Хану было неуютно в этой компании. И беспокоил его не столько добрый и любезный Вейдер, сколько сам факт, что он, Соло, находится в их компании. Это было странно. Даже слишком.

Хан боялся даже шевельнуться. Один раз он решил размять затекшие руки, так сидящий неподалёку Мерфор краем глаза уловил движение и резко достал бластер. Эван тогда мимолетно взглянул на изумленного контрабандиста и бросил короткое «Отставить».

Пилоты без зазрения совести продолжали играть в карты, иногда поглядывая на дисплей.

«Лучше бы придушил меня тогда», — мрачно подумал Соло, косо поглядывая на Мерфора, что не выпускал из руки бластер.

— Могу исправить эту ошибку прошлого, мистер Соло, — произнёс Никанэ со слабой усмешкой на лице.

Контрабандист побледнел и нервно сглотнул.

Адъютант Вейдера прикрыл рот рукой, чтобы не засмеяться в голос. На губах Сарковски тоже играла едва сдерживаемая улыбка.

«От вас хоть что-нибудь можно скрыть?» — мысленно спросил Хан.

Никанэ снисходительно улыбнулся.

— Продолжайте и дальше так думать.

— От милорда ничего не скроешь, — усмехнулся один из пилотов, положив поверх карт противника свою. — Блок.

Второй пилот раздосадовано бросил свои карты и повернулся к иллюминатору.

Хан удивлённо посмотрел сначала на победившего пилота, а потом на ухмыляющегося Никанэ.

— Не нужно быть Одаренным, чтобы знать, о чем думают окружающие, — ответил он на незаданный вопрос.

— Особенно если котелок варит, — усмехнулся пилот, пальцем указав на голову. Под взглядом Эвана он перестал смеяться и повернулся к дисплею.

— Это невозможно, — фыркнул Хан.

Мерфор посмотрел на него с презрением и отвернулся.

— Возможно, если знать, о чем обычно думают люди, — произнесла Сарковски, оторвавшись от датапада. — Чаще всего на чтение мыслей задают такие вопросы: каким образом он это делает и возможно ли от этого скрыться. Первый вопрос вы не задали бы, поскольку знакомы как минимум с одним Одаренным, следовательно, вы знаете, как можно читать мысли. Поэтому остаётся второй вопрос — самый вероятный. Ответ милорда это доказывает. Умный человек сопоставить эти сведения. Так что Сила тут не при чем.

Сказав это, она опять принялась что-то читать на датападе. Только видно было, что сейчас ей не до чтения, особенно под пристальным взглядом Эвана.

— Верное замечание, — протянул он.

Хан буквально чувствовал, как между Никанэ и Сарковски возникло напряжение. Эти двое явно с трудом терпели присутствие друг друга.

Вдруг девушка вскинула голову и посмотрела в сторону пилотов.

— Коул, переведи энергию на резервный двигатель.

Проигравший пилот кивнул и быстро что-то переключил на панели. Соло почувствовал, как корабль стал лететь более плавно и тихо.

— Никогда не видел, чтобы девушка разбиралась в кораблях, — усмехнулся Хан.

— Не всем же по галактике носиться и устраивать восстания, — спокойно ответила Сарковски, продолжая читать что-то на датападе.

— Но и не называться великим пилотом, сидя в кресле и отдавая другим указания, — язвительно парировал Соло.

Послышался щелчок. Все взгляды устремились на Мерфора, что демонстративно поднял бластер.

— Знай своё место, — прошипел адъютант; тень от кепи падала так, что его лицо потемнело, а шрам, наоборот, стал казаться светлее.

— Мерф, это лишнее, — сказала Сарковски. — Милорд, позволите?

— Конечно, — кивнул Эван.

Женщина поднялась и ушла в свою каюту.

Хан понял, что сказанные им слова задели её за живое, хоть она этого никак и не показала.

— Пусть птица осталась без крыльев — птицей она от этого быть не перестанет, — спокойно произнес Никанэ. — Она больше никогда не сядет за штурвал корабля. Видели прибор у неё на поясе? Он поддерживает нормальную работу сердца, без него она долго не проживет.

— Тогда как она стала одним из величайших пилотов в галактике? — изумился Хан.

— Когда-то и крайт-драконы, прежде чем опуститься на землю, парили в небесах. Она по праву заслужила звание лучшего пилота. Жаль, что ненадолго.

