Осталось меньше минуты до перехода от общепринятого и уважительного «вы» на мягкое и сердечное «ты».
Сейчас Надежда не скрывает своего любопытства. Какую девушку не тронут слова парня о её голосе?
– Какой? – спрашивает Надежда с придыханием.
У Николая сердце колотится, в горле пересыхает, он чувствует, что тонет в её глубоких глазах… Набрав воздуха, парень честно признаётся:
– Хрустальный!
Надежда опускает глаза и с некоторым разочарованием – наилегчайшим, почти неразличимым, но всё-таки существующим, как существует невесомая снежная пушинка – произносит:
– А я думала, ты скажешь: нежный…
И, встрепенувшись, тоже выпаливает:
– Ой, ничего, что я на «ты»?
Николай рад, что она перешла на «ты».
Николай счастлив, что она с ним на «ты».
Но он вдруг отчётливо понимает, что сейчас, в данный момент, в самом начале, в этом зарождении чувств, в этом пробуждении, в этой искорке, которая может и не воспламениться, не надо выплёскивать своё ликование. Он становится строгим и серьёзным и, словно вспомнив что-то, задумчиво произносит:
– Мне кажется, мы когда-то встречались и были на «ты»…
Сказать, что после этих слов Надежда вдруг смутилась – ничего не сказать. Слова Николая полоснули её так, что она покраснела и потупилась.
– Мне пора, у меня скоро урок…
Николай не может на неё не смотреть.
Он понимает её настроение.
Он чувствует её состояние всеми фибрами души.
Но почему-то не находит ничего лучше этого вопроса:
– А мороженое?
Какая приятная неожиданность! Оказывается, именно таким вопросом, дурацким и пошлым на фоне того, что творится в их душах, можно разрядить ситуацию.
Надежда встрепенулась, рассмеялась и махнула рукой:
– Давай!
И в этом вполне безобидном «давай» Николаю почудилось что-то лукавое и озорное. Будто не молодой педагог Надежда Ивановна Николаева перед ним, а совсем ещё девчонка в русских сапожках. Шубка меховая, варежки пушистые. Стоит на краю снежного поля и машет всаднику на белом коне: мол, давай, лети вихрем по этому белоснежью, а я буду тобой любоваться!
Да и всадник-то не кто-нибудь, а он сам – Коля Иванов.
Снегурочка всё это почувствовала вместе с ним.
Тут же мороженое отставила, руки на колени опустила, смотрит на Колю во все глаза, словно впервые его увидела.
И что за глупость какой-то ревнивый взгляд Тамары Аркадьевны Завидовой из-за дальнего столика?
Николай и Надежда этого ревнивого взгляда не ощущают.
Они неотрывно глядят друг на друга с восхищением и нежностью.
Всё хорошо. Всё очень хорошо.
Потому что он ещё не знает, что она волшебница.
Та самая, в которую он уже влюблялся когда-то.
Тогда ему казалось, что вместе они построят тысячи воздушных замков из тёплых облаков неземного происхождения.
Сейчас, когда они смотрели друг на друга, ему снова так показалось.
…Мороженое так и осталось нетронутым.
На урок она всё-таки опоздала. Самую малость опоздала, совсем чуть-чуть. Ну да ничего, с кем не бывает. Другое дело, что люди, опаздывая, огорчаются. А она весь урок ликовала, как ребёнок! И детям это её ликование передалось.
После урока к ней подошла смешливая синеглазая ученица и, распираемая детскими чувствами, произнесла:
– Надежда Ивановна, вы у нас так недавно, а мы вас так любим, так любим, вы даже не представляете!
Глава четвёртая
Секретарша гипнотизирует директора
Светлотеменск – город небольшой.
Зато в нём есть большая школа для маленьких гениев!
Весёлый читатель с парадоксальным мышлением сразу же подумает про какую-нибудь маленькую школу для больших гениев.
Но нам такое учебное заведение не встречалось.
Зато в маленьком Светлотеменске вывеска над главным входом в здание детского образовательного центра так и гласит: «Большая школа для маленьких гениев». А ещё выше висит плакат: «Поздравляем с началом нового учебного года!». Вроде, мелочь, а приятно. И самим маленьким гениям, и родителям их, а уж педагогам – тем более.
