж. У Трауна давно были проблемы с сердцем, но он все никак не хотел уделять время для лечения. Кайла пыталась его убедить. Все мы пытались. Он пережил своего брата всего на месяц. Врачи не успели его спасти. Вселенная вновь оплакивала падшего героя. На его похороны прилетели чиссы, чтобы исполнить его последнюю волю — принять его детей. Кайла уже не могла бороться со скорбью, а потому улетела вместе с ними на Ксиллу…»

*

Мальчик лет десяти гулял по саду. Светлые волосы в лучах солнца отдавали лёгким рыжим оттенком. Голубые глаза сверкали. Он быстро бежал по аллеям, заглядывая в самые уединенные уголки сада, отыскивая кого-то. И нашёл.

На каменной скамье возле фонтана сидел его дедушка — Император Энакин Скайуокер. Увидев внука, он улыбнулся.

— Привет, Джинн.

Джинн Скайуокер, сын Люка Скайуокера и Мары Джейд, по праву считался наследником престола, когда его отец и тётя отказались. Вторым кандидатом был его брат, Бенисио Соло, или просто Бен, но тот был младше его. Названный в честь Квай-Гона Джинна, он готовился стать новым правителем галактики, когда придёт время. Вот только время обошлось с ним жестоко… Мать умерла при родах, что сильно подкосило его отца. Тот пропадал уже много лет неизвестно где, лишь изредка навещая сына, который почти не знал его.

— Привет, пап, — сел рядом мальчик.

Энакин считал его своим сыном. Когда он родился, Люка не было рядом, а потому он дал Джинну имя. С тех пор он воспитывал его. Малыш знал, что Энакин ему не отец, а дед, но все равно упрямо продолжал его так называть. Настоящего отца не было рядом.

— Папа, а в саду какая-то женщина тебя искала.

— Да? И какая? — поинтересовался Энакин.

— Ну… — замялся Джинн, поднял голову и указал рукой в сторону. — Вон она!

Энакин взглянул на гостью и помрачнел.

— Джинн, иди погуляй.

Мальчик взглянул на своего дела и, поежившись, спрыгнул со скамьи, исчезая в известном лишь ему одному направлении.

— Кара, — мрачно усмехнулся Вейдер, поднимаясь на ноги.

Немолодая блондинка с экзотическим разрезом глаз гордо вскинула подбородок.

— Жить надоело? — изогнул бровь Энакин.

— Я хочу увидеть своих детей и внуков, — дрогнувшим голосом произнесла она, смело глядя в глаза ситха.

— Смысл в том, что они не хотят видеть тебя, — криво усмехнулся мужчина, с удовлетворением наблюдая за изменившимся лицом Кары. — Да, они знают о тебе, Падме. Все знают. И то, как ты вышла за меня по расчету, и как пыталась избавиться от низ, как только узнала о беременности, и как бросила их, сбежав с Органой. Они знают, где тебя искать. Уже очень давно знают. Вот только зачем им такая мать?

Падме хотела возразить, но понимала, что этим ничего не добьётся. Она упустила свой шанс тогда, много лет назад, когда отказалась от человека, который её любил. Которого она не любила. Сейчас все могло быть по-другому. Вместо этого от неё отреклись все, кого она знала, в том числе и семья, что дала ей имя Кара — «предательница» по-набуански.

— Уходи, пока ещё можешь, — с нотками угрозы произнёс Император. — Если я ещё раз увижу тебя, твоя жизнь превратится в ад.

— Я уже в аду, — горько усмехнулась женщина.

Энакин прошёл мимо неё и, не оборачиваясь, бросил:

— Это только твоя вина.

*

«Хан, Ведж и Зевулон заняли места погибших пилотов Чёрной эскадрильи. У каждого появились семьи. И у меня. Зевулон принял меня такой, какая я есть. Благодаря отцу мне больше не нужно внушать окружающим, что я обычный человек. Это лишнее. По крайней мере теперь, когда я стала мамой двух маленьких ангелочков. И к этому времени я узнала одну из странных особенностей своего народа — камандрианцы не плачут…»

Серинити и Трасс стояли друг напротив друг возле балкона и любовались закатом. Красные и жёлтые переливы создавали невероятную картину, вот только радости эта картина не приносила. Её оттеняло эхо приближающейся смерти.

В комнату вихрем влетели двадцатилетние братья-наследники: золотоволосый Джинн и черноволосый Бен. Оба застыли на пороге, с ужасом глядя на лежащего на кровати Энакина. Седина уже давно коснулась его волос. В уголках глаз и рта пролегли морщины. От былого величия Императора не осталось и следа — на его месте лежал уставший от жизни старик, ожидающий смерти.

— Папа, — прошептал Джинн, садясь рядом и хватая холодную руку своего родителя, наставника.

— Джинн, — слабо отозвался Энакин, открывая голубые с золотым отблеском глаза.

— Папа, держись, все будет хорошо…

Мужчина глухо засмеялся.

— Джинн, смерть не так страшна, как ты думаешь. Верно, Квай-Гон?

Напротив кровати стояли видимые для всех присутствующих призраки Квай-Гона и Митры.

— Ты можешь переселиться в другое тело, — с надеждой произнесла женщина. — Можешь жить дальше.

— Я не хочу, — со слабой улыбкой ответил ситх. — Достаточно пожил. Пора на покой…

— А как же мы? — со слезами спросил Джинн. — Что будет с нами?

Энакин сжал пальцами руку внука.

— Запомни этот закат, Император Джинн Скайуокер. С ним я пришёл в этот мир. С ним я и уйду.

Джинн еще долго держал отца за руку, пока не почувствовал, как жизнь уходит из его тела. Рядом с Квай-Гоном и Митрой появился совсем молодой призрак с вьющимися волосами до плеч, сияющими голубыми глазами и лучезарной улыбкой.

— До встречи, друзья, — сказал он, прежде чем окончательно исчезнуть.

«Отец мало рассказывал о моём народе. Единственное, что я знаю, — камандрианцы не плачут. Не плачут, когда умирает кто-то, кто не так близок их сердцу. Они плачут лишь тогда, когда умирает тот, кого они любили больше всего на свете. То был единственный день, когда я плакала… Отец дал мне задание. Странное. Сказать последнему Скайуокеру, которого я застану, чтобы он назвал своего сына Люцифер. Я не понимала этого очень долго… До тех пор, пока мне не исполнилось триста пятьдесят шесть лет.»