Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Осталось меньше минуты до перехода от общепринятого и уважительного «вы» на мягкое и сердечное «ты».

Сейчас Надежда не скрывает своего любопытства. Какую девушку не тронут слова парня о её голосе?

– Какой? – спрашивает Надежда с придыханием.

У Николая сердце колотится, в горле пересыхает, он чувствует, что тонет в её глубоких глазах… Набрав воздуха, парень честно признаётся:

– Хрустальный!

Надежда опускает глаза и с некоторым разочарованием – наилегчайшим, почти неразличимым, но всё-таки существующим, как существует невесомая снежная пушинка – произносит:

– А я думала, ты скажешь: нежный…

И, встрепенувшись, тоже выпаливает:

– Ой, ничего, что я на «ты»?

Николай рад, что она перешла на «ты».

Николай счастлив, что она с ним на «ты».

Но он вдруг отчётливо понимает, что сейчас, в данный момент, в самом начале, в этом зарождении чувств, в этом пробуждении, в этой искорке, которая может и не воспламениться, не надо выплёскивать своё ликование. Он становится строгим и серьёзным и, словно вспомнив что-то, задумчиво произносит:

– Мне кажется, мы когда-то встречались и были на «ты»…

Сказать, что после этих слов Надежда вдруг смутилась – ничего не сказать. Слова Николая полоснули её так, что она покраснела и потупилась.

– Мне пора, у меня скоро урок…

Николай не может на неё не смотреть.

Он понимает её настроение.

Он чувствует её состояние всеми фибрами души.

Но почему-то не находит ничего лучше этого вопроса:

– А мороженое?

Какая приятная неожиданность! Оказывается, именно таким вопросом, дурацким и пошлым на фоне того, что творится в их душах, можно разрядить ситуацию.

Надежда встрепенулась, рассмеялась и махнула рукой:

– Давай!

И в этом вполне безобидном «давай» Николаю почудилось что-то лукавое и озорное. Будто не молодой педагог Надежда Ивановна Николаева перед ним, а совсем ещё девчонка в русских сапожках. Шубка меховая, варежки пушистые. Стоит на краю снежного поля и машет всаднику на белом коне: мол, давай, лети вихрем по этому белоснежью, а я буду тобой любоваться!

Да и всадник-то не кто-нибудь, а он сам – Коля Иванов.

Снегурочка всё это почувствовала вместе с ним.

Тут же мороженое отставила, руки на колени опустила, смотрит на Колю во все глаза, словно впервые его увидела.

И что за глупость какой-то ревнивый взгляд Тамары Аркадьевны Завидовой из-за дальнего столика?

Николай и Надежда этого ревнивого взгляда не ощущают.

Они неотрывно глядят друг на друга с восхищением и нежностью.

Всё хорошо. Всё очень хорошо.

Потому что он ещё не знает, что она волшебница.

Та самая, в которую он уже влюблялся когда-то.

Тогда ему казалось, что вместе они построят тысячи воздушных замков из тёплых облаков неземного происхождения.

Сейчас, когда они смотрели друг на друга, ему снова так показалось.

…Мороженое так и осталось нетронутым.

На урок она всё-таки опоздала. Самую малость опоздала, совсем чуть-чуть. Ну да ничего, с кем не бывает. Другое дело, что люди, опаздывая, огорчаются. А она весь урок ликовала, как ребёнок! И детям это её ликование передалось.

После урока к ней подошла смешливая синеглазая ученица и, распираемая детскими чувствами, произнесла:

– Надежда Ивановна, вы у нас так недавно, а мы вас так любим, так любим, вы даже не представляете!

Глава четвёртая

Секретарша гипнотизирует директора

Светлотеменск – город небольшой.

Зато в нём есть большая школа для маленьких гениев!

Весёлый читатель с парадоксальным мышлением сразу же подумает про какую-нибудь маленькую школу для больших гениев.

Но нам такое учебное заведение не встречалось.

Зато в маленьком Светлотеменске вывеска над главным входом в здание детского образовательного центра так и гласит: «Большая школа для маленьких гениев». А ещё выше висит плакат: «Поздравляем с началом нового учебного года!». Вроде, мелочь, а приятно. И самим маленьким гениям, и родителям их, а уж педагогам – тем более.