— Хотел бы я хоть на одну сотую летать так же, как она, — тихо выдохнул один из пилотов и потянул на себя рычаг. — Выходим в пространстве системы Джеонозис для настройки следующего гиперпрыжка.

— Приземляйся на планету, — вдруг сказал Эван.

Хан удивлённо посмотрел на него и заметил, что сидящий неподалёку Мерфор был удивлён не меньше.

— Милорд? — переспросил другой пилот.

— Великая арена, — добавил он, закрыл глаза и склонил голову набок. — Надо подобрать заплутавших пассажиров.

*

— Зачем я тебя послушал?! — истерически кричал Зевулон. — Зачем ты увязался за мной? Почему я не бросил тебя на Татуине? Лучше бы я стал рабом Хатта… Нет, лучше бы прыгнул в пасть сарлакка с разбегу! Но такое!

— Да заткнись уже, истеричка! — рявкнул Ведж и тут же получил тычок в бок острой пикой.

Джеонозиец крутился вокруг него, как мотылёк возле костра, размахивая пикой и стрекоча что-то на своём языке.

Вокруг Вирса крутились ещё двое, постоянно трогая привязанного к столбу повстанца за руки и ноги. Один начал трогать его лицо. Зевулон пытался вырваться, но джеонозиец зашипел на него и отлетел в сторону.

— Нам конец, — с надрывом протянул мужчина. — Умереть в окружении таких уродов…

— Ну спасибо! — воскликнул Ведж.

Джеонозийцы сошлись вместе и стали что-то обсуждать. Судя по их стрекотанию, между ними развязался спор.

— А ты говорил, что их всех истребили, называл меня параноиком…

— Вирс, заткнись. И без тебя тошно.

— Раз мы все равно скоро умрем, я хотел сказать…

— Хватит трепаться!

Антиллес с силой потянул цепь. Он планировал подняться как можно выше и тем самым выиграть время. Тем более, что в кармане у него лежит складной нож, — можно было бы сломать замок. Но цепь явно не разделяла его планов, а потому с треском сорвалась, вырвав петлю, на которой держалась. От неожиданности Ведж замер, но когда на него двинулись джеонозийцы с пиками, он вдруг сорвался с места и побежал, собирая на ходу цепь.

— А мне что, тут подыхать?! — крикнул Вирс и потянул свою цепь, но та явно крепче держалась за свою петлю.

Ведж все ещё убегал от джеонозийцев, на этот раз с цепью в руках. Вот только под ноги он не смотрел, а потому споткнулся о камень и упал. Аборигены окружили его и начали бить обратными сторонами пик. Один из них потащил цепь и замахнулся было для удара…

— А ну отвалили от него, мухи помойные! — закричал Зевулон, нагло подпрыгивая на месте и все ещё пытаясь сорвать цепь. — Что уставили свои тупорылые морды, саранча трухлявая? Попробуйте меня достать!

Все трое джеонозийцев яростно зашипели и кинулись на Вирса. Его они щадить не собирались. Заостренные концы пик врезались под кожу, резали по больным местам. Аборигены явно поняли все, что сказали им, а потому вымещали на Зевулоне всю злость. А вспомнив, что он является сыном имперца (о чем незадачливый повстанец слишком громко говорил, гуляя по пустыне со своим другом), они начали плеваться. Едкая липкая слизь неприятно жгла кожу и вызывала судороги, впитываясь в мышцы. Мужчина кричал от боли, продолжая проклинать «гадких насекомых». Слизь попала в глаза. Тогда пилоту уже было не до страшных проклятий. Хотелось лишь спасти свою жизнь.

Ведж кое-как поднялся. Не успел он и шага сделать, как совсем рядом с Вирсом блеснуло что-то ярко-зеленое и тут же исчезло.

Обезглавленные тела джеонозийцев попадали на песок. А рядом с ними на колени упал освобожденный от цепей Зевулон, что все еще кричал от ужасной боли.

Антиллес подбежал к нему и помог подняться.

— Вирс, ты герой… Они мертвы.

— Вырежи мне глаза! — не услышал его слов Зевулон и широко распахнул красные глаза, полные слез вперемешку с зеленоватой слизью. — Я не вынесу этого!

— Рано хоронишь себя, крепыш, — раздался женский голос.

Рядом появилась женщина  в серебристом плаще, что полностью скрывал её лицо.