Сейчас Игорь Сергеевич Круглов, директор этой самой школы, которой по праву и при каждом удобном случае гордится весь Светлотеменск, сидит в своём кабинете.
Надо сразу сказать, что ещё не знакомый нам Игорь Сергеевич – хороший человек. А ещё он правильный молодой руководитель, в силу своей молодости имеющий право на ошибки, но старающийся этим правом не пользоваться, во всяком случае, сознательно. Но бессознательно он иногда прокалывается. А с кем такого не случается? И на старуху бывает проруха, почему бы ей не быть на молодого и даже ещё не женатого директора школы?
На одной из стен директорского кабинета до самого потолка размещены грамоты и дипломы, дипломы и грамоты. И самой школе, и самому директору. Самой школе – много. Самому директору – не очень, но всё-таки грамоты и дипломы есть.
Когда ему, создателю и руководителю «Большой школы для маленьких гениев», изредка становится грустно, он озирает эту стену вполне заслуженного почёта, и настроение медленно, но верно улучшается.
Сейчас Круглову не грустно. Однако и не сказать, что весело.
Он озабочен тем, что в скором времени сделает его детище, его школу известной на всю страну. О том, что это обязательно произойдёт, Круглов уже знает.
Мысли о будущей славе прерывает юная длинноногая красавица, впархивающая в кабинет без приглашения. Это секретарша Алла:
– Вам чай или кофе?
Круглов морщится:
– Какой чай, какой кофе в такую жару! Сентябрь называется…
Алла мысленно отвечает Круглову: «Вы так говорите, как будто я в этой аномальной жаре виновата».
Однако озвучивает она другую мысль:
– Тогда, Игорь Сергеевич, тем более непонятно, почему у нас в школе звучат зимние стихи и новогодние песни.
Круглов вскидывает брови от удивления:
– А вы, Аллочка, объявление читали?
Алла отвечает на полном серьёзе:
– Нет, конечно.
Круглов почти растерян:
– Как это – «нет»? Вы же его расклеивали. По всей школе!
– А кто мне говорил, что проблемы надо решать по мере их поступления? – парирует Алла.
– Я говорил! Но причём здесь это?
Алла торжествует:
– Что-нибудь одно: или читать, или расклеивать!
Круглов всё ещё почти растерян, но пытается шутить:
– Потрясающе! За вами надо записывать.
– Пока что я за вами записываю! – задиристо отвечает Алла.
Круглов, укоризненно покачав головой, протягивает Алле экземпляр объявления.
– Тогда читайте! Желательно вслух и с выражением.
Алла начинает монотонно бубнить:
– Совместным решением министерства образования и министерства культуры…
Алла читает, а Круглов, слегка прикрыв глаза, вдруг начинает слышать другие голоса – мужские, женские, детские. Они звучат непрерывно – друг за другом: «Большая школа для маленьких гениев»… в городе Светлотеменске… определена базовым центром… подготовки самой главной… новогодней программы, … адресованной детям всех возрастов. В связи с этим школа… срочно объявляет дополнительный набор… во все студии и секции. Торопитесь! У вас появилась возможность… показать таланты своего ребёнка… многим миллионам телезрителей».
– Что с вами, Игорь Сергеевич?
– Ничего, – буркнул Круглов. – Вы меня сначала удивили, а потом загипнотизировали.
Алла, смеясь, выпархивает из кабинета.
Глава пятая
Кикимора Клаша – сокровище наше
Тем временем в царстве Деда Мороза, а конкретно – в избушке снеговиков Гошки и Ерошки, начинают вызревать все грядущие события и связанные с ними потрясения.
Правда, надо сразу же заметить, что до появления нового персонажа женского рода – ищите женщину! – в этой многоплановой истории ничего не вызревало и не намечалось.
В избушке снеговиков стояла ледяная тишина, разбавляемая постукиванием фигур и пешек по шахматной доске. За шахматной доской сидели Гошка и Ерошка, оба кислые и унылые.