Сейчас Игорь Сергеевич Круглов, директор этой самой школы, которой по праву и при каждом удобном случае гордится весь Светлотеменск, сидит в своём кабинете.

Надо сразу сказать, что ещё не знакомый нам Игорь Сергеевич – хороший человек. А ещё он правильный молодой руководитель, в силу своей молодости имеющий право на ошибки, но старающийся этим правом не пользоваться, во всяком случае, сознательно. Но бессознательно он иногда прокалывается. А с кем такого не случается? И на старуху бывает проруха, почему бы ей не быть на молодого и даже ещё не женатого директора школы?

На одной из стен директорского кабинета до самого потолка размещены грамоты и дипломы, дипломы и грамоты. И самой школе, и самому директору. Самой школе – много. Самому директору – не очень, но всё-таки грамоты и дипломы есть.

Когда ему, создателю и руководителю «Большой школы для маленьких гениев», изредка становится грустно, он озирает эту стену вполне заслуженного почёта, и настроение медленно, но верно улучшается.

Сейчас Круглову не грустно. Однако и не сказать, что весело.

Он озабочен тем, что в скором времени сделает его детище, его школу известной на всю страну. О том, что это обязательно произойдёт, Круглов уже знает.

Мысли о будущей славе прерывает юная длинноногая красавица, впархивающая в кабинет без приглашения. Это секретарша Алла:

– Вам чай или кофе?

Круглов морщится:

– Какой чай, какой кофе в такую жару! Сентябрь называется…

Алла мысленно отвечает Круглову: «Вы так говорите, как будто я в этой аномальной жаре виновата».

Однако озвучивает она другую мысль:

– Тогда, Игорь Сергеевич, тем более непонятно, почему у нас в школе звучат зимние стихи и новогодние песни.

Круглов вскидывает брови от удивления:

– А вы, Аллочка, объявление читали?

Алла отвечает на полном серьёзе:

– Нет, конечно.

Круглов почти растерян:

– Как это – «нет»? Вы же его расклеивали. По всей школе!

– А кто мне говорил, что проблемы надо решать по мере их поступления? – парирует Алла.

– Я говорил! Но причём здесь это?

Алла торжествует:

– Что-нибудь одно: или читать, или расклеивать!

Круглов всё ещё почти растерян, но пытается шутить:

– Потрясающе! За вами надо записывать.

– Пока что я за вами записываю! – задиристо отвечает Алла.

Круглов, укоризненно покачав головой, протягивает Алле экземпляр объявления.

– Тогда читайте! Желательно вслух и с выражением.

Алла начинает монотонно бубнить:

– Совместным решением министерства образования и министерства культуры…

Алла читает, а Круглов, слегка прикрыв глаза, вдруг начинает слышать другие голоса – мужские, женские, детские. Они звучат непрерывно – друг за другом: «Большая школа для маленьких гениев»… в городе Светлотеменске… определена базовым центром… подготовки самой главной… новогодней программы, … адресованной детям всех возрастов. В связи с этим школа… срочно объявляет дополнительный набор… во все студии и секции. Торопитесь! У вас появилась возможность… показать таланты своего ребёнка… многим миллионам телезрителей».

– Что с вами, Игорь Сергеевич?

– Ничего, – буркнул Круглов. – Вы меня сначала удивили, а потом загипнотизировали.

Алла, смеясь, выпархивает из кабинета.

Глава пятая

Кикимора Клаша – сокровище наше

Тем временем в царстве Деда Мороза, а конкретно – в избушке снеговиков Гошки и Ерошки, начинают вызревать все грядущие события и связанные с ними потрясения.

Правда, надо сразу же заметить, что до появления нового персонажа женского рода – ищите женщину! – в этой многоплановой истории ничего не вызревало и не намечалось.

В избушке снеговиков стояла ледяная тишина, разбавляемая постукиванием фигур и пешек по шахматной доске. За шахматной доской сидели Гошка и Ерошка, оба кислые и унылые.

4
{"b":"648991","o":1}